Эпоха дворов и королей явилась вымазанной в человеческой крови. Человеческой глупости приходила на смену человеческая жадность, жестокие амбиции и липкое, черное бахвальство. Таков был их век, таковыми он их сделал.

Дорога Агилара из Лиссабона в Стокгольм выдалась особенно долгой. Он выехал зимой. Португальское солнце, обычно палящее, остыло, сжалившись над путешественником и его лошадью. Лошадь, впрочем, не прожила долго, но Агилар со временем сильнее, чем прежде, оценил мгновения, которые ему не пришлось пройти на своих двоих. Имущества он вез немного: был провиант, было золото, но самым ценным для него были знания, заключенные в небольшой тетради. Агилар держал её под сердцем, согревая окладный переплет теплом своего тела.

Эцио Аудиторе, некогда взбалмошный мальчишка, никогда не несший за что-либо ответственность, оставил след не на одной живой душе. Агилар и проклинал, и благословлял день, когда итальянский мастер показался в Лиссабоне.

Де Нерха был в пути много долгих, изматывающих дней. Где-то находился ночлег, когда-то приходилось идти по трое суток, не смыкая глаз. Он старался менять лошадей на переправах, но либо лошади издыхали от жары или холода, либо ломали ноги, не в силах справиться с природными особенностями местности. Агилар был рад, что порой ему не хватало сил думать, когда он представлял, что покинул родные края, не до конца понимая что искал.

Несмотря на обще клятвы, каждый орден обладал своим темпераментом. Какие-то общины были едва живы, другие – наоборот, как итальянцы при Аудиторе, были на пике своей силы и власти. Впрочем, различные языки объединяло мастерство обращения с клинком.

Агилар столкнулся с Его Величеством Кристианом II, когда искал судно, чтобы преодолеть расстояние от Копенгагена до Швеции по воде. На тот момент в Дании на испанца обращали меньше внимания, чем на заезжего шведа. Де Нерха не получал и не писал писем, и не искал компании. Он следовал единственной цели, которой, к сожалению, на тот момент не знал, как достичь. Он боялся ошибиться, что предвкушение, которое он испытывал при приближении к северным берегам, было обманчивым.

Осада длилась пять месяцев. Выдержав два предыдущих нападения Кристиана, шведы сдали позиции в этот раз. Де Нерха не знал, что в нём нашел король – была ли это его дерзость, молчаливость или умение владеть клинком, – но к тому моменту, как Кристиан был готов короновать себя королем трех государств, Агилар был желанным слушателем и наблюдателем.

Де Нерха, признаться, не нравились платья, предложенные королевским слугой, призывающим сменить Агилара "обноски" на "достойный" туалет, но, несмотря на грубый нрав, воспитания убийце доставало. Он одевал обтягивающее трико несколько брезгливо, не привыкший в вычурной и не слишком удобной одежде. О моде Агилар мог думать лишь с неприязнью.

Он воспользовался широкими рукавами камзола, отороченного благородным серебром, чтобы спрятать клинки. Он не чувствовал себя в безопасности даже у короля за пазухой. Агилар сомневался, что когда-либо будет способен почувствовать умиротворение в целом вновь.

Де Нерха не был способен скрыть удивление, когда подметил, как излюбленное ожерелье короля скользнуло в ладошку одной из светских дам, слетевшихся на видного мужчину. Агилар стоял в стороне, мерно избавляя от хмельного напитка собственный кубок, наблюдая за сборищем.

Он направился ей навстречу, когда она поднялась из-за стола, и успел перехватить тонкое, изящное запястье, когда воровка дернулась к двери.

– Вам не кажется, что это некрасиво: платить за гостеприимство кражей? – негромко заметил мужчина, оглядывая без лишнего стеснения чужие видные фигуры.

– Король не расстается с этим ожерельем. Не омрачайте его торжество.

[nic]Aguilar de Nerha[/nic][ava]http://sg.uploads.ru/pP8NX.jpg[/ava]

Агилар не имел вредной привычки переоценивать женщин. Видел многих - и пережил многих, - кто был достойнее многих мужчин. За сим, исходя из собственного опыта, убийца мог предположить, чтоя стоящая перед ним дама не принадлежала к группе светских простушек, не имеющих власти над собственной жизнью.  Что лишь сильнее усугубило то, что  за раскаянием за бесцеремонное обращение Агилар похвастаться не был способен.

- Это больше не Ваша страна, - лаконично парировал мужчина, оглашая сухой факт и не желая вдаваться в демагогию. - В любом случае, - после едва существующей заминки продолжил де Нерха, - в этом доме Вам не предлагали чувствовать себя, как дома.

Ему нравилась её наглость, как и нравились сильные женщины. Единственное, что не любил Агилар, так это когда из него делали дурака.

- На Вашем месте я бы не давал для них повода, - почти ласково возвратил чужие претензии мужчина, делая шаг к ней ближе. Им хотя бы стоило создать видимость того, что они ведут непринужденную беседу невзначай.

Он действительно отпустил её запястье - перед тем, как небрежным жестом опустить ладонь в чужой карман, вытаскивая блестящую побрякушку, стянутую с  королевской толстой шеи; Агилар завершил манипуляции ровно к моменту, как закончил предложение. Мужчина потратил мгновение, чтобы насладиться прохладным металлом в руке, прежде чем поднять его на уровень чужих глаз.

- Прошу мне мою невоспитанность, миледи, - чинно заметил убийца. - Теперь Вы можете идти.

Он позволил озорному любопытству мелькнуть в глазах, прежде чем переспросить:

- Уйдёте?[nic]Aguilar de Nerha[/nic][ava]http://sg.uploads.ru/pP8NX.jpg[/ava]

Агилар никогда не был жаден до власти. Не был дураком, чтобы не видеть то, какие просторы открывало её наличие, но предпочитал обходить её стороной, если позволяла ситуация. Между властью и ответственностью при этом де Нерха проводил четкую грань, не позволяя малодушию взять вверх в момент, когда отстаивались жизненные принципы.
Убийца улыбнулся терпеливо, осознавая, насколько они были разными с его собеседницей. Мужчина так ничего не ответил, больше заинтересованный пропажей. Или находкой - суть вещей в их диалоге менялась слишком быстро.
Де Нерха не сомневался, кого она в нём видит - и также не сомневался в том, насколько её иллюзия расходилась с действительностью. Он считал, впрочем, что отсутстие акцента на столь незатейливом факте играло ему на руку. Агилар не любил издеваться над несведущими, но отчего-то получил толику удовольствия от того, когда женщина потеряла лицо из-за непредсказуемости его действий.
- Что ж, - с достоинством отозвался убийца в ответ на её скупость в отношении извинений, следом сознаваясь честно: - Признаться, вряд ли мне доведется переживать по этому поводу, миледи.
Последовавшие за её самоуверенным выпадом зацепили Агилара, царапнули слух, заинтриговав.
- Почему? - прямолинейно вопросил мужчина, следом задумавшись о том, насколько он хотел бы принести конкретику в свой вопрос. Ему было интересно, почему женщина сделала подобные выводы о праве владения медальоном.
- Зачем он Вам? Не хватает собственных побрякушек? - де Нерха не любил проявления снисходительности, но расслышал ту свою в собственном голосе, пусть и в мягкой, едва ли не ласковой форме.
Он так и не убрал безделушку (каковой считал её на тот момент), не стесняясь скомпрометировать даму. Он считает, что мало кто в зале столь внимателен к блестящему золоту, которым щедро обвешан король. Одним его переплавленным куском больше, одним меньше.
- Как Ваше имя?