Бальтазар несколько минут внимательно читает бумаги, которые отдаёт ему Белфорт, и следом смотрит на него насмешливо. Он вежливо замечает, что тот и раньше приносил ему тушки израненных животных, но это, разумеется, выше всяческих похвал.

Мужчина не осуждает их времяпрепровождение за картами в целом, но не играет со школы. Глядя на то, как Белфорт обыгрывает затесавшуюся в толпу пигалицу, Бальтазар мельком надеется, что та - совершеннолетняя. Потому что маленьких, всё-таки, обижать нехорошо.

Ответ на вопрос о её возрасте швед, впрочем, от друга так и не получает.

Он не прочь работать дома, но не может позволить себе этого в Лондоне, потому что в помещении, как он считает, слишком душно. Здесь, в Англии, в целом все чуждо, несмотря на его прошлое, богато связанное с ней. Бальтазар не может похвастаться теплыми чувствами к Туманному Альбиону в целом, и изменяет своей съемной квартире с кофейней внизу в поисках предлога для смены обстановки. Благо, что кофе там действительно сносный.

Бальтазар забирает с собой документы, знаменующие право владения кондитерской, случайно, когда в целом сгребает со стола всё, что находит. Он подмечает их, когда перекладывает очередной листок, и со временем не замечает, как погружается в детали мракобесия, которое ему подкинул добрый друг.

Он не сразу обращает внимание на отодвинутый стул, заканчивая с расчетами, которые выписывает на краю подвернувшейся салфетки.

Харт не любит, когда ему мешают, но отчего-то относится к неожиданной компании с интересом.

- Присаживайтесь, - великодушно разрешает швед, не смущаясь ни на грамм тем, что девушка уже присела.

Он кивает, когда она представляется, давая понять, что знает, кто перед ним находится.

Бальтазар слушает её внимательно и под конец приходит к выводу, что её ничему не учит жизнь.

- Я не играю в карты, - спокойно замечает Харт, когда ведьма заканчивает говорить. Он считает, что в этом нет ничего удивительного, но почему-то испытывает предвкушение в ожидании чужой реакции.

- Поэтому отыграться не получится, - подытоживает мужчина. Он выглядит в целом дружелюбно и считает, что - с её азартом - делает ей одолжение.

Ему интересны её предложения, но он первым делом спрашивает о том, что занимает его с предыдущего вечера.

- Сколько тебе лет?[ava]http://s3.uploads.ru/qeVty.jpg[/ava]

Бальтазар считает её хамкой, но признает, что сам, в целом, не лучше. Он сам не приемлет излишних фамильярностей, но не может сдержаться в её случае.

- Возможно, что не имеет, - без обиняков соглашается швед, когда дело заходит о её возрасте.

- Хотел убедиться, что Элеонор не обидел малолетку.

Он является сторонником инициативы, и сознается самому себе, что, как бы ему ни было безразлично сладкое или её кондитерская как таковая, его интригует выбор ведьмы.

Он считает её, оценивая невооруженным взглядом, доморощенной принцессой, и наблюдает с интересом за тем, как та, кажется, действительно чем-то дорожит.

Бальтазар осознаёт, что наживает себе головную боль, о которой не просил и о которой не просили его.

- Ты не умеешь проигрывать, - миролюбиво констатирует швед.

Он тянется к сигаретам, прикуривая и поворотом головы механически проверяя наличие рядом пепельницы.

- Почему ты выбрала кондитерскую? Умеешь готовить?

Он определяет для себя, как важное, понять, чего стоит его внезапное приобретение. Бальтазар согласен, что ему ничего не стоит передать ей документы обратно, но считает, что с её гонором его такой вариант больше не интересует.

Он считает, что она привыкла к тому, что ей все сходит с рук. Бальтазар не понимает до конца, хоть и предчувствует выгоду, зачем лезет на рожон.

Несмотря на то, что он не играет в карты, он также вполне азартен.

- Кстати о дверях, - вспоминает Бальтазар, - я так и не видел то, владельцем чего стал. Не было времени осмотреться.

Он вытаскивает из кармана ключ, который она передаёт некогда Белфорту с документами, и кладёт тот не стол, следом поднимая взгляд на собеседницу:

- Покажешь?[ava]http://s3.uploads.ru/qeVty.jpg[/ava]

Бальтазар считает, что она оправдывает его ожидания. Несмотря на юношеский гонор, мужчина находит ведьму занятной собеседницей, и, пожалуй, оказывается готов на то, о чем раньше, до её прихода, не задумывается вовсе. К тому же, он оказывается готов отказаться от мнения, что если человек проигрывает свое дело в карты, то вряд ли из него выйдет толковый управленец. Да бог, если повезет, выйдет бизнесмен.

– Статистика не слишком тебе помогла, – констатирует Бальтазар в ответ на её фыркание о проигрышах. Для него всегда было главным качество, а не количество. Он считает, что Фрида проигрывается редко, но метко.

Бальтазар не тешит себя надеждой о том, что она окажется в восторге от его идеи показать ему помещение. Он не имеет желания её унижать, потому что не любит отыгрываться на тех, кто более предсказуем – что означает проявление определенной слабости. Он считает, что все подростки в должной степени предсказуемы.

На мгновение, после её несдержанного выпада, он забывает, что ей действительно двадцать.

Бальтазар не отрицает, что то, что происходит с ней и её кондитерской – это, пожалуй, даже жестоко. Белфорт говорит, что та на время перестает работать, потому что работать, в самом деле, некому. До этого момента шведа это не интересует.

Мужчина миролюбиво улыбается в ответ на её деловое предложение, прежде чем резюмировать, не гнушаясь использовать шантаж, пока тушит сигарету в пепельнице:

– Сначала проведи мне экскурсию – и после мы сможем поговорить о цене. Не имею привычки назначать их вслепую.

В целом он не сомневается, возвращаясь к чужим словам, что её сложно обидеть.

– На что ты содержишь лавку? – Бальтазар не выражает сомнений в рентабельности, но считает, что не каждый день окупает затраченные на него средства.[ava]http://s3.uploads.ru/qeVty.jpg[/ava]

Бальтазар рад тому, что она не медлит. У него больше времени, чем обычно, но он не собирается пренебрегать своими делами по вине её глупости.

Он кладёт документы на первую подвернувшуюся горизонтальную поверхность, когда они перешагивают порог кондитерской.

Он считает, что здесь симпатично. И что, пожалуй, он ожидал картины хуже, пусть и не собирался оспаривать вкус ведьмы, о котором ничего не знает. Он основывал своё мнение на её организованности, ибо испытывает к ней недоверие после того, как она проигрывает своё дело в карты.

Бальтазар не стесняется оглядываться и порой проверять некоторые, на вид безобидные, ящики, и не имеет ничего против того, чтобы она обращалась к нему на "ты".

Мужчина обходит помещение преимущественно молча, периодически задавая вопросы о том или о сем, пока не возвращается на то место, где они начинают.

- Я предполагал, что будет хуже, - признается без обиняков швед. Он в целом признает, что никогда не думал о том, чтобы держать кондитерскую, но сейчас испытывает предвкушение от того, чтобы начать.

В любом случае, ему всегда нравилось готовить - пусть десертам он никогда не уделял должного внимания; Бальтазар не видел ничего зазорного в том, чтобы начать учиться у двадцатилетней.

- Я не продам тебе кондитерскую, - начинает делиться размышлениями швед, - по крайней мере, сейчас.

- Сейчас я могу предложить тебе долю. Скажем, процентов сорок. Нет, сорок пять, - на ходу меняет мнение мужчина, но в этот раз окончательно.

- Я помогу тебе привести здесь кое-что в порядок, как и повысить прибыль, а ты продолжить заниматься тем, что тебе нравится.

Он тянет к себе одно из безе и разглядывает, резюмируя:

- Если будешь хорошо себя вести, поговорим о том, как мы сможем изменить наше согласие, через полгода.

Он пробует сладость, после чего честно заявляет:

- Вкусно, - Бальтазар ловит её взгляд любопытствующим своим, - научишь?[ava]http://s3.uploads.ru/qeVty.jpg[/ava]

Бальтазар не отвечает на её "почему?", потому что не хочет вдаваться в дискуссию о её жизненных приоритетах. В том, что касается Фриды Блетчли, его интересует лишь бизнес, а не воспитание, которым должны заниматься её родители.

Он считает также, что на вопрос о том, нужна ли ей помощь, он расскажет, когда составит бизнес-план, детали которого начинал прорабатывать в голове, не в силах сдержаться.

Ему всё ещё импонирует её наглость, заставляя сжалиться над её самолюбием и пойти на некоторые поблажки.

– Сорок девять, – выдвигает последнее предложение швед, давая понять, что он не даст ни процента больше.

Ему не жалко, потому что, в целом, хоть швед и не привык разбрасываться лишним доходом, мужчина не бедствует; он также наивно считает, что в данном случае не стремится контролировать ситуацию от и до. Если честно, ему любопытно посмотреть на неё в деле.

Бальтазар не спорит с тем, что не потянет кондитерскую один – прекрасно знает, что не захочет этого делать, в иных обстоятельствах от случившихся не имея желания возиться с неожиданным приобретением.

Он неопределенно пожимает плечом на её утвердительное заявление, касающееся сроков, и легкомысленно пожимает плечом:

– Почему бы нет, – Бальтазар доедает безе и после снова тянется за сигаретами, изрекая меланхолично и беспечно:

– Время покажет.

***

Когда кондитерская открывается снова, в ней обнаруживается немногочисленный персонал. Бальтазар не встречает их прежде и ловит себя на том, что не может избавиться от привычки подмечать чужие ошибки. Несмотря на то, что Фрида оказывается довольна качеством их работы, после получения отрицательного ответа на вскользь заданный вопрос о том, нет ли среди работников её друзей, Бальтазар решает, что пора заняться кадрами, как необходимой составляющей качественного сервиса забегаловки его новой знакомой.

Он не беспокоит Фриду, работая автономно, и не скупится на выплаты, когда отправляет старых сотрудников, без необходимости расшаркиваться перед ними в извинениях, на отдых.

Бальтазар быстро учится, но когда в понедельник в кондитерскую приходят новые люди – немного, повар да кассир, и еще один, в довесок, мальчонка на побегушках, – он надеется, что Фрида проведет с ними мало-мальский инструктаж, как человек, который знаком с местом дольше, чем он; в остальном Бальтазар считает, что две с половиной недели пролетают незаметно.

Харт приходит раньше, до открытия, когда показывает новым людям то, что показать в состоянии, и отвлекается от дела, когда звенит колокольчик на двери вновь.

Он приветственно машет Блетчли рукой из глубины зала, где расставлены сладости, и предпочитает чаще всего игнорировать их достаточно натянутые отношения.

– Хорошо, что ты рано, – замечает Бальтазар, делая шаг в её сторону, – мне нужно тебя кое с кем познакомить, – швед миролюбиво, с долей оптимизма указывает на новых сотрудников кивком.

– Новые люди должны пойти этому месту на пользу.[ava]http://s3.uploads.ru/qeVty.jpg[/ava]

Бальтазар считает её поведение некорректным, потому что за его спиной стоят сотрудники, с которыми ей ещё предстоит работать.

Он, в отличие от неё, в самом деле спокоен, пусть в его душе и начинает зарождаться раздражение на чужую взбалмошность.

Бальтазар считает её вопрос разумным, но также вспоминает просто пятьдесят один процент, которым владеет. Он считает, что в целом имеет право на то, чтобы ничего ей не говорить, когда дело касается изменений в - теперь его - кондитерской.

Он предпочитает дать ей высказаться, прежде чем продолжить. Бальтазар с легким пренебрежением наблюдает за тем, как она открывает дверь, и лишь после оборачивается к новому персоналу:

- Не устраивали, - спокойно констатирует швед.

- Никуда, пожалуйста, не уходите, - замечает мужчина, прежде чем подойти ближе к молодой женщине.

- Ты хочешь вернуть прежних сотрудников, потому что они заслуживают этого или потому что ты их сама наняла? - спрашивает Харт, предполагая определённый из ответов.

- Напомни, пожалуйста, сколько тебе лет?

- Не разводи, пожалуйста, балаган, - понижая голос, просит швед, - ты прекрасно видела, как работали те, кого наняла ты. Мы не занимаемся благотворительностью, чтобы содержать тех, кто не способен работать.

- Поэтому давай обойдёмся без показательных выступлений.

Он бросает на неё оценивающий взгляд, когда идёт на своеобразный компромисс:

- Если эти не будут справляться, то можешь вернуть старых.

- Но сейчас, вместо того, чтобы орать на них, ты могла бы рассказать людям что и где лежит. Это было бы более информативно.[ava]http://s3.uploads.ru/qeVty.jpg[/ava]

Бальтазар предполагал, что им будет тяжело найти общий язык, но в данной ситуации убеждается, что всё, пожалуй, становится только хуже. Она не хочет следовать его советам, а он не желает идти у неё на поводу; Бальтазар не отрицает факта существования собственного упрямства.

Иногда он не знает, кто из них больше жалеет о сделке. Но все ещё считает, что, продолжая заниматься её кондитерской, он действует во благо.

- Зато я смыслю в людях, - возражает Бальтазар в ответ на возмущение ведьмы об уволенном поваре.

- И в качественной еде. Ты права: похвастаться любовью к сладкому я не могу, но зато могу отличить съедобнее от несъедобного.

Бальтазар не сдерживается от снисходительного взгляда, когда она заявляет, что своим поступком он, как оказывается, самоутверждается за её счёт.

Если честно, особенно остро в этот момент Бальтазар не понимает то, что он здесь делает.

Он сдерживается, чтобы не посоветовать ей, как маленькой, подумать над своим поведением.

Бальтазар относится внешне спокойно, когда она захлопывает за собой дверь.

Разворачиваясь к сотрудникам, он думает, вздыхая глубже, что она сама выбрала этот путь. И что если она найдёт вещи не на тех местах, куда она их клала, и это снова выведет её из себя, пусть не винит в этом его.

Бальтазар осознаёт тщетность своих надежд.

***
Бальтазар изначально считает, что она вернётся раньше, но она выходит за рамки его предположений.

В тот раз, через два дня после их ссоры, он закрывает кондитерскую один. Новый персонал, осваиваясь, как и старый, продолжает делать ошибки. Бальтазар считает, однако, что ошибки новеньких "умнее".

Он предпочитает брать на дом еду, пока живет в Англии, но в этот раз останавливается у плиты на кухне. Бальтазар раздумывает несколько мгновений, пока чешет коротким ногтем мизинца кончик носа, и следом двигается к оборудованному под морозильную камеру помещению.

Бальтазар находит поваренную книгу, состоящую, разумеется, только из сладостей. Он в целом неплохо готовит, но признает, что в данной стезе он скорее даже профан, нежели любитель.

Он находит то, что ему по душе - пахлаву с фисташками.

Харт с закатанными рукавами и по локоть в муке разбирается с тестом, когда Фрида возвращается.

- Какие люди, - ровно обращает внимание на неё швед. Он бросает взгляд на наручные часы, лежащие на столе.

- Смирилась или пришла ради ещё одной истерики?

Харт приходит к своевременному решению, что один из них должен быть взрослым.

- Возможно, я погорячился, когда не сказал тебе о сотрудниках, - признает швед.

- Они неплохо справляются. Можешь взглянуть сама, если придёшь чуть раньше закрытия.[ava]http://s3.uploads.ru/qeVty.jpg[/ava]

Бальтазар не обращает внимания на её выпад, когда в целом привыкает к её агрессии. Он считает тему с сотрудниками исчерпанной, не жалея её, но не желая портить нервы себе, и заинтересованно поглядывает в поваренную книгу. Он немного поднимает брови, когда она отвешивает комментарий в адрес затеянного им кулинарного процесса, и после прячет улыбку. Несмотря на всё, во что он её обвиняет, – детскость, чрезмерная эмоциональность, импульсивность, – ему нравится то, с какой страстью она относится к своему делу. Отчасти он считает, что это их объединяет.

Чародей в самом деле старается, когда ослабляет напор:

– Так? – он считает, что десерты слишком капризны, но за свою жизнь никогда не отступает. Бальтазар действительно старается вымешивать тесто нежнее.

Бальтазар спокойно относится к критике, но ловит себя на мысли, когда она делает ему замечание, что его давно не критиковали с такой частотой. Он больше не притрагивается к баночке с мукой.

Он наблюдает за ней, когда интересуется между делом:

– Зачем тебе шоколадная паста?

Они стоят некоторое время в тишине, когда Бальтазар задает следующий вопрос:

– Когда ты увлеклась сладостями? – он оставляет тесто в покое, приходя к выводу, что можно отвлечься на начинку. Бальтазар высыпает фисташки в миску, прежде чем подыскать инструмент для их измельчения. Он знает, что может сделать это с помощью магии, но в вопросе приготовления пищи предпочитает делать всё своими руками:

– И почему именно ими?

Чародей бросает всё же подозрительный взгляд на тесто, лежащее от него по правую руку, когда признает свое поражение. Впрочем, как обычно, делает это он не в слишком молебной манере – и, признаться, достаточно дружелюбно:

– Не стесняйся, Блетчли: помоги мне, раз ты всё знаешь. [ava]http://s3.uploads.ru/qeVty.jpg[/ava]

Бальтазар не слишком жалует сладкое, поэтому не стесняется смотреть на баночку с шоколадной пастой с заметным скептицизмом. Он, впрочем, не осуждает, потому что на вкус и цвет товарищей, как известно, не имелось.

– Нет, спасибо, – вежливо отказывается чародей, следом переключая внимание на тесто, не желая оставлять то без присмотра, – но тебе – приятного аппетита.[ava]http://s3.uploads.ru/qeVty.jpg[/ava]

Он слушает её внимательно, пока старательно вымешивает массу, мерно становящуюся однородной. Вопреки насмешкам ведьмы Бальтазар относится к совету побить тесто о стол на редкость серьезно. Ему приходится вздохнуть поближе, сдерживая терперамент, когда она констатирует, что ему не хватает страсти. Харт старается.

Он поводит плечом, когда, наконец, остается доволен делом рук своих. Поглощенный процессом прежде, он не замечает, как она подходит ближе; чувствует остаточное тепло на тыльной стороне ладони после её прикосновения. Бальтазар усмехается и всё ещё считает её малолеткой, игнорируя "геройское" обращение.

Мужчина позволяет себе немного расслабиться лишь после того, как перекладывает тесто в теплую воду, некоторое время не сводя взглядя с кастрюльки.

– Я люблю готовить, – без обиняков признается швед, прижимаясь поясницей к ребру столешницы и расслабленно опуская на неё сверху ладонь, – и не люблю использовать для этого бытовые заклинания.

– И так как я живу один, то готовлю для себя чаще, чем то позволяют правила приличия, – он легкомысленно пожимает плечом, дружелюбно разглядывая стоящую рядом с ним девушку. Отчасти знакомство с ней – это вызов его мировоззрению, и Бальтазар старается воздерживаться от стереотипных суждений о юных девушках, обласканных жизнью, пытающихся пробовать себя в бизнесе. Он не раз, как и прежде, признает, что у Фриды неплохо получается.

Мужчина привычно улучает минутку, когда поджигает сигарету, затягиваясь. Харт пользуется тем, что в помещении имеются пепельницы, когда подтягивает к себе одну.

– Угощайся, – он приглашающе кивает, когда оставляет пачку сигарет на краю стола, ближе к Блетчли.

Бальтазар ведет себя хозяйски по привычке, не имея намерений как таковых вести себя высокомерно; за свою жизнь он чаще был хозяином положения сам, чем позволял это кому-либо ещё. Его поведение – это защитный рефлекс, потому что последствия, следующие за потерей контроля над ситуацией, зачастую били по мужчине больно.

– Не знай твой упрямый характер, я бы сказал, что ты – образчик примерной чистокровной жены, – делится наблюдениями швед и находит свои мысли забавными.

– Странно, что ты ещё не замужем. С кем-то обручена?

Он не определяется с тем, хочет ли знать об этом на самом деле, когда ведет светскую беседу, движимый желанием наладить с малолеткой контакт.

Бальтазар не знает, почему так выходит, когда небрежным жестом смахивает миску с мукой на пол под дребезги посуды; мука разлетается, образуя легкую белую завесу.

– Дьявол, – выругивается от неожиданности швед, обреченно примериваясь к тому, как приступить к уборке.

Бальтазар дружелюбно фыркает, когда Фрида замечает, что он не похож на человека, любящего готовить.

– Внешность бывает обманчива, – с несерьезным назиданием замечает швед. Он не хочет, впрочем, перестараться в отношении собственной благожелательности, чтобы не испортить вконец свой имидж.

Швед считает, что её отец не в пример свободных взглядов для главы чистокровной семьи, но оставляет свои наблюдения при себе. Впрочем, он замечает для себя, что был бы в будущем не прочь посмотреть на Блетчли, когда та выйдет замуж, а также – на её будущего, пока что не существующего мужа.

Они какое-то время собирают осколки молча. Швед также помнит о парочке бытовых заклинаний, которые могли бы помочь в данной ситуации, но не прочь поработать руками – он не считал магию уместной на кухне в целом.

– Давно не готовил на чужой кухне, – примирительно подытоживает швед, когда Блетчли гадает в отношении его неуклюжести.

– Спасибо, – благодарит за помощь Харт вместо извинений за разбитую плошку. Впрочем, доказать собственное отсутствие неловкости ему надолго не удается – одно из острых осколков чертит по коже, оставляя тонкий кровавый след.

Швед взглянул на порез практически равнодушно, после всё же доставая следом палочку, собирая осколки стекла в прежнюю форму простым заклинанием.

– Думаю, так будет будет лучше в целях безопасности, – с легким налетом скептицизма отозвался Харт. Он, в целом, не скрывал, что безопасности в этот вечер в первую очередь его самого.

– Ты или твоя кондитерская приносите мне неудачи, Блетчли? – в шутку, без обвинений всерьез задал риторический вопрос Бальтазар, взглянув на Фриду насмешливо, а после, приложив коротко к порезу одну из подвернувшихся салфеток, отправился послушно вытаскивать из кастрюльки тесто.

Бальтазар наблюдает за тем, как она сокращает расстояние, чтобы прежде невольно фыркнуть на его замечание. В целом благожелательно, потому что ему, пожалуй, нравится её дерзость – несмотря на то, что та действительно была способна принести и приносила ему некоторые проблемы. Будь она сговорчивее, возможно, они бы поладили скорее; о своей настойчивости Бальтазар предпочитает не заикаться.

– Смелое обещание, – он улыбается шире, обнажая ряд зубов. Бальтазар морщится невольно после, когда Фрида касается его небольшой, но доставляющей неудобства раны.

Ему нравится, как она говорит о шрамах, но в остальном швед не мог по достоинству оценить её совет. Какую-никакую заботу – пожалуй, но если бы дело было только в том, что он не знал простых лечебных заклятий.

Он знает, какое впечатление обычно производит на людей новость о том, что его нельзя излечить магией. Бальтазар не держит в секрете данное свойство своего организма, но в этот раз, оставшись впечатлен чужой самоуверенностью в целом, протягивает руку Блетчли вместо простого объяснения. Если с зельями был шанс, что те могли вызвать аллергическую реакцию, то с заклинаниями всё было проще – после них ничего не происходило.

– Помоги мне, Блетчли, – откровенно просит Харт, терпеливо держа перед ней раненную ладонь.

Он не издевался, но желал, пожалуй, поддержать её инициативу о том, что она принесет ему ещё не одну неудачу.

Он надеялся, что с тестом ничего не случился за время, которое они предавались светской беседе.

Бальтазар не знает, почему ждет какого-то чуда, когда ирландка всё-таки достает палочку. Вероятно, с каждым новым синяком или царапиной он хочет верить, что его организм сдастся и перестанет вести себя, как редкая сволочь. По крайней мере, его лояльность бы не помешала Бальтазару ни в работе, ни в повседневной жизни, как доказывало отколовшееся от вазы стекло.

Швед молчит, наблюдая за чужими тщетными попытками, но не считает нужным скрывать собственное разочарование. У Фриды, как и предполагалось, ничего не выходило. Чуда не случилось.

Он не спешит отстраняться, когда дает её растерянности закрепиться, чтобы после признать то, что, возможно, стоило бы признать раньше, чтобы не дразнить Блетчли:

– Мой организм не восприимчив к колдомедицине с детства, – отзывается Бальтазар, мягче забирая свою ладонь из её хватки. – На меня не действуют заклинания, а зелья порой вызывают аллергии.

Он усмехнулся, признавая:

– Однако я – самый талантливый коллекционер шрамов в магическом обществе, – шутливо заметил швед.

– Но спасибо за то, что вызвалась помочь, – он улыбнулся дружелюбно. Вероятно, его предложение можно было считать небольшим тестом на доверие.

– У тебя неплохо получается лечащее заклинание, – сознанием дела отозвался Харт.

– Я некоторое время стажировался в Мунго после того, как окончил школу, – щедро пояснил маг. Он всегда считал свое увлечение медициной как логичным, так и, практически в равной степени, комичным.

Он снова приложил к ладони салфетку, промокая кровь, когда подытожил:

– Думаю, будет лучше, если тесто достанешь ты, чтобы я не оставлял на нем кровавых следов.

Бальтазар улыбается, заверяя:

– Многие интересуются, как я дожил до своих лет, – он держится несерьезно, пусть в его словах гораздо больше озабоченности его собственным здоровьем, учитывая образ жизни, о котором Фрида не ведает.

Он, впрочем, улыбается шире, когда Блетчли интересуется о количестве. Бальтазар не собирается флиртовать с ней, но не может сдержаться, вопрошая в ответ:

– Если хочешь, можешь пересчитать.

Он считает, что они неплохо общается, и что ведьма, несмотря на то, что малолетка, вполне себе взрослая девочка для его намеков, за которыми, как ожидает швед, ничего не последует.

Бальтазар пожимает плечом, отзываясь:

– Я надеялся, что мое увлечение колдомедициной поможет мне лучше понять свой организм. У меня было много амбиций, но мало иллюзий, – дружелюбно подытожил Харт, усмехнувшись.

Он благодарно кивает, когда Фрида соглашается помочь с тестом. Бальтазар ловит себя на мысли, что она хороша за любимым делом, даже при столь элементарных телодвижениях.

Швед подошел ближе, наблюдая из-за женского плеча, как Фрида расправляется с тестом.

Бальтазар не скрывает усмешки, когда отзывается в том же тоне:

– С тобой тоже может быть приятно общаться, Блетчли, – Бальтазар, пребывая в благожелательном настроении, подается к ведьме ближе, невольно прижимаясь ближе к её спине и касаясь подбородном женского плеча.

Бальтазар не сразу реагирует, когда Фрида оборачивается, оказываясь к нему лицом к лицу. Он успевает увлечься, наблюдая за уверенными движениями ведьмы. Ему нравилось, что она любила готовить, а также что, похоже, действительно знала свою кухню, в отличие от него. Бальтазар по-прежнему считал, что эта кондитерская оказывала на него странное воздействие – обычно таким неуклюжим он не был.

Фрида оказалась ближе, оборачиваясь к нему, чем то в самом деле допускали правила приличия. До этого момента Бальтазар, несомненно, отмечал, что девушка была красива, но не задумывался о том, что между ними что-то может быть. Вероятно, в этом были виноваты стереотипы при том, что у них была разница в возрасте едва ли не в одно поколение.

Бальтазар возвращает, в ответ на её лукавый взгляд, свой внимательный, но немного, по-дружески, насмешливый. На данный момент он готов посчитать её наглость сексуальной. Харт не задумывается, отчего бы ей при их встрече сменять гнев на милость, по сравнению с тем инцидентом, когда ведьма, хлопнув дверью, не объявлялась в собственном заведении двое суток.

– Тебе может потребоваться время, – предупреждает швед то ли в шутку, то ли всерьез, когда Фрида говорит о его коллекции. Зато прежде он однозначно не шутит, что коллекция шрамов у него выдающаяся.

Бальтазар помогает ей стянуть с себя кофту, отчасти забавляясь тому, насколько молодая женщина оказывается шустрой.

– Ты бесчеловечно поступаешь с пахлавой, Блетчли, – напоминает швед о забытом тесте. Чем дальше, тем больше он оказывается уверен, что к тому они не вернутся в ближайшее время.

Он дает ей какое-то время рассмотреть несколько его шрамов, белеющих на коже, прежде чем, наклонившись, неторопливо, не желая торопить события, целует стоящую перед ним ведьму.

Бальтазар бросает на неё озорной взгляд, не отстраняясь далеко, когда интересуется насмешливо:

– Так тебя интересуют постарше?