Фриде нравится то, что они делают. Нравится обставлять помещение, продумывая различные варианты, как когда-то для кондитерской, и она получает от этого удовольствие всерьез, позволяя себе увлечься. За кондитерской остается следить управляющая, приятная девушка, испытывающая особый трепет к сладкому. И даже Орион проявляет энтузиазм, бегая по помещению, которое они в итоге выбирают под ресторан.

Ирландка не спрашивает больше про невесту и благодарна Бальтазару за то, что о ней не напоминает он. Ее, впрочем, несколько удивляет то, что она, кажется, так и не появляется в Лондоне, но она не хочет вдаваться в подробности их отношений. Происходящее омрачает лишь одно - участившиеся ссоры с Регулусом.

Признаться откровенно, она даже не помнит, когда в последний раз они ссорились так часто. Она не может каждый раз уловить истинную причину их конфликтов, и они вновь и вновь бросают друг другу раздраженные, колкие фразы, вспыхивая по пустякам. Ведьма пытается сваливать все на его работу, несомненно напряженную, но все же знает, что дело вовсе не в этом. У Регулуса всегда была напряженная работа, но никогда это не сказывалось на их отношениях.

В этот день она не отказывается от предложения Бальтазара проводить и широко улыбается на дружеский поцелуй в щеку. Она вспоминает за эти дни неуместно, как хорошо им было вместе в его снах, и думает, что они вновь неплохо находят общий язык. Ей это нравится. За эти пятнадцать лет она действительно скучает по нему.

Она не скрывает от Регулуса ничего, говоря о шведе открыто и полагаясь на его благоразумие, но этот поцелуй отчего-то становится последней каплей в чаше терпения Блэка. Он винит во всем Бальтазара, напоминая, что до его появления у них не было проблем, и припоминает дурацкий случай, когда она опаздывает к ужину из-за работы в ресторане. Фрида не хочет провоцировать еще больший скандал, но не выдерживает и вылетает из квартиры, хлопая со злости дверью. Единственное, о чем она жалеет сейчас - о потревоженном сне Ориона.

Блетчли не хочет идти в кондитерскую и аппарирует к ресторану, помня о том, что у нее есть от него ключ. Ей хочется немного побыть одной, а на улице ощутимо портится вновь погода. Отчего-то Лондон капризничает последние дни как никогда раньше.

Она не ожидает увидеть Бальтазара и смотрит устало и отчасти раздраженно, когда качает головой:

- Нет, черт возьми, не в порядке.

- С тех пор, как ты приехал в Лондон, все идет кувырком.

Ведьма проходит внутрь, переводя взгляд на бутылку в его руках.

- А ты как знал, что пора доставать алкоголь, - она усмехается, доставая второй бокал. - Не жадничай.

Фрида не хочет его ни в чем обвинять, потому что, на самом деле, сама вызывается ему помочь и получает от их работы и общения удовольствие. Но его обвиняет Регулус, и она думает с раздражением, что если бы швед решил открыть ресторан где-нибудь во Франции, это уберегло бы их всех от проблем. Как минимум - ее семью от недопонимания.

Она делает глоток, недовольно поджимая губы, и сдерживается с трудом от того, чтобы не высказать свои претензии. Точнее, претензии ее мужа, которые внезапно становятся их общими.

- Если бы с Регулусом или Орионом что-то случилось, меня бы не было здесь, - она качает головой, считая это предположение абсурдным.

Ведьма возвращается мыслями к тому, что он говорит прежде о времени, которое они проводят вместе, и не берется спорить. Действительно неплохо, и ей не на что жаловаться. Но она помнит, несмотря на эти годы, что происходит в прошлый раз в их отношениях с Блэком, когда они с Бальтазаром находят общий язык. Пусть и в ином ключе.

- В этом и проблема, Харт. В том, что мы неплохо проводили время вместе, - она морщится, предполагая, что Регу подобная формулировка совсем не пришлась бы по душе. - Хотя, на самом деле, я вообще не должна проводить время с тобой.

Блетчли делает глоток вновь в желании расслабиться, но следом подытоживает также немного взвинчено:

- А ты не должен целовать меня даже в щеку.

- Я не хочу, чтобы все повторилось как в прошлый раз.

Фрида не знает, на какой эффект рассчитывает Бальтазар, но его слова лишь только распаляют ее сильнее. Она испытывает раздражение от его насмешки, когда для него отчего-то ее претензия не звучит серьезно. Ирландка считает, что не дает повода думать, что шутит или готова относиться к происходящему легко и весело.

- Это не смешно, Харт. То, что было пятнадцать лет назад, было ужасной ошибкой, чуть не стоившей мне жизни. Припоминаешь? - она отзывается резко, пусть и понимает, что то решение о самоубийстве было целиком и полностью на ее совести и не стоит перекладывать ответственность.

Ведьма вздыхает глубже, бросая на него тяжелый и мрачный взгляд, когда он просит объяснений. По ее мнению, все даже слишком очевидно, чтобы была действительно необходимость что-то объяснять. Она не считает его дураком, чтобы предположить, что он и впрямь не понимает, о чем она.

- Ты издеваешься? - она не стесняется отвечать вопросом на вопрос, делая щедрый глоток.

- У нас с Регулусом все было просто прекрасно, пока ты не появился. А сейчас не проходит и дня, чтобы мы не поссорились.

Фрида говорит твердо и уверенно, несмотря на то, что у нее нет реальных причин обвинить его сейчас в каком-то неподобающем поведении. Он действительно ведет себя по дружески и сдержанно.

- Однажды, связавшись с тобой, я уже лишилась всего, что мне было дорого. Не лишай меня этого снова.

- Я не обвиняю тебя, - она бросает, чуть повысив голос, поясняя следом, - но я хочу, чтобы мы оба помнили, что ничем хорошим наше общение не заканчивается.

Фрида не нуждается в напоминаниях о причинах знакомства с Бальтазаром. Она считает и это ошибкой тоже, как и все то, что они делали ранее, развлекаясь в чужих снах. Никогда не нуждаясь в деньгах и делая это лишь забавы ради. Ее пугает даже сейчас через столько лет то, куда это их всех по итогу привело. И видит Салазар, только чудо уберегло их в конечном счете от трагедии.

Она вспоминает внезапно, что кажется так и не извинилась за то, что пыталась покончить жизнь самоубийством в его ванне. Через пятнадцать лет она считает, что это уже не важно.

- Мне не стоило приходить к тебе тогда. Не стоило влезать в твою голову, не стоило спать с тобой, не стоило испытывать к тебе что-либо, - она перечисляет нервно и на повышенных тонах, подытоживая следом, - ты прав, Харт, все это спровоцировала я. Я ни в чем тебя не обвиняю.

- Я просто не хочу, чтобы все снова разрушилось, вот и все.

Ведьма не знает, почему ее так неприятно задевает напоминание о том, что он почти женат, и совет Регулусу лечить голову. Если до этого она все же пытается держать себя в руках, то сейчас вновь раздражение берет верх.

- Да пошел ты, Харт. Учитывая предысторию, у Регулуса есть все основания не испытывать от тебя восторга.

Она огрызается, качая следом недоверчиво головой на его обещание, что он никогда ей не навредит.

Фрида отвлекается на мгновение на окурок, который он варварски тушит в бокале, и не успевает среагировать, когда Бальтазар делает ей навстречу шаг. Она теряется, чувствуя его губы на своих, и медлит несколько мгновений, прежде чем ответить на его поцелуй. Также настойчиво и раздраженно, потому что он все делает не так и совершенно ее не слышит.

Она приходит в себя через несколько секунд, чувствую накатывающую, удушающую панику от того, что делает. Фрида упирается ладонями ему в плечи, вырываясь и делая поспешные несколько шагов в сторону от него, судорожно, поверхностно дыша.

- Ты чертов эгоист, - она закрывает на мгновение лицо, приходя в себя, прежде чем поинтересоваться взвинчено, - по-твоему, вот это мне не навредит, да?

Фрида чувствует себя загнанной в угол, и ей это не нравится. Как и не нравится все происходящее и то, какой отклик его действия получают в ней. Она не идиотка, чтобы не понимать, что если бы не испытывала ничего к мужчине, то оттолкнула бы его сразу, стоило ему сделать к ней шаг. Это было бы правильно и разумно, куда разумнее, чем целовать его в ответ. Она не хочет говорить об этом, потому что разговоры неизбежно приводят к катастрофе.

- До твоего появления я была уверена, что ничего к тебе не чувствую, - она бросает раздраженно, не стесняясь говорить искренне, раз уж он ее вынуждает говорить вовсе. - Я была счастлива в браке пятнадцать лет, какого черта ты заявился и все рушишь теперь.

- Мои чувства к тебе ничего не значат. От них всегда были только проблемы, так что давай не будем говорить об этом.

Ведьма не слишком понимает, что он имеет в виду, когда говорит об этих годах, и чуть хмурится, ожидая объяснений. К которым швед, впрочем, не собирается переходить, но и она уже отвлекается на то, что он говорит ранее. На то, что по-прежнему не хочет ей навредить. И на то, что любит ее.

- Я не знаю, Харт, как ты это представляешь, но то, что ты сейчас делаешь, вредит мне как ничто другое.

Она считает все происходящее абсурдом, потому что его повторное признание в любви не должно звучать так, будто он любит ее все еще. Несмотря на эти пятнадцать лет и его невесту.

- Ты почти женат, Бальтазар, - она припоминает ему его же слова, сказанные немного ранее, - о какой любви ты говоришь?

Блетчли напрягается внутренне, когда он делает к ней шаг, но остается стоять твердо, не собираясь бежать. Из чувства противоречия и упрямства, потому что из-за него вся ее жизнь вновь кувырком.

Она немного теряется, когда он говорит о ее возрасте, и считает, что странно не это, а то, какие он подбирает слова. Будто он удивлен, что ей больше не восемнадцать.

- Мне же не может быть всегда восемнадцать, столько лет прошло, - она качает головой, но не может избавиться от ощущения, что что-то в его словах не так. - Это звучит так, будто тебя удивляет мой возраст.

Фрида чувствует, как меняется его тон, когда он говорит о невесте, и хмурится, не понимая причин. На ее скромный взгляд, странно отзываться о своей невесте подобным образом. Иначе зачем жениться вовсе. Она, впрочем, ловит себя на забавной мысли, что пусть он практически и не изменился внешне, но ему все-таки уже за пятьдесят. Возможно, эта свадьба - попытка наверстать упущенное.

- Зачем тогда вообще жениться, Харт?

- Или тебе по-прежнему все равно, кому делать предложение?

Она не хочет его обижать, но помнит, как он сделал предложение ей. Играючи, словно ему ничего не стоило жениться на первой попавшейся девушке просто из принципа. Не проигрывать же в споре. Она все же не отрицает, что вела себя схожим образом, как и не оправдывает своего поведения.

- Мы с Блэком с самого детства расставались лишь вынужденно. Поэтому я не знаю, как это бывает у остальных.

Ведьма считает, что ему стоит перестать говорить о своих чувствах, потому что они вызывают в ней смятение. Она не знает, что именно ее смущает, но считает все это неправильным. Проходит слишком много лет для подобных речей, кажущихся ей сейчас уже неуместными. Он не может ее любить через пятнадцать лет порознь.

- Где ты был все эти годы, если говоришь, что любишь меня?

Она хочет понять, как это возможно. Любить человека и ни разу не объявиться за все это время.

- Только не говори, что не хотел рушить мою жизнь. Потому что ты делаешь это прямо сейчас.

Блетчли знает, что придираться к формулировкам глупо, но отчего-то морщится, когда он называет ее поведение бегством. Потому что она никогда не бежит и не бежит, тем более, от Регулуса. И их ссора это нелепое, дурацкое недоразумение, произошедшее на пустом месте.

- Я не бежала, - она отзывается резко, стараясь взять себя следом в руки, - я рассчитывала побыть одна.

- Я бы прогулялась с большим удовольствием, но, если ты заметил, погода к этому не располагает.

Фриду не убеждают его слова, что ему не все равно, кому делать предложение. Она считает, что на момент их спора у него еще нет никаких к ней чувств, кроме мальчишеского ребячества и желания выиграть. Впрочем, она не отрицает, что может быть не права, потому что как тогда, так и сейчас, просто не видит причин, почему он должен ее любить.

Она не успевает найти подходящий аргумент, чтобы возразить, когда слышит его признание, касаемо невесты. Ведьма хмурится, бросая на него не понимающий, растерянный взгляд, и не видит ни единого разумного объяснения, зачем ему было врать ей.

- Харт, ты ненормальный, - она качает головой, все еще не понимая причин подобного поведения, - а чтобы ты делал, если бы я попросила нас познакомить?

Ирландка не знает, насколько на самом деле всерьез говорит, когда продолжает, не в силах остановиться так просто после вскрывшегося факта вранья:

- Может ты и насчет ресторана соврал? Это было бы странно, но объяснило, почему Бьорн никак не интересуется этим местом.

Фрида не берется спорить с его заявлением о присутствии в ее жизни. Ей сложно это отрицать, пусть она и считает по-прежнему, что проблема была вовсе не в нем, а в ней и ее чувстве вины. Ей бы, наверное, даже хотелось свалить все на него и, избавившись от него в своей жизни, вздохнуть спокойнее, но она знала, что этого не будет. Он был нужен ей тогда, несмотря на ее поведение, и она скучала по нему немного эти пятнадцать лет.

- Тогда чего ты хочешь от меня сейчас?

- Харт, тебя не было целых пятнадцать лет. Ты не можешь сейчас так просто целовать меня и признаваться в любви, словно мы разошлись вчера.

Она бросает короткий взгляд в окно, качая головой легкомысленно:

- Это же Лондон. Здесь часто дожди.

Фрида считает, что он совершенно точно сошел с ума. Сошел с ума и явился к ней поделиться своим безумием, потому что выносить это одному ему стало слишком скучно. Она хочет приложить руку к его лбу, чтобы убедиться, что у него жар, и все сказанное - всего лишь бред, но стоит как вкопанная, не в силах пошевелиться.

Один из них явно был не в порядке, но она помнила прекрасно каждый год из прожитых пятнадцати, чтобы хоть на мгновение усомниться в реальности своей жизни. В ее жизни все было логично и ясно. То, что говорил он, категорически не вписывалось в ее картину мира.

- Ты сошел с ума?

Ведьма хочет держать себя в руках, но чувствует, как в голосе проскальзывают истеричные нотки от мысли, что он может, смеет утверждать, что ее жизнь сейчас - вымысел. Она знает, к чему он клонит. Знает, в чем пытается обвинить ее - что все вокруг лишь лимб, который она обустроила сама. Она знает точно, что он неправ.

- Ты не имеешь никакого права говорить, что моя жизнь - вымысел!

Ведьма помнит про тот случай, когда в нее стреляли, но также и помнит, что вышла из сна и добралась до дома.

- Пуля лишь слегка задела. Я вышла из сна и отправилась домой. Спроси у Бьорна, он тебя мигом образумит.

Она говорит твердо, с нажимом, не желая сдавать позиции так легко. Единственное, что всерьез сбивает ее с толку - его замечание о погоде. Она пытается вспомнить всерьез, когда до его появления с погодой происходила такая же чертовщина, как сейчас, и вспомнить не может.

- Господи, Харт, это всего лишь погода. Предлагаешь запоминать каждый дождливый день?

Она успевает огрызнуться прежде, чем подходит к ней ближе, и злится за его самоуправство, чушь, которую он несет, и за то, что пытается ставить под сомнение правдивость ее мира. Фриде требуется несколько секунд, после которых она действительно целует его яростно и настойчиво, прикусывая не слишком нежно его губу. Она считает, что он сам нарвался, и не испытывает сожалений, когда обнимает его одной рукой, впиваясь ноготками в кожу на шее.

Фрида действительно знает, чем может обернуться пребывание в лимбе, особенно длительное. Если даже предположить, что он не врет, ее пятнадцать лет здесь были всего лишь несколькими днями в реальности. Она раздумывает лихорадочно, стараясь воскресить в памяти те события, о которых говорит Бальтазар, но сталкивается лишь с тем, что помнит все так, как и раньше. Помнит пулю, едва задевшую ее, и помнит отчетливо, как выходит из сна.

Она морщится на его красочные описания траектории полета пули и неизбежно вскипает. Потому что он бредит, и потому что заявился со своим бредом к ней, портить ей жизнь. Такую спокойную и безмятежную. Заявился сказать, что ее муж, ее сын, которого она любит сумасшедшей любовью, всего лишь выдумка.

- Хватит, Харт. Прекрати нести эту чушь.

- Я не знаю, зачем ты явился сюда, но лучше тебе проваливать туда, откуда ты пришел, и не лезть ко мне.

Ведьма отдает себе отчет в том, что переходит на грубость, но полагает, что он заслужил ее за свое упорство и нежелание признать, что все это - дурацкая шутка.

- Это погода, черт бы тебя побрал, Харт. Она бывает хорошая, бывает плохая. Обратись к метеорологам, если она тебя так интересует.

Фрида ловит себя на мимолетной мысли, что несомненно ушла бы, не поцелуй он ее, и не пытается уйти сейчас. Она целует его жадно, потому что скучает по нему, и зло, потому что он снова пытается разрушить ее жизнь, и не сопротивляется, когда он подсаживает ее на ближайшую столешницу. Ирландка тянет его к себе, не заботясь о том, чтобы обращаться с ним бережно, и прикусывает его губу, чувствуя следом металлический привкус крови.

- Ты бредишь, Бальтазар, - она ловит его взгляд, не собираясь, впрочем, останавливаться, и запускает пальцы под его джемпер, касаясь ногтями голой кожи. - Я там, где должна быть, нравится тебе это или нет.