- Во всем виновата жена моего брата, - она ябедничает, не стесняясь, - с ужасом жду, когда мелкий начнет называть меня тетей.

Фрида в целом вовсе не настаивает на том, чтобы они говорили о его работе, пусть при случае не имела бы ничего против. Ее пребывание в его снах все меньше походило на работу, и ей срочно нужно было что-то, что оправдает ее хотя бы перед самой собой. Откровенно говоря, попытки вытащить у него хоть какую-то мало-мальски важную информацию она не предпринимала уже давно, и, в целом, в ее действиях с каждым днем было все меньше и меньше смысла с практической точки зрения.

- А ты меня ударил, - ведьма припоминает это ему, не отвлекаясь от сладкого, и крайне дружелюбным тоном, в общем-то в данный момент действительно не испытывая никакой обиды, пусть это и было унизительно. – Но, как видишь, я делюсь с тобой мармеладками и не вспоминаю прошлое.

Она перехватывает его взгляд, улыбаясь в ответ на его улыбку, и ловит себя на дурацкой мысли, что все происходящее до абсурдного неправильно. Впрочем, она не находит в себе ни сил, ни желания что-то менять, когда он дразнит ее совершенно неприкрыто, требуя подсказку.

- Эй, ты даже не попытался подумать! – ирландка хмурит брови в притворном возмущении тем, что он играет нечестно, но после чуть мрачнеет на короткое мгновение, стоит ему упомянуть Регулуса. Ей не нравится эта тема, потому что она необъяснимо чувствует свою вину, хотя и считает, что не делает ничего предосудительного.

- Я хотела, чтобы их мне подарил ты.

Фрида ведет легкомысленно плечом, не стесняясь собственных откровений, и считает это забавной игрой. Она следит с интересом за тем, как он выбирает другой букет и расплачивается с продавщицей, прежде чем повернуться снова к ней.

Она улыбается уголками губ, с трудом сдерживая широкую улыбку, и старается отнестись к моменту со всей серьезностью – не каждый день Бальтазар Харт дарил ей цветы.

Фрида чувствует, как у нее немного перехватывает дыхание от его близости, когда он наклоняется к ней.

- Обычно мне не приходится выбирать их самой себе, - она усмехается дружелюбно, прежде чем признать очевидное, - у тебя хороший вкус.

Она пользуется его близостью, мягко касаясь губами щеки, ближе к уголкам губ, задерживаясь на лишнее мгновение, когда поцелуй становится меньше похож на дружеский.

- Спасибо. [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

Фрида не знает, зачем делает это – флиртует с ним. Ей достаточно того, что он воспринимает ее как подругу, доверяя, пусть даже не полностью.  Она не хочет лишних проблем, ни с ним, ни с Регулусом, как и не хочет запутаться сама, но неизбежно к этому идет, не в силах перебороть собственное любопытство и интерес. Бальтазар начинает нравиться ей после этих нескольких дней, которые они проводят в его голове, но она не хочет позволять себе задумываться об этом всерьез.

Она не пытается отстраниться, когда он обнимает ее, и ловит его взгляд озорным своим. Она действительно не имеет ничего против, когда он целует ее, лишь коротко закатив глаза на то, что он назвал ее малолеткой. Сам-то он, конечно, взрослый и разумный.

Ведьма обнимает его одной рукой за шею, целуя неторопливо и мягко. Он не думает в этот момент о Регулусе и думать, говоря откровенно, не хочет. Ей кажется дикой мысль, что она в самом деле целует того самого Харта, в чью голову пыталась залезть и вытащить нужную информацию, и того, кто отправил ее парня на больничную койку. Несмотря на это, она не торопится отстраняться.

Фрида смотрит на него, изрядно развеселившись от его вопроса, и не спешит опровергать. На самом деле, ей просто захотелось цветов, но его мысль была, конечно, любопытной.

- Нет, но мне нравится, что ты решил не ограничиваться цветами.

- Итак, что же ты нашел в малолетке? – она дразнится самую малость, но в целом не имеет ничего против действительно послушать. Впрочем, она знает, что красива, и готова спорить, что дело в этом, даже если он никогда до этого не целовал девушек в два раза младше себя.

Она не может сдержаться от коротко смешка, когда он вспоминает инцидент, произошедший в их последнюю встречу, и сейчас отчего-то чувствует легкий налет вины за то, что переборщила тогда.

- Да, не знала, как выразить чувства иначе, - Блетчли фырчит весело, прежде чем бросить невинный взгляд, - некоторых боль возбуждает. Ты не из их числа?

Она отправляет последнего из мармеладных мишек в рот, прежде чем выкинуть кулек в ближайшую урну.

- Ты так и не сказал, куда мы идем.
[AVA]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/AVA]

Фрида мучается совестью не долго после того, как их общение с Бальтазаром начинает походить на вполне милые отношения. Она осознает, что это неправильно, потому что ставит под угрозу их дело, и что, пожалуй, хуже – отношения с Регулусом, которого, несмотря на свои действия, любит. Она не позволяет себе в этом сомневаться, но не хочет отчего-то прекращать появляться во снах шведа, не находя в себе желания отказываться от встреч с ним.

Ведьма успокаивает себя тем, что все это не реально. В реальной жизни отношения между ними к счастью невозможны, потому что он невыносим, и потому что с тем Бальтазаром она не хочет иметь ничего общего. Ее в целом удивляет то, насколько ее новое видение его отличается от того, что она узнает о нем ранее.

Она ловит себя на мысли, что перестает контролировать себя и то, что говорит ему, потому что ей с ним комфортно. Ирландка делится с ним подробностями жизни, не задумываясь о том, что это может навредить ей, потому что, объективно, не говорит ничего, что может быть связано с ее работой. Ей не приходит в голову мысль, что она рассказывает ему реальные истории, которые ему знать неоткуда, и которые при желании он может легко проверить. По ее мнению, подобного желания у него возникнуть не должно, потому что он считает ее плодом своего воображения. Буйного, судя по всему.

Фрида приходит к выводу, что они в Италии, когда мельком оглядывает местную архитектуру, а после слышит речь за соседним столиком. Ей нравится, что он поощряет ее пристрастие к сладкому, когда видит перед собой тарелку с пирожным. Она считает его милым и думает о том, что никогда бы не подумала, что он может быть таким романтиком. Хотя бы во сне.

Ее настораживает его вопрос, звучащий, по ее мнению, двусмысленно. Она берет себя в руки быстро, подцепляя пирожное, и не хочет думать о том, что он может о чем-то догадываться.

- Это ты привел меня сюда, - она улыбается, имея в виду это кафе, а вовсе не его сны в целом, и продолжает доверительно, - но я всегда была неравнодушна к Италии.

Ведьма бросает случайный взгляд поверх его плеча, замечая внимательный взгляд женщины за соседним столиком, а после – как оборачивается на нее мужчина, проходящий мимо. Она знает, что это может значить только то, что его подсознание не доверяет ей.

Она знает, что рано или поздно он и сам заметит это.

- Женщина позади тебя так смотрит… Скажи честно, у меня остался крем на губах, или смазалась помада?

Фрида не знает, насколько удачный маневр строить из себя идиотку, но полагает, что другого выбора у нее все равно нет. Она возвращается мыслями к его вопросу снова и ни капельки не врет, отвечая на него.

- Мне нравится проводить с тобой время.

- Что-то случилось?

Ведьма касается его руки мягко, но в целом ненавязчиво.

- Я что-то сделала не так? 
[AVA]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/AVA]

Фрида хочет сохранять беспечный вид, но неизбежно напрягается. Ей не нравится все происходящее, и она чувствует легкую досаду от этого, потому что он все портит. У них были все шансы прекрасно провести ближайшие несколько часов, ради которых ей потребовались определенные усилия, чтобы улизнуть от друзей.

Ей не нравится его пристальный взгляд, но она держит лицо насколько может. Ей кажется, она знает, чем закончится их сегодняшняя встреча и чувствует какое-то смирение. Как перед неизбежностью, потому что рано или поздно это должно было произойти. Так не могло продолжаться вечно, в конце концов, Бальтазар действительно был не дурак.

Вопреки той реакции, которой он от нее ждет, Фрида не теряется, когда он задает вопрос, и смотрит с мрачным спокойствием, чуть улыбаясь.

- Но тебе же нравится проводить время со мной после того, как я чуть не сожгла тебя заживо.

Она не сомневается в том, что говорит, потому что их абсурдные и нелогичные отношения во сне доставляли удовольствие не только ей. Ведьма знает точно, что он был вовсе не против, что он приходил сюда ради нее, показывал ей какие-то места из детства, потому что хотел этого и доверял ей. Как и она доверяла ему.

Фрида не отвечает на его поцелуй и чувствует, как непроизвольно напрягается, стоит заслышать его изменившийся тон. Тон, который она не слышала уже давно, но который принадлежал другому, настоящему Бальтазару.

Ее выбрасывает в реальность внезапно, и она не оказывается к этому готова. Ей требуется пара мгновений, чтобы оценить обстановку и понять, что произошло. Единственное, что ее интересует прямо сейчас – чем конкретно она себя выдала.

Фрида чертыхается, когда соображает, что Бальтазар, очнувшийся, находится в двух шагах от нее, и она встает проворно, срывая с рук все лишнее. Она проклинает привычку ходить на каблуках, которые не предназначены для пробежек, но направляется как можно быстрее к выходу. Ирландка отдает себе отчет в том, что убежать в прямом смысле не сможет точно.

Она замечает слишком поздно, что он успел зацепиться за нее, и аппарирует вместе с ним в свою кухню.

- Да отцепись ты!

Ведьма дергает рукой, как только чувствует опору под ногами, и делает пару шагов к ближайшей пепельнице и лежащим рядом с ней сигаретам.

- Не припомню, чтобы я приглашала тебя в гости.

Она знает, что это звучит несколько абсурдно, но огрызается, потому что слишком раздражена тем, что все пошло не так, как она планировала.

- Ну и что дальше? Ударишь сам или опять пошлешь своих ручных обезьянок? [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

Фрида не знает, как будет объяснять ему произошедшее, и объяснять вообще ничего не желает. Ей стоило остановиться раньше, до того, как это все зашло так далеко, но ею двигал интерес и банальная симпатия к нему, потому что его образ во сне кардинально отличался от того, что он успел продемонстрировать ей вживую. У нее нет ответа на его вопросы, и она лишь недовольно наблюдает за тем, как он шипит и морщится от боли. Она думает немножко мстительно, что он получил по заслугам, раз решил увязаться за ней.

Ведьма закатывает глаза на его заявление, что он хороший гость, и с трудом сдерживается, чтобы не ответить колкостью. В данный момент ее больше интересуют сигареты и то, как она будет выкручиваться, потому что вряд ли он уйдет так просто.

Она успевает только достать сигарету и тут же роняет ее от неожиданности, когда он вжимает ее в угол, ухватив за горло. Ирландка выдыхает пораженно, не будучи готовой к подобному маневру, но быстро оценивает, что, судя по всему, удушение в его планы пока не входит. Видимо, пока он не получит ответы на интересующие его вопросы.
Ей не нравится его близость, и она была бы не против, если бы он держался от нее хотя бы на расстоянии вытянутой руки.

- Хотела узнать о тебе больше.

Фрида практически не врет отвечая, и смотрит с вызовом. Ее забавляет его искреннее любопытство, когда он спрашивает, как она его нашла.

- Это было не сложно. Тебе нужно быть осторожнее, если ты действительно так трясешься над содержимым своей головы.

Ее начинает выводить из себя как его хватка так и то, что ей вообще приходится отвечать на его вопросы, но она не пытается дергаться, чувствуя, что он держит крепко.

Ведьма позволяет себе насмешливый взгляд и улыбку на его упоминание их «нелепых» планов. Отчасти она блефует, потому что никакого плана нет, но искренне хочет задеть его сейчас, когда он вновь позволяет себе обращаться с ней не самым вежливым образом.

- Нелепый? Поэтому ты повелся как миленький?

Фрида обхватывает его запястье ладонью, вгоняя в кожу ногти, и смотрит серьезнее:

- А теперь как хороший гость выметайся отсюда сам, не заставляй меня выставлять тебя за дверь. [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

Фрида знает, что терпение не ее сильная сторона, и не испытывает восторга от того, что он буквально загоняет ее в угол. Она старается сдерживаться, вздыхая глубже, потому что в ее планы не входит калечить его снова, но она не может за себя ручаться, когда он так принципиально лезет на рожон. Ей хочется посоветовать ему хорошенько подумать о собственном инстинкте самосохранения, пока кто-нибудь вроде нее не сжёг его ненароком дотла.

- Я не бью лежачих, - ведьма бросает раздраженно, не выпуская из ладони его запястье, когда он говорит о своей вине перед братом и том, что они могли воспользоваться этим. Она не отрицает, что это действительно так, и что думала об этом в самом начале, когда ее появление в его снах действительно было продиктовано желанием разузнать его слабые места. Человечность, однако, всегда была ее слабой стороной, пусть и находила весьма своеобразное проявление.

У нее перехватывает на мгновение дыхание, когда он упоминает их близость и Регулуса, но она быстро берет себя в руки. Фрида знает, что он прав, и что она не станет рассказывать о том, что происходило в его снах, Блэку, но считает, что швед лезет не в свое дело. И много на себя берет.

- Оставь свои фантазии при себе и не неси чушь, Харт.

Она не хочет думать о моральной стороне вопроса, по крайней мере сейчас, и надеется малодушно, что ни Регулус, ни Барти, ни брат об этом никогда не узнают. Потому что Регулус не заслуживал подобного к себе отношения, и потому что остальные вряд ли смогли бы ее понять. [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

Бальтазар целует ее раньше, чем она успевает что-то ответить насчёт своей самостоятельности. Фрида пытается вырваться первые мгновения скорее от неожиданности и из принципа, потому что он слишком много себе позволяет, но швед держит ее запястья крепко.

Когда Фрида все же отвечает на его поцелуй, она целует подстать ему жадно и зло. Она прокусывает ему губу до крови, чувствуя на языке солоноватый привкус, и тянет его к себе ближе, когда он отпускает ее запястья. Она чувствует нетерпеливое возбуждение от того, что все происходит так и происходит наяву, пусть никогда до этого не думает о сексе с ним всерьёз.

Ведьма абсолютно уверена, что пожалеет об этом потом, но сейчас не хочет думать об этом вовсе.

Фрида чувствует сквозь сон его губы на своей шее и вместо того, чтобы проснуться, жмется ближе, не желая открывать глаза. Она слабо отдает себе отчет в происходящем и в особенности в том, насколько это все неправильно, когда у нее есть парень, а Бальтазара она собиралась обокрасть, а не спать с ним.

Она все же просыпается, распахивая глаза, и медленно начинает приходить в себя, наблюдая за мужчиной, садящимся на кровати. Осознание того, что она натворила, приходит пожалуй раньше, чем ей хотелось бы, и ведьма чувствует, как у нее в панике начинает биться быстрее сердце.

Ведьма успевает принять вертикальное положение, подтягивая к себе одеяло, когда он отвешивает ей сомнительный комплимент. Она не раздумывает долго, когда хватает за уголок его подушку, не стесняясь ударить его ею по голове со всей силы.

- Да ты просто мастер комплиментов.  [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

Фрида бросает взгляд на часы случайно, осознавая, что уже не настолько рано, как ей почему-то изначально казалось, и только сейчас задумывается, что их действительно могут «застукать». Начиная с брата, заканчивая Регулусом, который пусть и не был любителем ранних подъемов, но отличался редкой непредсказуемостью действий.

- Черт бы тебя побрал, Харт, - она шипит раздраженно, уже представляя, каким ворохом проблем это может обернуться для нее, и встает с кровати проворно, накидывая халат и не желая тратить практически драгоценное время. – Зачем ты вообще увязался за мной?!

Ведьма понимает, что ее вопрос отдает немного абсурдом, потому что его мотивы в целом были понятны. Не понятно было только то, почему ему пришло в голову именно так решить возникшую проблему. Впрочем, после их идиллического прошлого, возможно, это было понятно тоже, вот только ему стоило провести четкую грань между явью и сном.

- Я поставлю кофе, а ты пока успеешь собраться.

Фрида действительно ставит турку на огонь, засыпая кофе, пока Бальтазар одевается, и не понимает отчасти, как могла пойти на такое. На то, что никоим образом не вписывалось в ее мировоззрение и систему ценностей, четко установленных, между прочим, не первый год. Она знает, что любит Регулуса со всей искренностью с детства, что брат с того же детства дразнит их женихом и невестой, что ее родители принимают его как родного, и что это нормально, потому что ни у кого, кроме его ведьмы-матери, не возникает сомнений, что они созданы друг для друга, идеально дополняя,  и будто сошли со страниц очередной сказки. [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

Ее все устраивает, потому что один из тех спектаклей, которые они ставят в детстве, претворяется в жизнь, и ей это нравится, несмотря на банальное, немного пошлое «долго и счастливо». Она не хочет ничего портить, но неизбежно портит с того самого момента, как имя Бальтазара Харта становится ей знакомо.

Ведьма протягивает ему кружку с кофе, когда он наконец появляется на кухне, и вновь смотрит на часы. Она не хочет его подгонять, но заметно нервничает, не желая быть пойманной на месте преступления и вместе с тем испытывая неприязнь к тому, что ей вовсе пришлось оказаться в подобном положении. Она винит во всем Бальтазара, но в большей степени себя, понимая, что сама спровоцировала все произошедшее.

Ирландка держится отстраненно, не мешая ему поделиться советом, но и не испытывая от него особого восторга.

- Не со мной, - она отрезает прохладно, поясняя, - я не считаю измену чем-то нормальным.

- Пей кофе, тебе скоро уходить.

***

Первый букет приходит к вечеру того же дня, по стечению дурацких обстоятельств попадая прямиком в руки Регулуса. Фрида благодарит всех богов за то, что он не замечает открытку сразу, а интересуется отправителем лишь после того, как та оказывается уже у нее. Ее коробит от пошлой благодарности за проведенную ночь, и стоит больших трудов не скривиться, поднимая на парня самый невинный взгляд. Она врет напропалую, что их приглашают на премьеру одного спектакля, и знает, что сможет без труда действительно достать пригласительные. Регулус верит без лишних раздумий, потому что она никогда не врет ему до сегодняшнего дня.

К прибытию второго букета она успевает избавиться от первого и не ожидает больше подобных сюрпризов. Никаких записок больше не поступает, и она злится, но выдыхает чуточку спокойнее, надеясь, что ему это скоро надоест. На третьем ее начинает всерьез беспокоить то, что кажется Бальтазар не собирается скупиться на цветы, и она чувствует скапливающееся внутри раздражение, когда Блэк уже всерьез интересуется ее тайным поклонником. Она отшучивается, что он желает остаться неизвестным, и единственный ее поклонник уже давно далеко не тайный.

Ее выводит из себя окончательно четвертый букет, и ведьма первым делом хочет сжечь его ко всем чертям, но быстро ловит себя на идее разумнее. Фрида считает, что если Харт считает, что имеет право вторгаться в ее личную жизнь, то и она имеет право на подобное тоже, тем более, когда он ставит под угрозу ее отношения с Регом.

Она просит Бубенчика перенести ее к Бальтазару, намерено уточняя, что ей плевать, даже если он голый в ванной, и чувствует удовлетворение, когда оказывается посреди комнаты, ловя взглядом его спину.

Она знает, что ее бесит больше всего – то, что этими цветами он не дает забыть ей о ее вине и все это лишь по его прихоти, потому что он нашел способ как над ней поиздеваться.

Фрида не находит способа лучше привлечь его внимание, чем ударить тем самым веником его по плечу, выражая все свое негодование относительно его поведения.

- Ты совсем с ума сошел, Харт?

Она хочет добавить что-то еще, но вместо этого вскрикивает, роняя букет на пол и прижимая ладонь ко рту, когда он все же поворачивается к ней.

- Ты под табун фестралов попал? – на самом деле у нее действительно нет других вариантов, но она все же уточняет требовательно, - что с тобой случилось?!

Фрида помнит, за чем пришла, но откровенно теряется от его вида, не ожидая увидеть подобное. Ей, в общем-то, не должно быть особого дела до того, что с ним произошло, в конце концов, он держится достаточно бодро, но она все равно против воли волнуется. Волнуется, потому что с его характером, швед легко мог попасть в неприятности, и она хочет о них знать, если это действительно так.

Отчасти ведьма осознает, что не имеет права выдвигать подобные требования, потому что она ему никто, но не собирается принимать это за аргумент. В конце концов, знать о нем все – ее работа, так что пусть он сэкономит время им обоим и расскажет все сам. [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

Ее не устраивает его пояснение, если его таковым вообще можно считать, но, в целом, она не удивлена, что он не горит желанием вдаваться в подробности.

- Как именно в производстве участвует твоя разбитая физиономия, Харт?

Фрида замечает, каких усилий ему стоит подняться букет, и подозревает, что видит все же картину не полностью, а под рубашкой у Бальтазара не менее интересные отметины. Ее сбивает с толку его внимание к букету, когда она уже успела забыть о нем, как о причине своего визита, и она смотрит пару мгновений непонимающе, прежде чем перевести взгляд на цветы.

- Нет не все, - она складывает руки на груди и смотрит требовательно, раздраженная его попыткой отправить ее восвояси. – Во-первых, ты так и не ответил, что с тобой произошло. Дурацкие шутки оставь при себе, я все равно найду способ узнать это.

- Ты был у врача?

Она злится иррационально, нелогично на него за его внешний вид, пусть и отдает себе отчет в том, что он вряд ли ходил с транспарантом, призывающим избить его, и сам не в восторге от ситуации. Для начала она хочет знать хотя бы, как это произошло и бесится сильнее, потому что он тянет с ответом.

- Во-вторых, если ты так хочешь испортить мне жизнь, найди другой способ – эти букеты меня нервируют.

Фрида принимает во внимание, что он был у врача, но все же смотрит недоверчиво, разглядывая его ссадины. Ее гложет беспокойное любопытство, потому что она уверена, что они не единственные, но она осознает, что просьба снять рубашку будет выглядеть своеобразно, и он имеет полное право ей в этом отказать. Как и отказаться в целом продолжать с ней разговор.

- Ни почему, но сейчас ты просто вредничаешь, это неразумно.

Ей нечего возразить на то, что это не ее дело, но она считает, что он в корне не прав. Ее еще как, начиная с того, что это интересует ее по работе, заканчивая тем, что из-за него у нее к нему какие-то не определившиеся чувства, наличию которых она не рада, но ничего с ними поделать не может. Она считает, что он в этом виноват, и он должен теперь нести ответственность за них. Как минимум тем, что ответит на вопросы, которые ее интересуют. Никто не просил его ломиться в ее квартиру и спать с ней. [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

- Отлично, - ведьма кивает, когда он говорит, что букетов больше не будет, подтверждая, что именно за этим сюда и пришла. Чтобы не было ни букетов, ни конфет, ни плюшевых мишек, ничего, что вообще можно таким образом послать, и что может вызвать вопросы у Регулуса.

Фрида теряется на мгновение, когда он интересуется причинами столь бурной реакции на его побои.

-  Я расстроюсь, если тебя убьют раньше, чем я закончу свою работу.

Она лукавит, потому что дело, конечно, не только в этом, но считает, что не так уж и соврала. Расстроится, конечно, и для нее все еще дело было прежде всего, раз уж она на него подвязалась. Впрочем, энтузиазма отчасти поубивалось, и это стоило также признать.

- Сними рубашку, - ирландка все же не выдерживает, а просьба сама слетает с языка, но она не торопится брать ее обратно. – Давно тебя избили?

- Если ты был у врача, почему ты еще в таком жутком виде?

Фрида закатывает глаза, когда он переводит ее просьбу снять рубашку, в достаточно пошлую плоскость, и не может относиться к произошедшему проще. Она сверлит его долгим, тяжелым взглядом, потому что не испытывает желания пререкаться сейчас, и не понимает, почему он не может хотя бы раз в жизни перестать упрямиться, когда она явно в данный момент не пытается ему навредить и вполне искренне за него волнуется.

Она считает его недоверие ей чушью, потому что он доверяет. Доверял во сне, а этого было уже больше, чем достаточно, если его подсознание не только не пыталось ее убить, но и было с ней вполне дружелюбным. Она считает, что он дуется, вредничает, что угодно, но только не сомневается в ней всерьез. Впрочем, вместе с тем она признает, что причин для сомнений у него вагон. [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

Ведьма полагает, что в их отношениях наметился прогресс, когда он неохотно, но все же начинает отвечать на ее вопросы, правда все еще игнорируя главный – кто и почему это сделал.

Откровенно говоря, она не знает, как реагировать на его невосприимчивость к колдомедицине, и смотрит недоверчиво, не представляя, как это вообще возможно. Признаться о том, как лечатся магглы ей никогда не приходилось задумываться, поэтому она демонстрирует крайнюю неосведомленность, когда все же интересуется.

- И чем лечатся магглы в подобных ситуациях? Судя по всему их медицина сильно уступает нашей.

Фрида ничего не имеет против магглов, но не сдерживает скептицизма вперемешку с ужасом, когда оглядывает кровоподтеки и ссадины на теле шведа по мере того, как он расстегивает рубашку.

- Ты их заслужил, - она парирует с ходу, не особо задумываясь в самом деле, насколько тяжело ему было от них избавиться, потому что до конца все же не осознает, чем грозит невосприимчивость к колдомедицине.

- Найдется несколько листиков бадьяна?

- Не волнуйся, я поняла, что зелья тебе не помогают.

Фрида отчего-то не может сдержать улыбку, когда он поясняет причину своей терпеливости,  и помогает снять рубашку, аккуратно складывая ее рядом. На самом деле, она не знает, насколько ее идея ему действительно поможет и ловит себя на мысли, что он мог додуматься до этого и сам, так как это было не сложно. Впрочем, она не знает, откуда у нее желание помочь ему в целом, но предпочитает не задумываться лишний раз об этом. [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

Она отходит на кухню за бадьяном, находя его в указанном шкафчике. Ее познания о целебных травах ограничиваются курсом травологии в школе и собственным опытом разбитых коленок как в глубоком детстве, так и на квиддичном поле, если приземление было не слишком удачным, но благодаря мадам Пофри она знает точно, что бадьян – штука незаменимая.

Ведьма захватывает с собой небольшую плошку, бадьян и листочек алоэ, найденный там же, а также указанные настойки и бинт, который обнаруживается в шкафчике по соседству.

- Давай попробуем сделать компресс, вдруг станет полегче, - она складывает растения в плошку и взмахивает палочкой, следя за тем, как содержимое рубится на мелкие кусочки, превращаясь в кашицу, а после открывает поочередно флакончики, смутно различия на запах травы. – Что здесь?

Она выбирает красный, когда капает в плошку к травам несколько капель, а после заставляет его аккуратным прикосновением развернуться к ней в пол оборота, чтобы ей была видна его спина. В целом, она не отрицает, что предпочла бы этого не видеть, но глубоко вздохнув, зачерпывает немного кашицы из емкости.

Ее, вопреки ситуации, веселит его болтливость, когда он сдает позиции и рассказывает о том, что произошло. Фрида старается мазать аккуратнее, чтобы не делать ему лишний раз больно, и слушает внимательно, ценя момент редкой откровенности за пределами сна.

Она вскидывает брови, когда он интересуется между делом, кто их заказчик, и смотрит с дружелюбной насмешкой.

- Ты перегибаешь. Мое желание тебе помочь еще не означает, что я вот так просто расскажу тебе все секреты.

Ведьма помнит о профессиональной этике и не сомневается, что их заказчик желает оставить свое имя в тайне. Как минимум, потому что это его брат.

- Но ты с ним хорошо знаком. Это все, что я могу тебе сказать.

Фрида чуть отстраняется, когда решает, что его спине достаточно, и разглядывает бинт пару мгновений, не зная, на самом деле, что с ним делать. Она решает довериться интуиции.

- Встань, попробую перебинтовать, потом разберемся с синяком у тебя на боку.

Ей приходится подойти совсем близко, чтобы начать перебинтовывать, и она чувствует отчего-то неловкость, находясь в такой от него близи.

- Мы будем последними, Харт, - она ловит его взгляд, не отвлекаясь впрочем от дела, и улыбается ему тепло и без жалости. – Ты нас недооцениваешь.

Ведьма заканчивает с бинтом, оставляя у него на груди симпатичный бантик, и смотрит виновато, поясняя:

- Я не знаю, как это делается правильно, поэтому ходи так.

- И мне кажется, твой глаз скажет нам спасибо, если мы приложим к нему что-то холодное. Пойдем на кухню.

Фрида забирает со столика все настойки и плошку, направляясь обратно на кухню. Ее в целом волнует вопрос, который она не понимает, насколько уместным будет задать. Но после недолгих раздумий все же задает.

- Зачем тебе компания такой ценой?

Фрида сдерживается от того, чтобы не ударить его со всей заботой в плечо, когда он интересуется насчет от ощущений от игры на два лагеря. Она не считает, что это так, потому что его физическое состояние мало кого из ее компании волнует. Им всем куда интереснее то, что у него в голове, и за это им платят деньги. За это, а уж что она делает в свободное от работы время, если это не вредит делу, ее личная забота. [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

- Я не играю на два лагеря, Харт. Мне же тебя не убить предложили, а всего лишь залезть в голову. Так что в моей помощи тебе нет ничего предосудительного.

И, в общем-то, ведьма даже не врет. Единственное, что ее смущает – вопросы более личного характера, которые могут возникнуть у всех, если кто-то об этом узнает. И несмотря на независимый характер и принципиальность в том, что это ее личное дело, она знает, что не сможет сказать подобное ни брату, ни Регулусу. Ее личное дело несомненно, но у них нет друг от друга секретов. Особенно таких.

Фриды весело фырчит, не сдержавшись, когда он упоминает ее целительские таланты, а потом признает, что ему в целом нравится.

- Отстань, я феноменально варю зелья, но с такими запущенными случаями, требующими бинта, еще не сталкивалась.

Она не уточняет, что обычно ее задача действительно просто сварить зелье, назначение которых она не всегда знает в полной мере. Единственный, кто из них разбирается в колдомедицине – это Крауч, который впрочем также неплохо варит и зелья, но обычно это достается ей.

Ведьма принимает информацию о друге, живущем на Тибете с легким скептицизмом, пока, впрочем, не соображает, что это, по всей видимости, практически то же шаманство, что практикует ее дорогая бабушка. Но с местным, тибетским колоритом. Она надеется, что у его друга настойки выходят не менее забористыми, и кивает удовлетворенно, когда Бальтазар подтверждает, что штука работает.

- Сам себя не похвалишь, никто этого не сделает, да, Харт? – ирландка коротко усмехается на его определение себя как властолюбивого засранца и не спешит это опровергать. – Но ты, конечно, очень метко.

Фрида слушает о традициях молча, занятая поисками льда, но не может сдержаться от того, чтобы закатить в очередной раз глаза. Она успевает найти лед и полотенчико, в который заворачивает несколько льдинок, прежде чем повернуться к шведу вновь.

- Прекрасная речь, надеюсь, ее будет, кому зачитать на твоих похоронах. Впрочем, я не вижу у тебя наследника. Этот пункт традиций ты как-то не торопишься выполнять.

- Зачем эта компания конкретно тебе, если забыть про традиции?

Ведьма прикладывает полотенчико к его лицу и дожидается, когда он перехватит его сам.

- Ты что-нибудь ел?

Фрида действительно задумывается о том, что его положение не слишком типично для состоятельного наследника чистокровной семьи. К его годам ему полагалось быть счастливо или не очень женатым, иметь ребенка и одну или двух любовниц. Стандартный набор аристократа со всеми его плюсами и минусами.

- Конечно, не изменит. Но ты рискуешь оставить компанию вообще без наследника, если продолжишь в том же духе. 

Она принимает информацию о бутылке виски с заметным скептицизмом и считает, что вот только напиваться ему сейчас не хватало. Впрочем, она полагает, что вряд ли в подобной ситуации сама отличилась бы железной выдержкой, но не собирается потакать его альтернативным методам лечения. По ее мнению, ему необходимо сейчас поесть и лечь спать. К тому же, процесс заживления ран бадьяном был не из приятных, и в скором времени компресс обещал доставлять беспокойство, так что лучше всего было провести сегодняшний день под одеялом. [ava]http://s1.uploads.ru/Wtx57.jpg[/ava]

- Это тебе врач прописал или самодеятельность? – она не скрывает сарказма, когда подмечает открытую пачку сигарет и пепельницу и тянется к ним без спроса.

Фрида не считает комментарий о бутылке виски достойным ответом о еде, и расслабленно ведет плечом на вопрос о том, сколько им платят.

- Достаточно, но я это из любви к ближнему. Со всей искренностью, так что пользуйся, пока есть возможность.

Она выдыхает дым и смотрит на него задумчиво, когда он говорит о том, что отдал слишком много ради компании. Ведьма помнит Ларса и помнит, зачем Бальтазар приходил в тот подпольный клуб, и не хочет на него давить. Но не понимает, как ни старается, как после того, что он сделал, и после того, как раскаялся, он может продолжать заниматься компанией.

- Я помню, - она отзывается негромко и не видит смысла делать вид, что ничего не знает. – Но если тобой движет чувство вины, это не приведет ни к чему хорошему.

- Твой брат любил тебя и вряд ли был бы благодарен за эту жертву.

Ведьма вздыхает глубже на его заявление о последнем приеме пищи.

- Это было слишком давно. Как насчет хотя бы тостов или блинчиков?