Бальтазар вздыхает неслышно, когда она пытается "повесить" на него ответственность за свою опрометчивую трансгрессию, но молчит в ответ, потому что видит, что она пьяна. Он не пытается отрицать, что она заслужила право быть в подобном состоянии, учитывая обстоятельства, и в ответ на её выпад лишь помогает ей снять пальто. Швед бросает как на пальто, так и на её платье оценивающий взгляд, чтобы без труда определить, что с обоими требовался особый уход.

– Тебе идёт это платье, – искренне замечает Харт. Он не видит её такой прежде, но не разрешает себе любоваться долго. Кроме того, он понимает, что, если Фрида является к нему на порог прямиком с поминок, то это платье явно предназначалось Регулусу. С последним у Бальтазара никогда не складывается раньше, но он почему-то испытывает теплые чувства к тому хотя бы из-за того, как тот, пусть и собственнически, заботился о Блетчли. Кроме того, вздыхает про себя чародей, о мёртвых, в самом деле, либо хорошо, либо никак. Юноша мысленно отмахивается от подобный рассуждений, возвращаясь к более насущным проблемам.

– К сожалению, оно не влезет на нашу кухню, – без обиняков сознается Бальтазар. В отличие от поместья, в котором он вырос и в которое он приглашал Фриду, как в свой дом, в школьные времена, эта квартира не отличалась наличием лишних квадратных метров.

– Взамен могу предложить тебе всё, что угодно, из того, что ты сможешь найти в моём гардеробе, – задумчиво отзывается Бальтазар. Он решает, что, как минимум, какая-нибудь футболка и брюки ей подойдут. Пусть подобный "наряд" явно будет далек от чопорных бальных стандартов.

– Эй, – он окликает её негромко, так и не выпустив руки, когда на сгибе другой держит её черное пальто, собираясь отнести в свою спальню, – перестань. Ты не обязана оставаться одна в этот день. И не испортишь праздник, даже если сильно постараешься, – уверенно (пусть и, возможно, самоуверенно) отзывается Бальтазар веселее под конец.

– Выпивки в этом доме не жалеют, – замечает он многообещающе, прежде чем потянуть её за собой:

– Идём, оденем тебя во что-нибудь приличнее.

Швед указывает ей на шкаф, который стоит в комнате, когда сам вешает её пальто на подвернувшиеся "плечики", а те цепляет крюком за дверцу, скрывающую книжные полки. Он не пользуется магией чересчур, расширяя пространство квартиры, не испытывая прежде в этом нужды.

Бальтазар отворачивается предусмотрительно, присаживаясь на край кровати, когда Фрида переодевается, когда интересуется осторожно между делом:

– Почему ты сомневаешься в том, что он умер?

Отчего-то он остается уверен, что это – не простая фигура речи.

На лице Бальтазара отражается недоумение, когда Фрида говорит о пустом гробе. На тот момент юноша лишь кивает коротко, давая ей понять, что он её услышал. Он остается наедине с размышлениями о том, почему семья Блэка решает, что он мёртв, но не успевает спросить об этом Фриду (как и сомневается, что спрашивать стоит вовсе), когда слышит, как девушка ругается.

Швед медлит мгновение, прежде чем обернуться к ней в ответ на призыв о помощи, и после улыбается невольно, поднимаясь с кровати и подходя к ней ближе. Он принимается за дело молча, стараясь не зацикливаться на мысли, что он помогает раздеваться своей бывшей девушке, к которой у него остались чувства.

– Не понимаю, как ты в нём умудряешься дышать, – бормочет Бальтазар между делом, подцепляя шнурки и постепенно ослабляя корсет, сдавливавший женское туловище.

К моменту, когда Фрида задается вопросом о том, может ли быть Регулус жив, беря во внимание описанный обстоятельства, швед высвобождает её из корсета и подцепляет застежку на юбке платья просто потому, что лишний жест не составляет ему труда.

Он видит, что ей тяжело говорить о покойно друге, когда аккуратно касается женского локтя, призывая повернуться к нему лицом. Бальтазар в этот момент мало задумывается о том, в каком виде девушка может перед ним предстать, когда сейчас хочет лишь того, чтобы она пришла в себя хотя бы немного. Хотя бы в честь наступающего праздника.

– Ты сойдешь с ума, если будешь думать об этом, – делится соображениями швед негромко, наблюдая за девушкой, пока смотрит на её затылок.

Бальтазар испытывает дискомфорт, когда считает, что лезет туда, куда не просят, но всё же размышляет вслух:

– Думаю, он бы дал знать о том, что жив, девушке, которая ради него нарушила этикет и надела на похоронный бал красное платье.

Швед приобнимает её за плечи следом легко, желая поддержать по-дружески.

– Я отворачиваюсь снова, – предупреждает следом парень, не желая, чтобы она зацикливалась на своем горе, раз пришла к нему и его друзьям, – можешь одеваться.

Бальтазар понимает, что простое голословное заверение не избавит её от сомнений в том, что Регулус может быть жив. За свою жизнь он никого не хоронит до этого времени, поэтому не знает наверняка, как в такой ситуации себя повести, но предполагает, что отрицанием чужой смерти занимались и в менее неоднозначных ситуациях.

Харт не спорит с ней и больше и не переубеждает, когда замечает лаконичным и мягким:

– Возможно, – в ответ на предположения девушки о том, что Регулус может объявиться позже. Бальтазар искренне того тому желает, но всё же старается не выдавать выражением лица своих сомнений относительно идеи о том, что Фрида увидит Блэка снова.

– Не верь, – вдруг легко соглашается с ней Бальтазар и подытоживает, – ты никому ничего не должна. Делай то, что поможет тебе легче пережить эту ночь.

Он полагает, что за этой ночью последуют серые дни, но считает, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы жить моментом.

Бальтазар, как и обещает отворачиваясь, пока девушка переодевается, и после снова перехватывает её ладонь, уводя за собой на кухню. Он не знает, почему настойчиво тянется к ней, но боится отпустить от себя. Особенно, когда она находится в подобном состоянии.

– Тебе нужно выпить, – в итоге решает Харт и напоминает ненавязчиво, что на дворе был сочельник, – как и всем нам.

На кухне он заново знакомит её с Кристофом, а также с его девушкой, о которой говорит раньше, полукровной волшебницей Беатрис. Они сидят за небольшим столом, и молодой чародей сажает Блетчли со своей стороны, ближе к празднично украшенному окну, у которого стоит стол, а сам остается с краю – "на побегушках".

Он держит своё слово о том, что с выпивкой в этой компании не жадничают, и в следующие часы не слишком следит за тем, сколько выпивают вокруг него и сколько выпивает он сам.

Бальтазар считает, что они прекрасно справляют Рождество, а также, что Фрида легко вписывается в их компанию. Он знает, что она может быть общительнее, если бы не траурная дата, но считает, что Блетчли держится молодцом. Юноша подмечает, что Фрида расслабляется всё сильнее по мере того, как бежит время, и постепенно успокаивается сам, переставая переживать за неё так сильно, как тогда, когда она только приходит.

Швед осознает явно, что не имеет ничего против, когда она начинает жаться к нему, и предпочитает делать вид, не отвлекаясь от неспешной беседы с друзьями, что всё идёт своим чередом. На самом деле, он немного боится своей реакции на ведьму. Не знает, что ожидать от самого себя, учитывая её доверительное поведение, его наличие чувств к ней и, как бы пошло это ни звучало, длительное отсутствие отношений.

Бальтазар считает, что она держатся рекордно долго, прежде чем поступает здравое предложение Кристофа, наконец, разобрать стол. Он отправляет друга расстилать в комнате постель, потому что гостья того явно задержится до утра, и лениво принимается разбирать опустевшее стекло, многозначительно звенящее друг о друга при соприкосновении. Бальтазар не мешает девушкам беседовать, когда прислушивается, в силу небольших размеров помещения, невольно. Он почему-то чувствует приступ странной, без сомнения пьяной нежности к Блетчли, когда та заявляет откровенно, что не умеет мыть посуду.

– Дамы, – вклинивается Бальтазар шутливо, делая шаг ближе к Фриде, когда заканчивает с мусором, – в этом доме посуду моем мы с Кристофом. Мы разберемся с ней с утра.

Бальтазар кивает без раздумий в ответ на просьбу Фриды оставить вещи на время, и невольно замирает следом, когда та сбивается не неожиданное признание.

Харт благодарно целует Беатрис в щеку, когда та, уловив момент, прощается на ночь с ним и с Фридой и направляется в комнату к своему парню. Бальтазар никогда не сомневается, что девушка Борге – мудрая женщина, и лишь после этого переключает своё внимание на Блетчли целиком, стоит им остаться наедине.

Бальтазар отдает отчет, что безбожно пьян, но всё же знает точно, что его желания продиктованы не только алкоголем, когда говорит:

– Тебе обязательно уходить? – правда в том, что он скучает по ней тоже всё это время, а порой, кажется, ещё сильнее, когда они возобновляют общение.

Он не спрашивает разрешения, когда вольно прижимается щекой к её плечу, стоя к девушке вплотную, и выдыхает тяжело.

– Не хочу, чтобы ты уходила, – наконец, откровенно признает швед, следом заставляя себя немного отстраниться, чтобы заглянуть девушке в глаза. Он целомудренно целует её в переносицу, прежде чем признает негромко, смиряясь, в первую очередь, со своими чувствами к ней:

– Мне тебя не хватает.

Бальтазар чувствует, как сердце замирает на мгновение, когда он предполагает неладное, наблюдая за поведением ведьмы. Он знает, как тяжело ей дается этот вечер, и почему-то не связывает её эмоциональное напряжение ни с чем, кроме похорон Регулуса. До тех пор, пока она не подается к нему, целуя и заставая юношу врасплох.

Ему требуется короткое мгновение, чтобы поверить, что она действительно хочет этого – целовать его, – и не размышляет долго, когда целует её в ответ с тем же напором, потому что хочет это сделать уже чересчур давно. Бальтазар обнимает её не менее крепко и пугается на мгновение, когда подмечает на её щеках слезы, но после позволяет всему идти своим чередом.

Он мотает головой в ответ на её извинение, когда, не выпуская девушку из объятий, выдыхает:

– Ты не виновата, – Бальтазар отпускает уже давно мысли о том, что, доверяй она тогда ему больше, они, возможно, были бы вместе всё это время, но не хочет винить её больше. – Отношения на расстоянии далеки от мечтаний, – признает швед неохотно и в какой-то степени мрачно. Он отвлекается от невеселых мыслей, когда кивает с готовностью:

– Останься, – просит колдомедик, прижимаясь коротко лбом к чужому, не разрывая зрительного контакта, – пожалуйста, – искренне просит Бальтазар.

Он считает, что пьян безбожно, когда не сдерживается, а с его языка срывается то, о чем, возможно, говорить не стоит. Потому что у них всё, кажется, по-прежнему сложно, несмотря на откровенный разговор.

– Я тебя люблю, – выпаливает Харт. Он после, впрочем, жмурится на мгновение, пытаясь прийти в себя после количества выпитого и здраво оценить собственные действия. Последние его пока что устраивают, а вот с трезвостью выходит закономерно скверно. Но Бальтазара, впрочем, это не останавливает.

– Я не хочу, чтобы ты думала, что я пользуюсь ситуацией, – предупреждает чародей, глядя на Блетчли строже. Он всё же тянется к её ладони, несмотря на слова, и переплетает пальцы со своими.

– Идем, – он считает, что они провели достаточно времени на кухне, а также не желает незваных свидетелей их сцены, и тянет Блетчли в сторону спальни.

Он собирается убрать с кровати её пышное платье, которое они оставляют там, не заботясь прежде,  когда уходят праздновать, но вместо этого, следуя порыву, мягко, осторожно целует девушку снова, едва закрывает за ними дверь в свою комнату.

Бальтазар отчего-то осознает отчётливо, что не ждёт признаний в ответ. Он также не хочет, чтобы она чувствовала себя обязанной ему за проявления его чувств, но забывает о переживаниях быстро, когда чувствует её прикосновения к коже, стоит ей запустить пальцы под его футболку. Швед чувствует, как тяжелеет дыхание, и испытывает к девушке внезапный прилив нежности, потому что этот жест, эти прикосновения кажутся ему чересчур родными.

Он думает, что готов признаться ей в любви ещё столько раз, сколько понадобится, когда помогает ведьме раздевать его.

Харт мотает головой, когда развязывает бантик на завязках своих домашних брюк, которые выбирает для своего наряда Фрида, и обещает девушке:

– Я больше не дам тебе никуда деться от меня, – в его голосе слышатся нотки озорства, причудливым образом сочетающиеся с решимостью сдержать обещание.

Бальтазар чувствует, что ему стоит перестать говорить, потому что у него немного заплетается язык, а у них явно есть занятие интереснее. Он остаётся благодарен Фриде за инициативность, когда, отбросив следом с кровати покрывало, тянет ведьму за собой в постель, спускаясь поцелуями по женской шее.

***

Бальтазар просыпается, уткнувшись носом в аккуратное плечико. Он думает невесело, что после двух с половиной лет это ощущается странно – присутствие девушки в его постели. Он не жалеет, впрочем, ни о чем, когда заставляет себя разлепить глаза и убедиться, что рядом с ним лежит Фрида.

Швед не хочет её беспокоить, когда лишь устраивается удобнее, прижимаясь губами к чужой спине. У него тяжёлая, с похмелья, голова, и он непременно сварит от него зелье, но позже. Он думает, что Кристоф и Беатрис, вероятно, тоже решили провести день в постели, и радуется тому, что их с Фридой никто не беспокоит.

Он дремлет, пока не чувствует шевеление у себя под боком, когда снова раскрывает глаза.  Прежде Бальтазару, в лёгком сне, кажется, что к ним приходит ненадолго её домовик с бубенцами, но отвлекается от этой мысли быстро.

Бальтазар смотрит на неё молча несколько мгновений, когда, не в силах справиться с собой, приподнимается на локте, целуя молодую ведьму.

– С Рождеством, – хрипло, спросонья отзывается швед искреннее, желая, чтобы сейчас Фрида ассоциировала праздник лишь с положительными переживаниями, как бы трудно это ни было.

Харт думает, что за эти годы она не меняется, когда наблюдает за ней спросонья. Он не торопит её, как и ленится двигаться лишний раз сам, пригревшись, чувствуя тепло женской кожи.

Он вздыхает тяжелее после, когда замечает, как на лице Блетчли отражается озабоченность, и понимает, что это Рождество не столь светлый праздник для нее, нежели хотелось бы.

Бальтазар был бы рад сказать, что время лечит, но не в его характере разбрасываться бесполезными обещаниями.

– В этой квартире как минимум три лишних пары рук, которые помогут тебе выбросить это платье, – обещает Бальтазар, если ей это придется по вкусу. – Твой корсет будет сниться мне в кошмарах.

Он утрирует намеренно, но всё же считает, что корсет, с её фигурой, ей без надобности.

– Перестань извиняться, – мягко замечает Харт, когда замечает твёрже после, – не хочу больше слышать об этом.

– Я рад, что ты пришла, – уверенно отмечает юноша.

Бальтазар откидывается на спину, продолжая, впрочем, жаться к ведьме, когда замечает задумчиво из желания отвлечь Фриду от мрачных мыслей:

– Ты спрашивала как-то о моей личной жизни, – вспоминает их давний разговор швед. Он поворачивает голову в сторону Фриды, когда признается откровенно и смотрит весело:

– У меня никого не было после тебя.

Бальтазар задумывается, что это звучит своеобразно, но не торопится оправдываться. Он помнит, как признается ей ночью в любви, и считает, что объясняет ей больше, чем, возможно, стоит в канун Рождества.

Он поворачивается набок, пристраивая ладонь на женской талии и целуя её плечо – просто потому что, наконец, может это себе позволить.

Бальтазар невольно улыбается шире, подмечая её живой интерес к его признанию, и ворчит шутливо, продолжая отрицать, пока Фрида перечисляет возможные варианты:

– Какой ещё твой бывший парень хранил тебе верность два с половиной года? – он не ждет её ответа, предполагая собственный вопрос риторическим, и не имеет ничего против, когда она вынуждает его лечь на лопатки.

– Между прочим, во вред, как говорят, своему здоровью, – Бальтазар прикрывает глаза, едва заканчивает фразу, и вздыхает тяжелее, тщетно стараясь сосредоточиться, когда чувствует её губы и зубы на своей шее. Швед считает, что то, что происходит, похоже на его собственную белую горячку, ибо мало похоже на реальность. После того, как они с Фридой расстаются, их воссоединение проходит не в пример идиллично. Харт предпочитает не вспоминать о смерти Регулуса Блэка и думает не без горькой иронии, что, пусть с этим парнем у шведа никогда не ладилось, он напоследок ценно посодействовал их с Фридой отношениям.

Бальтазар не сразу воспринимает, что она говорит – что за этот до смешного долгий промежуток у неё тоже никого не было, – и после смотрит на девушку недоверчиво в ответ. Во взгляде шведа, впрочем, больше озорства, когда он осознанно передразнивает её со всей любовью:

– Совсем никого? – он вдруг фыркает, когда жалеет её несостоявшегося кавалера искренне:

– Бедный Элеонор.

Бальтазар тянет её к себе настойчиво, когда она признается ему в любви, и не имеет намерений отпускать, целуя ведьму немного судорожно.

– Это мало похоже на правду, – он констатирует обреченно негромко то, как они ведут себя друг с другом, и прижимается губами под женской линией челюсти, обнимая девушку крепче.

– Поздравляю, Блетчли: мы с тобой совершенно бездарно провели время после расставания, – фырчит Харт и считает их бедовыми, а после смеется глухо, открыто, – два с половиной года потенциального постельного опыта пошли коту под хвост.

Бальтазара, как и Фриду, мало устраивает его изматывающий график, но он не ленится ей объяснять, зачем он делает это. Швед не упоминает своих натянутый отношений с отцом, но говорит правду, когда рассказывает Фриде о том, что не может "сбавлять обороты" в связи с недавним повышением. Признаться, обрадуй его начальство этой новостью сейчас, он бы радовался ей с меньшим энтузиазмом; прежде он не планирует бурную личную жизнь, которая вызывала бы желание не вылезать из-под одеяла, а не заниматься карьерой, которая была необходима Бальтазару для построения счастливого будущего, несмотря на его происхождение. В случае шведа, скорее, вопреки его благородной "чистой крови".

Он старается брать меньше ночных смен поначалу, едва они с Фридой оказываются вынуждены оторваться друг от друга после Рождества, но чем дальше, тем тяжелее оказывается это сделать. Бальтазар подмечает сопротивление главврача подобным идеям и всё чаще начинает идти у того на поводу, не способный возражать авторитету.

Бальтазар чувствует, что Фриду, как и его, не устраивают возвращения домой за полночь, когда на следующий день он оказывается обязан появиться в Мунго снова без возможности повидаться со своей девушкой.

Этим вечером швед теряет счет времени. Помнит об обещании вернуться, но не может найти времени даже посмотреть на собственные часы. Он ищет предлог хотя бы присесть, когда берет на себя заполнение медицинских карт новых пациентов, и теряется в диагнозах и терминах, уставший, не замечая за работой, как время снова близится к полуночи.

Он вздрагивает невольно, когда стучат в дверь кабинета, и отмечает, прежде чем посетитель открывает дверь, что это не слишком типичное поведение для колдомедиков, остающихся работать в ночь. Бальтазар, впрочем, так или иначе поднимает брови в невольном удивлении, когда на пороге появляется Фрида.

– Что ты... – "...здесь делаешь?" хочет спросить юноша, но вовремя бросает взгляд на циферблат, чтобы следом чертыхнуться. Он не находит в себе сил встать со стула, когда разворачивается на нем всем корпусом к Блетчли, и смотрит, не скрываясь, виновато.

– Прости, – выдыхает Харт, зная, впрочем, что этого окажется мало для искупления. – Я помнил про наш вечер, но так и не смог уйти вовремя.

Бальтазар недовольно отмечает, что не смог уйти вовсе.

– Если я не буду торчать здесь, – неохотно поясняет Бальтазар, когда отчего-то думает, что ей стоит видеть всю ситуацию целиком, – то отец попросит меня обратно в Швецию и делать то, что хочет он, а не то, чего хочу я. И обязательно скажет, что "он говорил", что у меня ничего не получится.

Бальтазара порой пугает, насколько хорошо он помнит каждое наставление отца, но встряхивает головой, желая избавиться от подобных мыслей.

В его животе вдруг предательски урчит от голода, заставляя чародея вспомнить о том, когда – непозволительно давно – он ел в последний раз, а также заострить внимание на том, что приносит Фрида.

– Что это? – без обиняков интересуется швед, не скрывая любопытства.

Бальтазар вздыхает неслышно, когда Фрида интересуется насчёт того, зачем он здесь. Прямо сейчас, когда уже, вероятно, переваливает за полночь, когда он мог бы провести время с большей пользой – например, быть с ней. Швед осознает, что отец имеет на него огромное влияние (иногда ему кажется, что гораздо большее, чем на Ларса или Бьорна), но последние месяцы старается сопротивляться тому изо всех сил, потому что ясно осознает, что хочет от жизни иного. Порой Бальтазар, в силу возраста и неопытности, сомневается в правильности и осознанности своих поступков, но пока что оказывается не готов сдаться.

– Мне нравится помогать людям, – заверяет, глядя на Блетчли, швед, пусть и не отвечает сразу на её вопрос прямо.

– Мой отец хочет, чтобы я возглавил семейный бизнес, – Бальтазар отчего-то чувствует, из разговора в разговор, что Амадеуса не слишком устраивает идея того, что во главе компании встанет Ларс. Он молчит об этом, но думает, что, в целом, понимает, почему: старший из братьев был магически слабее остальных и, насколько было можно судить, мягче характером. Он был блестящим стратегом и зачастую мудрее сверстников, но их отцу, кажется, этого было недостаточно.

Бальтазар также знает, почему Амадеус не желает видеть во главе компании Бьорна: пусть тот был юн, но превосходил магическим потенциалом братьев, из-за своего принципиального, порой не в пример бунтарского характера он был не управляем. И непредсказуем. Средний из братьев считает, что это пугает их отца, потому что даже его "таланты" не способны удержать в узде младшего из сыновей.

Бальтазар считает, что то, за какие заслуги Амадеус оказывает готов отдать семейное дело ему, очевидно, но старается не думать об этом.

Он осознает, что отдается размышлениям чересчур долго и что выглядит со стороны странно, когда "спускается с небес на землю", снова возвращая внимание Фриде.

– Отец не оставит мне выбора, – коротко подытоживает Харт. Бальтазару не нравится, что он может бояться собственного отца, но не хочет об этом думать вдвойне. Он поводит плечом, когда решает мягче:

– Это сейчас неважно.

Бальтазар чувствует, как щеки обжигает лёгкий румянец, стоит ему осознать, что она принесла ему поздний ужин. Он отчего-то не рассчитывает на такую заботу, несмотря на то, что они снова сходятся. За последний год он явственно привыкает жить и заботиться о себе самостоятельно.

– Спасибо, – искренне отзывается Харт, забирая у неё сэндвичи и составляя на стол под его рукой. Он пользуется тем, что она стоит рядом, когда обнимает её благодарно ниже солнечного сплетения, так и не вставая со стула. Он после прячет лицо, уткнувшись в женскую блузку, когда подытоживает неохотно:

– Мне нужен ещё час, и я освобожусь.

Бальтазар, впрочем, отвлекается, заслышав её предложение, и несколько отстраняется от девушки, ловя чужой взгляд озадаченным своим. Он отчего-то не думает прежде о том, что им стоит съехаться, но в целом не может отрицать её идею разумной.

– Это серьезное заявление, – пытается отшутиться швед, когда смотрит невольно серьёзнее. Он помнит, что в ее квартире есть комната Регулуса Блэка, ныне покойного, и считает, что ей может быть неуютно приглашать туда кого-то жить.

– Я не могу оставить Кристофа платить аренду в одиночку, – размышляет вслух швед с не слишком понятным настроем, когда интересуется аккуратно:

– Это, по сути, ваша с Регулусом квартира. Ты уверена, что хочешь жить там со мной?

Бальтазар кивает уверенно, когда она предлагает остаться до того, как он соберётся уходить, и испытывает облегчение от того, что они "закрывают" разговор об его отце.

– Спасибо, – искренне благодарит за составленную компанию парень, подмечая следом веселее, – диван в твоём распоряжении.

Он замечает следом, как она хмурится, и лишь сейчас осознает, что в его комментариях было мало воодушевления относительно предложения о переезде. На самом деле, Бальтазар, как и она, совершенно не сомневается, что хочет жить с ней. Если бы не смены в госпитале, его бы устроило не отходить от ведьмы вовсе, как они делали на Рождественские праздники.

Он мотает головой коротко, когда заверяет мягко:

– Я не претендовал на комнату Рега, – он задумывается на мгновение, когда делает очевидный вывод, – я уверен, что нам и без того на двоих хватит места.

Колдомедик высвобождает свою шевелюру мягко из чужих пальцев, когда поднимается со стула, наконец, на ноги и перехватыет женскую талию. Он ловит взгляд ведьмы, когда заверяет уверенно:

– Я хочу жить с тобой, Блетчли, – Харт не сдерживается, когда целует её коротко в уголок губ, отстраняясь следом снова:

– Если ты ещё не передумала, – предупреждает он бодрее, – я с удовольствием перееду к тебе. Спасибо, – снова благодарит её Бальтазар.

Он утыкается носом в её висок, прежде чем бормочет с долей обречённости:

– Если получится, я возьму завтра выходной, и мы проведем его вместе. Я успею предупредить своего руководящего врача об этом до вечерней смены.

***

В тот вечер Фрида сводит его работу на нет, когда воспринимает слова о "её" диване чересчур буквально. Парню совестно лишь поначалу по отношению к своему работодателю, но после он позволяет себе не сдерживаться, когда так же, как и она, скучает сильно за время разлуки.

Вопреки обещаниям, он действительно не может взять выходной в ближайший день, и клятвенно обещает освободить понедельник. Ему и правда удается улучить свободный день, и он переезжает к ней в ближайшие выходные. Бальтазар вспоминает, как ему нравилось каждый день просыпаться рядом с ней, и почему-то весело вспоминает те каникулы его шестого курса, когда они проводят вместе первое Рождество.

Бальтазар заставляет принять её слова всерьез об отце и собственных желаниях, когда перестает взваливать на себя на работе чересчур. Он всё ещё время от времени уходит на целые сутки, но старается делать это как можно реже.

Швед задумывается об этом всерьез всё больше – что, не расстанься они тогда, они, возможно, могли быть уж помолвлены. Его смущает эта мысль в силу возраста, и он тратит несколько недель на то, чтобы подойти к этому вопросу обстоятельно.

Бальтазар просит мать приехать и просит у неё благословения, когда они встречаются у Фортескью. Прежде Харт не берет родительских денег, существуя на не такую большую зарплату колдомедика, но сейчас считает случай особенным. Он объясняет матери открыто, что кольцо Блетчли должно её стоить, а это обойдется недешево.

Харт пользуется тем, что Фрида в этот день пропадает в кондитерской, и тратит несколько часов, чтобы выбрать кольцо, полагаясь на женский вкус Кассиопеи. Та желает сыну удачи, целуя его в обе щеки, и вздыхает насчет его отца, когда отправляется обратно в Стокгольм, больше не имея возможности задержаться в Англии. Бальтазар обещает напоследок обязательно рассказать ей, как всё пройдет.

В то утро он волнуется больше обычного и, кажется, опаздывает, когда нервно поглядывает на наручные часы чересчур часто. Он всё ещё одет наполовину, когда готовит им обоим завтрак, и разрешает Фриде подольше понежиться в кровати. Несмотря на суету, Бальтазар действительно ничего не имеет против, и в целом любит её теплую и сонную. Порой его, на самом деле, пугает, насколько она нравится ему и насколько он ей дорожит.

Бальтазар осознает, что вполне успевает для завтрака в постель, когда Фрида так и не подтягивается на кухню, прежде чем он укладывает всё по тарелкам. Он оставляет поднос с едой на своей половине кровати, когда, нагибаясь, целует её, сонную, коротко и предупреждает весело, чтобы она не делала резких движений, если не хочет после отмывать сок с белых простыней.

– Я опаздываю, – сокрушенно следом признается швед, отворачиваясь к шкафу, в котором она, как и обещает, выделает ему полки. Он тянет, не раздумывая, одну из чистых рубашек, забывая о том, что прячет в этой стопке кольцо.

Деревянная коробочка выпадает чересчур проворно, чтобы Харт успел среагировать, и раскрывается как назло, выпуская маленькое блестящее колечко на волю. То, демонстративно звякая о пол, устремляется в противоположный угол комнаты, вынуждая Бальтазара выдохнуть испуганное:

– Черт! – и ринуться за ним, опускаясь на колени и тратя некоторое время, чтобы достать из-под кресла, стоящего рядом с трюмо.

Бальтазар вздыхает обреченно невольно, пока этого не может видеть Фрида, и некоторое время разглядывает "пойманное" обручальное кольцо, которое вытаскивает из-под трюмо. Он молча обзывает то предателем, потому что считает прежде, что сможет сделать предложение Фриде красиво. На деле же выходило крайне нелепо, а отговариваться историями, в которые девушка всё равно если поверит, то не до конца, парень не находит правильным. Он считает, что сейчас его, похоже, направляет судьба, и что если он ждет прежде знака или подходящего момента, то это он и есть.

Швед, как и прежде в одних брюках, поднимается с пола и тратит короткое мгновение, чтобы отряхнуть колени брюк. Не то чтобы его волнует чистота пола в их с Фридой в квартире, и он берет себя в руки, не разрешая себе оттягивать момент. Бальтазар не замечает, как смотрит на Блетчли чересчур серьезно, когда подходит ближе к ней, зажимая в кулаке аккуратное колечко.

Он выглядит в то же время не в пример раскаявшимся, считая, что портит момент, об изысканности которого девочки обычно мечтают с малых лет. По крайней мере, так ему рассказывает об этом мать, когда Бальтазар обсуждает с ней возможную помолвку.

– Я не хотел, чтобы это вышло так, – вздыхает швед. Он чувствует, как от волнения потеют ладони, но убеждается, что колечко спрятано в кулаке надежно, чтобы не "сбежать" ещё раз.

Он пользуется тем, что она к тому моменту уже садится на кровати, и присаживается на край постели ближе к девушки, заглядывая в глаза.

– Я начал думать об этом ещё с Рождества, когда мы снова начали встречаться, – поясняет Бальтазар, пусть и пояснять, на самом деле, ещё толком оказывается нечего. В то же время он хочет подсознательно, чтобы она знала, что он хорошо обдумал поступок, на который хочет пойти.

– У меня не было возможности поговорить с твоим отцом, но могу сказать, что моя мать не имеет ничего против, – заявляет швед, прежде чем, наконец, как подобает, опуститься на пол на одно колено, разжимая, наконец, пальцы и демонстрируя девушке украшение, лежащее на его ладони.

– Раз тебе выпала честь стать свидетелем моей неуклюжести, Блетчли, – коротко фырчит негромко швед, прежде чем снова собраться, подводя итог:

– Ты выйдешь за меня замуж?

Он чувствует, как его голос, несмотря на всю внутреннюю уверенность, звучит, кажется, немного выше обычного, и считает обреченно, что от должной романтики не осталось и следа. В остальном Бальтазар замирает в ожидании, не сводя с девушки взгляда и практически не мигая от волнения. У него нет ни малейшего представления о реакции Блетчли на его "авантюру".

Бальтазар ощущает, что практически не дышит, пока Фрида может вымолвить хоть слово в ответ на его вопрос. Он наблюдает за ней напряженно, подмечая малейшие изменения в чужой мимике, и не может успокоиться, потому что находит реакции девушки неоднозначными. Обычно Харт отличается недюжинным фамильным терпением, но сейчас, как никогда, чувствует себя несмышленым мальчишкой.

Он отчего-то напрягается сильнее, когда она начинает перечислять атрибуты замужества, и на нервах в какое-то мгновение думает панически, что она откажется. Потому что, в самом деле, какая девушка согласится выйти замуж после того, как её "суженный" уронил кольцо, и лишь поэтому набрался храбрости сделать предложение.

Бальтазар не замечает, как начинает невольно улыбаться всё шире с каждым её словом, когда Фрида переходит к сути своих желаний. Он выдыхает, как и она, судорожно, вспоминая через какое-то, что ему не помешало бы начать дышать.

– Я тоже этого хочу, – со всей готовностью отзывается Харт. У него немного дрожит голос, потому что предложение руки и сердца всё ещё выглядит для него, словно кто-то делает его со стороны. На самом деле, он не думает раньше, что женится так рано, особенно учитывая его планы сделать карьеру колдомедика, которая требует долгих лет усердной работы.

Он вытирает мальчишеским жестом ладонь о брюки, прежде чем перехватить пальцами кольцо и подняться с колен, снова возвращаясь на постель, прежде чем перехватить чужую ладонь. Несомненно, левую.

Бальтазар тянется к ней, целуя порывисто, и отвлекается лишь для того, чтобы, без попыток переспрашивать, надеть колечко на женский палец. Швед забывает о том, что опаздывает на работу, когда подается к девушке снова, целуя настойчивее, и не может оторваться от неё какое-то время, бормоча в короткий перерыв несколько ворчливо:

– Я думал, что поседею, прежде чем ты согласишься. "Да" было бы намного короче.