Фрида покупает два огромных рожка мороженого и отдает одно Майлзу. Кэрол говорит, что она его избаловала. Еще она говорит, что сладкое в таких количествах это вредно – для зубов, для организма, для жизни в целом. Что ни один нормальный человек столько съесть не может. Много она понимает, думает пренебрежительно Фрида каждый раз, когда слушает этот бред вновь. Кэрол просто не знает, что лет до восемнадцати она завтракала-обедала-ужинала сладостями и прекрасно себя при этом мироощущала.

Майлз обещал ничего не говорить матери в обмен на вишенку с ее пирожного. Фрида отдала не задумываясь. Забавно дружить с тринадцатилетним племянником, когда тебе самой чуть больше тридцати, но ей кажется, что он намного разумнее любого из взрослых. Вообще-то, у него на днях был день рождения, с которого она позорно улизнула, наспех поздравив и чмокнув в макушку. О том, как она его любит, он знает и так, а вот ей эти семейные вечера удовольствия не доставляют.

Ей постоянно кажется, что ее жалеют. Особенно мать. Жалеют через три гребаных года, когда, она хочет в это верить, ничего сверхъестественного не произошло. Просто она была полной идиоткой, когда думала, что у них с ним может что-то получиться. Не получилось. Она знает, что их развод был решением куда лучшим, чем свадьба энное количество лет назад.

Она не знает только одного – почему после развода ей стало так тесно в Англии.

Майлз перестал спрашивать о Бальтазаре еще три года назад. Кто-то из родителей запретил. Она решила, что он имеет право знать чуть больше, чем ему говорят, считая слишком маленьким. Она вдохновенно врет ему о том, что они все еще дружат, что он частенько спрашивает о нем, но приехать не может. Слишком много дел. Ей не хочется, чтобы он думал, что о нем забыли. И почему-то не хочется, чтобы он думал о шведе плохо. Иногда ей кажется, что Майлз не верит ни одному ее слову.

Фрида поддается на его уговоры и, убедившись, что мороженое он доел, ведет его в галерею. Вообще-то, Кэрол считает, что в маггловском районе ему делать нечего. Алекс не возражает, но ей кажется, что он согласен с женой. Блетчли считает, что запретный плод сладок, да и не видит в магглах ничего ужасного, чтобы не показать их мир племяннику. Но у них есть два правила: не доставать палочку и не говорить маме о том, где они были. Из Майлза выходит отличный друг.

Она открывает галерею, впуская мелкого внутрь и для проформы напоминая, что трогать руками картины не стоит. Великие художники не для того рисовали их часами, чтобы к изящным мазкам прибавились еще и липкие отпечатки сладких пальцев.

Она сама стала осваиваться здесь только недавно. Несмотря на то, что она с детства знала слишком много о маггловском мире для ребенка из чистокровной семьи и, как ей казалось, неплохо в нем ориентировалась, сюрпризы он преподносил постоянно. Но ей здесь нравится. И больше всего ей нравится отсутствие знакомых.

Фрида не любит объяснять, почему уехала. В Ирландию. К магглам. Она вообще не знает, как объяснить, насколько сильно ей захотелось все поменять. Но здесь, в Дублине, ей намного свободней, чем там.

Негромкий звоночек, оповещает о новом посетителе, и она выходит в зал, попутно уговаривая Майлза вести себя потише, если уж он так хочет задержаться здесь еще немного. Она слышит удивленный возглас «дядя Харт!» раньше, чем поднимает взгляд, сталкиваясь с холодным блеском голубых глаз.

Ей требуется пара мгновений на то, чтобы удивленно моргнуть и осознать, что это действительно он.

Она не успевает ничего поделать, когда Майлз уже подскакивает к Бальтазару, что-то весело щебеча. Только провожает его взглядом, невольно думая о том, что лишать его удовольствия пообщаться с дядей будет слишком жестоко. Она знает, как он этого ждал. Ей интересно, помнит ли Харт о том, что у него недавно был день рождения. Смутно надеется, что да.

Она подходит чуть ближе, ласково ловя мальчишку за руку и наклоняется к нему.

- Оставишь нас на пять минут?

Он, подозрительно прищурившись, уточняет только ли на пять, и только после ее обещания, торжественно кивает, выделяя им пять и ни секундой больше. А после этого послушно отходит, разглядывать картины.

Фрида переводит взгляд на мужа, уже три года как бывшего, хотя она все не может привыкнуть к этой приставке, не скрывая легкого раздражения.

- Что ты здесь делаешь?
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Она чувствует, что начинает выходить из себя. По ее мнению, у нее куда больше аргументов в пользу своего нахождения здесь, чем у него. Пусть Дублин и был в той части, которая активно сопротивлялась гнету Соединенного Королевства, но Англия к нему была куда ближе, чем Швеция. К тому же Блетчли-холл испокон веков традиционно находился в Ирландии и за эти три года никуда смещаться не собирался.

Она не понимает, почему ее так раздражает его тон и все, что он говорит. Вплоть до объяснения о цели своего визита. Она чувствует укол совести – за эти три года она не поздравляла его родителей ни разу. Не хотела напоминать о себе им, а себе о них. Амадеус и Кассиопея, в особенности она, всегда вызывали в ней уважение. Удивительно было, что со своей матерью у нее отношения не сложились до сих пор, а с его она нашла общий язык достаточно быстро.

- А с чего бы тебе знать?

Вопрос вырывается сам и не предполагает ответа. Собственная вспыльчивость ее откровенно раздражает. Она пытается найти причину своей реакции, но упирается в стену – ее раздражает сейчас в нем все. Что-то явно идет не так, но справиться с собой ей тяжелее, чем когда-либо. Остатками здравого смысла она прекрасно понимает, что на бывшего мужа, с которым развелась добровольно и по обоюдному решению, через три года подобным образом реагировать странно. Но из-за этого злится еще и на себя.

- Я здесь живу, Харт, если ты забыл. Литрим, конечно, не похож на Дублин, но он не настолько далеко для такого искреннего удивления. Куда ближе, чем Швеция.

Ее тон далек от доброжелательного, а взгляд от теплого, но она не испытывает никакого желания объяснять, что перебралась из Лондона в Дублин. Еще больше она не хочет объяснять, почему она это сделала и как давно. Его самолюбию хватит двух раз ее честности, когда она находила в себе смелость признать, что ей без него плохо. Ни в восемьдесят седьмом, ни в восемьдесят девятом ничем хорошим это не закончилось.

Возможно, он подумает, что она вернулась в Блетчли-холл. У нее на это может быть множество причин, к счастью делами ее семьи ему интересоваться было некогда. Так что это должен быть самый логичный и вероятный вариант. Она надеется на это. Это будет звучать куда лучше, чем «я сбежала из Англии после нашего развода». Фрида ненавидит чувство собственной слабости и ненавидит проигрывать. Ему она проиграла достаточное количество раз, чтобы больше подобного себе не желать.

- У Криса отличный вкус, но могу посоветовать с десяток галерей не хуже. Половина будет в Стокгольме или в километрах десяти от него.

Она не понимает, откуда в ней до сих пор это желание с ним поругаться. Она всегда верила, что при встрече сможет даже спокойно поговорить с ним. Они же взрослые люди. Верила, но надеялась, что этого никогда не случится. У Судьбы на нее всегда были свои планы, а потому ей кажется, что она даже не удивлена.

- Не благодари.

Она бросает это вдогонку, возвращая ему его же насмешливый взгляд, и оборачивается в поисках Майлза.
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Ее коробит от его «дорогая» - она считает, что на такие обращения у него уже нет никакого права. Ей не хочется ни отвечать на вопрос, ни оборачиваться, но на них смотрит Майлз, и ей приходится ему улыбнуться, махнуть рукой и обернуться к мужчине. Она не понимает, какого черта вообще должна перед ним объясняться за свое нахождение здесь, и из принципа и вредности не собирается этого делать. Особенно, когда он говорит с ней в подобном тоне.

- Попридержи «дорогую» для очередной идиотки, Бальтазар. Я тебе не дорогая, не милая и прочие дурацкие эпитеты ко мне тоже не применимы. - она знает, что начинает придираться к словам, по сути, к тем, которые легко можно пропустить мимо ушей, но ничего с собой поделать не может. - Три года назад тебя это, возможно, еще могло касаться, но сейчас – нет. 

Она отрезает это, отдавая себе отчет в том, что фраза звучит грубо. Она считает, что он сам виноват и лезет не в свое дело. По большому счету, она не видит ни единой причины,  почему его должен интересовать ее переезд, после того как он сам решил, что ее жизнь его более не волнует.

- Я люблю Дублин. В Лондоне жила, потому что так было удобнее, когда работала в банке. Доволен?

Она не может отделаться от мысли, что винит его в их разводе. Она ведь просила его подумать, хорошенько подумать, прежде чем пытаться начать что-то заново.

Фрида думает о том, что он прав. Она не хочет портить Майлзу настроение, не хочет, чтобы он думал, что они ругаются. Еще она не хочет, чтобы он рассказал об этом дома, и если лишнюю порцию мороженого от матери утаить он может, то что-то, что его гложет – вряд ли. Лишних разговоров она не хотела, также как и осторожных вопросов от матери. Фрида, наверное, понимала ее интерес, но со своим раздражением поделать ничего не могла.

Она из принципа мотает головой, думая о том, что возможно Майлза стоит отправить хотя бы в подсобку. На крайний случай там он всегда может позвать Бубенчика.

- А ты держи себя в руках, и его розовые мечты не будут разрушены. В особенности те, в которых любимый дядя о нем не забыл.

Она говорит тихо, но отчетливо. Надеется, что племянник действительно занят очередной картиной, а не просто делает вид. Она не хочет давить на бывшего мужа теплыми чувствами к малому, но уже почти перестает держать себя в руках. Ей кажется, что ее обида на него вспыхивает с новой силой, когда, как ей казалось, она уже должна была сойти на нет.

Она не понимает, почему через три года у нее все еще столько невысказанного к нему.

- Ты хотел выбрать картину? Выбирай. Чем быстрее, тем лучше, если уж ты так заботишься о психике Майлза.

[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Она знает, что отчасти он прав, и ее выводит это еще больше. Если Кэролайн еще могла терпеть его поблизости, даже приторно и фальшиво улыбаясь, как она улыбалась всем, то Алекс своей трепетной «любви» к нему не скрывал никогда. Почему они настолько не нашли общий язык, Фрида не понимала никогда. Брат объяснял это заботой о ней, муж не объяснял никак, напоминая, что Алекс имеет дурную привычку нарываться.

Еще она знает, что он неправ. Что это все благородные причины, которыми так легко прикрыться. Ей хочется предложить объяснить это Майлзу, которому, в общем-то, все равно, какие отношения у его родственников. Которому совершенно не понятно, почему во всем этом хаосе зацепило и его. Почему последние четыре с половиной года он только слышит о дяде, но не получает ни единой весточки от него. Ей интересно посмотреть, как он будет так логично и грамотно оправдываться перед ним, но она слишком любит Майлза, чтобы втягивать его в цирк, устроенный ими.

- Ты бредишь, Харт, - она не замечает, как повышает голос на пол тона, - ты прекрасно знаешь, что никто бы не стал выкидывать твои подарки. Что я бы не позволила. Но ты так трогательно заботишься о мнении моего брата и его жены. Поразительно.  Раньше почему-то тебе их возражения никогда не мешали делать то, что ты хочешь.

Она ловит себя на мысли, что говорит так громко, что Майлзу уже даже не нужно подслушивать. Она объяснит все ему потом, она уверена, что он ее поймет. Он вообще чертовски смышленый парень для своих тринадцати, и ей кажется, что понимает все уже давно, но молчит, чтобы ее не расстраивать.

- Знаешь, что я думаю, Бальтазар? Что ты просто поступил также как и всегда – бросил его, потому что тебе так удобней, потому что меньше мороки, потому что легче всего свалить в другую страну и считать, что на этом ты имеешь право ставить точку.

Еще она понимает, что говорит много лишнего. Что ждала этой встречи, именно такой, случайной, не особо в нее веря, но все же с надеждой. Что никогда не умела забывать о людях с легкостью, как будто их и не было в ее жизни. Она все это понимает, но почему-то не может остановиться.

- Ты всегда так поступаешь, всегда. Тебя заботит только то, что чувствуешь ты.

Она осознает, что говорит далеко не о Майлзе не сразу, но тут же замолкает. Она этого не хочет и сейчас согласна с ним, что ей будто бы снова пятнадцать. У нее не может быть к нему претензий, и они оба это знают.

Фрида не успевает ни глубоко вздохнуть, ни успокоиться и взять себя в руки, когда колокольчик звенит вновь. Она смотрит на красивую блондинку из разряда тех, которые всегда вызывали у нее недоумение, отмечая и розовые ноготки, и помаду в тон, и не слишком высокий уровень интеллекта, когда она бросает, что-то о галерее. Еще она замечает, что та цепляется за его локоть, аккуратными пальчиками, одно из которых обрамлено кольцом.

Она натыкается на него взглядом в тот момент, когда он ее представляет.

- Сочувствую.

Ей, в общем-то, уже плевать, что она говорит и как. Плевать, что эта девушка видит ее впервые и, возможно, не заслужила подобного обращения. Впрочем, Фрида не уточняет, кому она сочувствует больше. Она не может отвести взгляда от кольца, чувствуя, что ей почему-то снова больно. Через столько лет это даже забавно.

Она хочет, чтобы они исчезли. Оба. Вернулись в свою идеальную жизнь, где, кажется, у его будущей невесты нет большей проблемы, чем сломанный ноготь.

Ее коробит, что этой Тильде на вид не больше, чем ей. Отчего-то Фриде кажется, что даже меньше.

- Я думаю, что тебе стоит прислушаться к мнению своей невесты и поискать галерею получше.
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Она провожает Тильду раздраженным взглядом, когда та отходит к Майлзу. Она знает, что так лучше, что им обоим не нужны сейчас лишние зрители, но ничего не может поделать с тем, что из самой обыкновенной вредности не хочет, чтобы эта девушка приближалась к ее племяннику. Она скидывает себе возраст с пятнадцати до десяти, когда ее до истерики раздражало, что берут ее вещи.

Она невольно отмечает, что девушка мила. Если отбросить ее образ, вызывавший во Фриде рвотные рефлексы еще со школьных времен, то даже придраться было не к чему. Почему-то она думает, что ей везет на таких блондинок. В школе Регулус не смог пройти мимо ни одной.

Она не хочет этого знать, но против воли ей все же любопытно, что испытывает Бальтазар к своей новой пассии. Насколько фиктивен этот брак? Судя по поведению Тильды, ей кажется, что все всерьез. Фрида не хочет думать об этом, не хочет зацикливаться на мысли, что ему действительно хорошо без нее. Она когда-нибудь, возможно, сможет за него порадоваться, но сейчас альтруизм не входит в список ее лучших качеств.

Фрида не хочет думать о том, что их брак может быть настоящим. Для него. Ее доводит до отчаяния мысль, что за три года Тильде удалось то, что не удалось ей за все семь лет их знакомства.

Несмотря на то, что действия бывшего мужа не отличаются особой нежностью, она отчасти благодарна ему за то, что он отводит ее в сторонку. Смотреть на его невесту ей уже претит, а не смотреть она не может, даже понимая, что сравнивать себя с ней – дурацкое занятие.

Он прижимает ее к стене, она думает, что ему стоит вспомнить о манерах. У нее к нему тот же вопрос – что творит он? Но она знает, что спрашивать будет лишним. Они же поставили точку, и ее не должно волновать, какого черта он так счастливо живет дальше, когда ей восемьдесят девятый напрочь отбил все теплые чувства к тому, что ее окружало. Начиная с работы, которую она действительно любила, заканчивая городом, в котором столько лет жила.

Она дает ему пощечину, не сильно заботясь о силе удара. Не за то, что он ведет себя так сейчас, хотя и за это тоже, но за то, как повел себя тогда, оставив ее дважды.

- Вот теперь ничего. Я ничего не хочу от тебя, Бальтазар, - она говорит холодно, но не чувствует ни малейшего облегчения после этой пощечины. – Надеюсь, с ней тебе повезет больше, чем со мной.
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Ей на секунду кажется, что он действительно ее ударит. Ей даже интересно – сорвется или нет. Она не боится, хотя и чувствует его напряжение и злость, но вздыхает чуточку свободнее, когда его ладонь ударяет по стене, выше ее головы. Выдержка и самоконтроль – два кита, на который стоит весь мир ее бывшего мужа. Иногда ей кажется, что он понятия не имеет, как она ненавидит оба этих качества.

Ее раздражает ее собственная реакция на него. Он говорит, что не пришел бы, если бы знал, что она здесь работает, и вместо удовлетворения она почему-то вновь чувствует тихое бешенство. Она считает, что он не имеет никакого права лезть снова в ее жизнь, хоть как-то напоминая о себе, и злится, когда он говорит, что и сам того не желал. Она не знает, какой день проклинает больше – когда он заявился к ней в банк, чтобы поставить ее на место, или когда спас с того злополучного кладбища.

Иногда ей кажется, что она искренне не понимает, на чем строится мир. В чем смысл спасенной жизни, если за нее приходится платить такой ценой.

Он выходит из галереи через запасной выход, она же радуется, что с ним сейчас эта Тильда, отвлекающая Майлза. Она слышит их голоса, не особо вдаваясь в подробности разговора. Оставшись одна, она чувствует себя скорее идиоткой, чем взрослой и разумной женщиной. Она все еще не понимает, почему не смогла сдержать себя в руках.

Ее претензии к нему, ее обида – то, о чем его не обязательно было ставить в известность. Ее личное дело. Ее проблема, если она не может с ними справиться.

Она жалеет о том, что наговорила. Не потому что в этом была хотя бы капля неправды, но потому, что за три года успела соскучиться и, здраво понимала, что с куда большим удовольствием поговорила бы спокойно. Ей интересно, где был ее здравый смысл, когда она на него орала.

Фрида выходит через ту же дверь и видит его сидящим на ступеньках. Не долго думая, садится рядом, перехватывая аккуратно у него из рук сигарету. Затягивается и возвращает обратно, выдыхая дым. Вообще-то, она совершенно не знает о чем говорить с ним.

- Она милая.

Она говорит это искренне, ловя себя на мысли, что девушка действительно приятная. Ей хватает такта не лезть в их разборки, и она быстро нашла общий язык с Майлзом. Второе, конечно, не невесть какое достижение – он милый мальчик, но, кажется, она рассказывает ему что-то о художниках, и, наверное, все-таки не такая уж дура.

- Поздравляю, Баль.

Не очень искренне, но она правда старается. Рано или поздно ей все равно придется смириться с этой мыслью, так почему бы не начать прямо сейчас.

- Когда свадьба?

Она чувствует, что ей тяжело говорить об этом, но считает, что ей просто нужно время.
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Она смотрит куда-то вверх, щурясь от слепящего солнца, и думает, что возможно зря всегда относилась к Прорицаниям пренебрежительно. Впрочем, Трелони чаще всего бредила и редко выдавала что-то стоящее. Наверное, ей стоило хотя бы самой разложить себе карты, у них не было привычки врать ей. Прежде, чем соглашаться на этот брак. Их отношения должны были свестись на нет еще до восемьдесят пятого. Так было бы куда проще.

Она думает, что если бы знала обо всем этом, то ни за что не поддалась бы на его уговоры. А потом ловит себя на мысли, что вообще-то подумала бы…

Фрида знает себя слишком хорошо, чтобы точно сказать, что будет цепляться за него еще долго. В мыслях, конечно. Вряд ли ему придет в голову теперь еще раз приехать в Дублин, она же не видит для себя сейчас жизни лучше, чем здесь. Именно среди магглов. Она знает, что ее не поймет ни один волшебник, выросший по ту сторону, но здесь все как-то проще. А маггловские ирландские пабы куда веселее магических.

Она ничего не может поделать с тем, что не умеет отпускать людей. Регулус тому лучшее доказательство.

Она переводит на него взгляд, когда он спрашивает, интересно ли ей. Не отвечает, потому что не стала бы спрашивать ради приличия. Ее немного веселит его «кажется», и она мотает головой. Нет, на его свадьбу приглашение ей точно не нужно. Она еще не настолько привыкла к мысли, что ее муж в скором времени станет уже не ее, чтобы так запросто заявляться на торжество. К тому же, ей отчего-то не хочется ставить Тильду в неловкое положение.

Она не понимает, откуда в ней столько альтруизма, но она не реагирует ни на тон, ни на вопросы. Следит за окурком, раздавленным носком туфли, и, поддавшись порыву, успокаивающе касается его руки. Она чувствует себя виноватой за этот цирк, устроенный в галерее. Она убирает руку достаточно быстро и замирает, услышав его вопрос.

Ей кажется вполне очевидным, что у нее никого нет. По ряду причин. Мимолетное, чуть вредное желание соврать заставляет ее чуть улыбнуться собственным мыслям. Веселья однако в улыбке мало, поэтому она резко встает со ступенек, спускаясь вниз. Вообще-то ей хочется остаться там же, но расстояние – залог отсутствия ненужных, лишних порывов. Она не хочет ставить в неловкое положение ни его, ни себя.

- Нет, - она мотает головой, прищурив один глаз от солнца, и со смешком добавляет, - но я безответно влюблена в паб на соседней улице. По-моему, в этом городе самые искренние чувства могут быть только к выпивке.

Она просит у него сигарету и подкуривает, выбивая себе пару лишних мгновений, прежде чем задать вопрос, который ее волнует. Она считает, что в ближайшее время им не суждено будет встретиться вновь, а значит, легче спросить, чем мучиться неизвестностью.

Фрида выдыхает дым в сторону и, с пару мгновений поразглядывав носочки туфель, переводит взгляд вновь на мужа. Бывшего мужа.

- Ты ее любишь?
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Она бросает, что туфли – это слишком банально, и весело поглядывает на свои. В туфли она и так влюблена с тех самых пор, как впервые встала на каблуки. Если ее привязанность к ним усилится, ее небольшая квартирка окажется полностью завалена различными коробками. Кстати, еще один плюс маггловского мира – магазинов с красивой одеждой здесь явно больше.

Она считает, что он не понимает ее, потому что никогда не бывал здесь в праздники. Она хочет предложить ему приехать на Белтайн или день Святого Патрика, пообещав, что он влюбится в этот город, в маггловскую его часть, а потом вспоминает, что, наверное, у нее на это уже нет права. Ее откровенно раздражают условности и правила приличия, раздражает думать о том, что можно с ним, а что нельзя.

Она по-детски капризно хочет, чтобы все было как раньше. Когда ей не нужно было его ни с кем делить, не стоило задумываться, прежде чем предложить что-то. Она понимает, что как раньше ничего не будет, но ничего поделать с собой не может.

Фрида не нравится его ответ. Она считает, что заслуживает честного ответа. Именно ответа, а не попытки от него уйти. Она знает, что изведет себя, если не услышит его от него, и не понимает, почему ему так сложно ей ответить. Ей нужно всего одно слово.

Она чувствует, что начинает снова злиться. Он предлагает вернуться внутрь, она же отчего-то уже в который раз чувствует, что он снова ее бросает. На этот раз у нее на него прав меньше, чем когда-либо, если они вообще есть. Она не питает иллюзий – статус бывшей жены не дает особых привилегий, но она так от этого устала. Устала раз за разом отпускать его, считаясь с его решением.

- У тебя все так просто, Харт. Захотел – поговорил, не захотел – ушел. Я не хочу идти обратно.

Она отрезает достаточно резко и думает, что сейчас он снова взорвется, но ей, в общем-то, все равно. Она не хочет оставлять все так.

- Я ответила на твой вопрос, Бальтазар. Будь добр, ответь на мой.

Она садится напротив него на тротуарный бордюр, все еще опасаясь садиться рядом, и вытягивает ноги вперед. Она думает, что, в общем-то, ей сильно наплевать, как она выглядит сейчас, но контраст с Тильдой, должно быть, непередаваемый. Ей почему-то эта мысль доставляет удовольствие. Она надеется, что у них с его невестой ничего общего. Кроме помутнения рассудка, когда давали согласие на этот брак. Но с этим она уже ничего поделать не может.

- Может меня это и не касается, но сделай последнее хорошее дело для меня. Ты все равно вряд ли нагрянешь еще раз в Дублин, а я вряд ли окажусь в Стокгольме, так какая разница, Харт?
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Фрида тушит сигарету, встает с бордюра, отряхиваясь от пыли, и думает, что идея вернуться обратно была, в общем-то, не так плоха. Не отвечает на вопрос о том, полегчало ли ей, не желая ни врать, ни разводить очередной спектакль. Ей кажется, она все для себя поняла.

Она цепляется за его «да», потому что сейчас ей кажется, что за все эти семь лет не приблизилась к этому «да» ни на шаг. Ей даже любопытно узнать о ней побольше, но спрашивать у Бальтазара она не хочет. Чтобы понять, что он не горит желанием говорить об этом, большого ума не надо. Да и она, пожалуй, не хочет слышать ничего о ней от него. Боится, наверное, понять, что у них все действительно хорошо.

- Пойдем.

Она, наверное, должна за него порадоваться. Это будет честно – ему с ней тоже никогда не приходилось сладко. Но вместо этого, она прощается с ним, с его невестой и, взяв Майлза за руку, уводит его в подсобку. Он щебечет что-то о Тильде, и ей кажется, что она почти ненавидит это имя. Она зовет Бубенчика и отправляет их обоих домой. Потом бросает взгляд на часы и после секундного раздумья, закрывает галерею и уходит.

***

От розового конверта пахнет сладковатым парфюмом. Она знает, что подобные используются обычно либо для приглашений на свадьбу, либо для приглашений на день рождения дочерей, которым еще не так много, чтобы обзаводиться собственными друзьями. Она рассылала когда-то с Регулусом тысячу подобных приглашений на разные празднования, и ей кажется, что она может определить не глядя, что внутри.

От конверта тянет какой-то приторностью. Фрида знает только одного человека, пользующегося такими сладкими духами.
Она медитирует над этим конвертом весь день, утешая себя тем, что для рассылки приглашений на свадьбу Хартов уже вышли все сроки. Ей требуется половина пачки и несколько бокалов виски, чтобы решиться открыть конверт.

Приглашение, подписанное лично Тильдой. Они будут счастливы видеть ее на свадьбе. Фрида не понимает, какого черта это делает у нее на столе, когда на вопрос Бальтазара она честно ответила, что на свадьбу идти не хочет. Она не понимает вообще, какой надо быть дурой, чтобы позвать на свадьбу бывшую жену своего мужа. Особенно, Фриду. Положа руку на сердце, себя бы она в такой ситуации точно звать не стала.

Она прибывает в Мальмё за десять минут до начала церемонии. Садится на самый последний ряд в церкви, считая, что и отсюда вполне способна насладиться зрелищем. Она не знает, зачем вообще приехала. Ей кажется, что она просто до конца не может поверить, что он действительно женится.

Ее сердце замирает, когда он проходит мимо к алтарю, не заметив ее. С этого момента до конца церемонии ей кажется, что она даже не дышит. Не верит в происходящее, вспоминая так не к месту, что в последний раз была в церкви на похоронах Рега. Ей кажется забавным, что она сейчас испытывает схожие чувства. Она хоронила тогда не его, а себя. Кажется, сейчас она делает это вновь.

Она выходит из церкви и опирается спиной о стену. Достает сигарету и щелкает зажигалкой, лениво отмечая, что возможно не стоит этого делать прямо рядом с домом Господа. Она думает, что с сегодняшнего дня, она не верит ни в каких богов. Особенно в того, который благословил только что этот брак.

Она курит, не обращая внимания на людей, выходящих из церкви, думая о том, что ей стоит убраться отсюда и поскорее. Она лучше вышлет Тильде письмо с извинениями, чем вытерпит это еще какое-то время. Думала, что сможет. Думала, что будет неприятно, но она сможет выдержать.

Фрида собирается затушить сигарету и отправиться домой, когда натыкается на его взгляд. И ее, счастливую, но в ужасном, как ей кажется, платье. Фрида невесело думает о том, что зато ее платье смотрится умопомрачительно.

Она кивает бывшему мужу, не зная, стоит ли подходить,  но Тильда решает все за них, оказываясь рядом.

- Поздравляю, - она не знает, что выдавить из себя еще, кроме банальной фразы и натянутой улыбки, но очень старается не морщиться, глядя на сияющее лицо его новой жены.
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Ей кажется, что все это отдает абсурдом. Она на свадьбе бывшего мужа любезно воркует с его новоиспеченной женой, стараясь не портить этот день, несомненно самый счастливый для них. Для нее уж так точно. Фриде становится даже забавно от того, что Тильда сияет как начищенный галлеон. Нет, она определенно мила, хоть Фрида и не питает особой любви к такому типу барышень.

Она не знает, как намекнуть, что ее не интересует то, как украшено поместье. И какие блюда будут. И ее любимое блюдо тоже не интересует, точно также как и точное количество гостей. Еще ее не интересует комната, в которой она будет спать, потому что она не планирует оставаться на ночь. Тильда с энтузиазмом рассказывает о том, как красиво поместье внутри. Фрида думает о том, что прекрасно все это знает, но девушку не прерывает. Единственное, что ее по-настоящему интересует – количество алкоголя. Она жалеет, что не начала напиваться еще с утра.

Ей нравится, что Тильда много болтает. Это избавляет ее от необходимости говорить дежурные фразы. За всю дорогу она не сказала ничего сложнее «да», «нет» и «серьезно». Причем последнее с дурацкой вопросительной интонацией. Она идет со стороны невесты и совершенно искренне пытается понять, она действительно не блещет интеллектом или же просто слишком наивна. Ей кажется, что если бы Тильда училась в Хогвартсе, она непременно попала бы на Хаффлпафф. Еще она думает, что, в общем-то, это диагноз, обозначающий полную непригодность к жизни.

Фрида не испытывает к ней неприязни, но ничего не может поделать с желанием посмотреть на нее через год. Она уверена, что сиять улыбкой та будет уже не так ярко, и ей на самом деле ее жаль. Она считает, что девушка заслуживает принца, а не одного из демонов Преисподней.

Она рада, когда Тильда наконец-то исчезает. У нее куча дел, и это тоже забавно. К их свадьбе Фрида подошла со всей своей любовью к эстетике, но без фанатизма. В этой свадьбе чувствуется размах. Без пошлости и перегибов, но то, как сильно невеста ждала этого дня, видно невооруженным глазом.

Она молчит и старается не смотреть на него, когда они остаются вдвоем. Она видела по его реакции, что он не знал о приглашении. От количества абсурдно забавных ситуаций ее, признаться, уже тошнило.

- Желание убедиться, что ты действительно женишься, - Фрида говорит честно, думая, что ей вовсе нечего скрывать. Да и зачем, когда они не виделись до этого с августа и не увидятся еще долго. – Не могла почему-то в это поверить, пока не увидела тебя у алтаря.

Она чуть улыбается, думая о том, что соглашаясь на фиктивный брак, никогда  не думала, что он приведет к самому настоящему разводу.

- И я не хотела расстраивать Тильду. Но думала, что ты знаешь о приглашении.
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

***
Она просит налить ей еще, когда возвращается с улицы в зал. Паренек понимающе кивает и не задает лишних вопросов. За последние три года она познакомилась с таким количеством барменов, что ей кажется, что они проходят текст на умение молчать в подходящий момент. Она облокачивается на барную стойку, делая глоток. Жидкость уже даже не обжигает, но после холодного ветра внутри становится тепло.

Она выискивает его взглядом и какое-то время наблюдает за ним, отмечая, что пьет он залпом, и практически не переставая, пока болтает с гостями. Практически ничего не ест, к свадебному торту он тоже не притронулся. Она знает, что он не большой фанат сладкого, но подозревает, что дело далеко не в этом. Ей хочется отвесить ему подзатыльник за то, что он творит с собой сейчас, но она лишь мысленно клянет его на чем свет стоит. Еще врач называется.

Она ловит на себе мимолетный взгляд Кристофа, но упрямо отворачивается. Она не имеет права вправлять ему мозги, пусть этим занимается его жена. Где ее только носит, черт бы побрал эту особу.

Фрида чувствует, что начинает нервничать от того, что Тильда оставила его и куда-то ушла. У нее много хлопот, все гости хотят поздравить, а отбиваться от всех них приходится ей, но Блетчли хочет, чтобы она вернулась к нему и сделала хоть что-то.

Она чувствует облегчение, когда видит, что Тильда идет к мужу. Подходит и шепчет ему что-то. Она думает, что, наверное, та хочет увести его отсюда. Это было бы логичнее всего. Фрида понимает, что ничерта не понимает, когда он одним глотком осушает бокал, а она отходит, увлекаемая кем-то из гостей.

Она бросает умоляющий взгляд на Криса, но он болтает с женой и делает вид, что ничего не замечает. Она делает последний глоток, понимая, что больше наблюдать за ним не может.

Ей кажется, что она идет почти на эшафот, по мере того, как сокращает расстояние между ними. Знает, что сделает себе сейчас больнее, но отрешенно думает, что наблюдать вот так за ним, ей тоже удовольствия мало. А, значит, какая, собственно, разница.

Она ловит его, когда он отходит к барной стойке. Мягко перехватывает его руку, когда он тянется за вновь наполненным бокалом, а второй рукой отставляет алкоголь подальше. Ловит его взгляд, по характерному блеску глаз понимая, что ему уже действительно достаточно и чуть сжимает ладонь, надеясь хоть немного привести его в чувство.

- Перестань, Харт. Пожалуйста.
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Ей кажется, она кожей чувствует их взгляды. Глупо рассчитывать на то, что все вокруг – слепые идиоты. Идиоты, несомненно, но отнюдь не слепые. Она думает, что, возможно, позволяет себе лишнего, держа его за руку. Что со стороны она – они – выглядят не самым лучшим образом, когда здесь каждый присутствующий знает о том, что она его бывшая жена.

Фрида думает, что ей все равно. Что он со своей репутацией уж как-нибудь разберется, а ей на свою наплевать последний десяток лет, чтобы беспокоиться о том, что о них подумают люди. В идеале, она предпочитает, чтобы о ней не думали вовсе, но не собирается из-за чьих-то сплетен вести себя иначе, чем считает нужным. В этом зале есть только один человек, чье мнение для нее важно, но и тот слишком пьян, чтобы воспринимать что-то всерьез.

Она не может припомнить ни одного раза, когда он так напивался за последние годы. Если, конечно, не считать того дня, когда он сделал ей предложение. Ее отчасти это даже мимолетно веселит, пока он не тянется вновь к бокалу.

- Это называется не «порадоваться», а надраться, - она говорит спокойно, но чувствует, что с удовольствием встряхнула бы его, чтобы он наконец пришел в себя. – Если бы ты радовался, я бы и слова тебе не сказала.

Фрида не обижается на его грубость, но чувствует горечь от того, что он ее не слышит. Или не хочет слышать. Она не знает, что из этого хуже, но не считает нужным скрывать, что волнуется за него. Нравится ему это или нет, но их развод вовсе не означает то, что после него ей будет наплевать, что с ним происходит. Ей кажется, что после развода все стало только хуже – раньше он хотя бы был рядом, сейчас же она не имела ни малейшего понятия, что происходит в его жизни.

Она бросает взгляд на свой бокал, думая, что он, в общем-то, прав. И не прав одновременно. По крайней мере, она пьет куда медленнее и ей, пожалуй, есть из-за чего напиваться. Почему напивается он, она не понимает со всей искренностью. Она бы подумала, что испортила ему настроение, но с тех пор как они зашли в поместье, она держится от этой толпы и от него подальше.

- Да, - она соглашается, не отрицая очевидного, - но я, в отличие от тебя, знаю свою меру.

На самом деле она просто не хочет напиваться до такого состояния здесь. Ей уже достаточно, чтобы не помышлять о международной аппарации, но еще слишком мало, чтобы избавиться от мерзкого, давящего чувства в груди. Но его ей придется травить в себе уже в Дублине. Она смотрит на шведа и понимает, что, пожалуй, ей точно пора прекращать. Кто-то должен присмотреть за ее бывшим мужем.

- Ты на свадьбе, Харт, а не на поминках, чтоб так напиваться. Где твой хваленый самоконтроль?

Она хочет спросить, что с ним, но знает, что он отошьет ее еще раз. Нарываться из раза в раз ей надоело, а давить на него значило провоцировать на скандал. Она не хочет превращать его свадьбу в цирк.

- Подумай о Тильде.

На самом деле, она хочет сказать, чтобы он подумал о ней и прекратил методично доводить ее своим состоянием до отчаяния, но думает, что заботиться о своей жене ему будет куда уместнее, чем о ней.
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Она чувствует растерянность, когда он просто уходит. Не знает, что с ним делать, когда он, не слишком ровно, направляется к дверям, бросая на ходу, что ему нужно на свежий воздух. Она даже не спорит – нужно. В идеале, она бы прямо сейчас засунула его под ледяной душ и напоила крепким кофе. Она не дает себе забывать о том, что все это сейчас не ее забота, а Тильды, но не знает куда деваться от собственного волнения.

Фрида думает, что правильнее будет рассказать все Тильде. Попросить сходить за ним, чтобы убедиться, что все в порядке. Увести его наверх и уложить спать, прежде чем он вернется и снова доберется до бара. Или не вернется. Фрида понятия не имеет, чего ждать от в стельку пьяного Харта, потому что за столько лет ни разу с ним таким не сталкивалась. Она не любит такие сюрпризы.

Она замечает его жену, весело щебечущей с гостями, и невольно ощущает волну легкой злобы. Она не понимает, почему ее волнует его состояние больше, чем ту, которой он надел кольцо на палец с десяток часов назад. Блетчли допивает содержимое своего бокала и подхватывает сумочку с барной стойки, собираясь выдернуть счастливую уже жену из толпы гостей и вернуть с небес на землю, но натыкается на внимательный взгляд Криса и почему-то резко останавливается.

Милая Тильда ничего не сможет поделать сейчас Бальтазаром. Фрида не уверена, что что-то удастся ей, но без лишней скромности отдает себе отчет в том, что у нее шансов больше. Она думает о том, что жизнь ничему ее не учит, когда идет к двери, ведущей на улицу, но почему-то не может сейчас думать о себе и своем душевном спокойствии больше, чем о нем.

Она находит его лежащим на траве и думает о том, что жизнь крайне несправедливая штука, раз ее угораздило так привязаться к этому идиоту. Впрочем, злиться на него у нее сил нет, также как и нет сил сейчас с ним пререкаться. Она поднимает голову вверх и удивляется тому, что сейчас видно так много звезд.

Она переступает через него аккуратно и ложится рядом на траву. Достает сигареты из сумки, бросая пачку рядом с ними, и закуривает, выдыхая дым в ужасно звездное небо.

Фрида замечает звезду, мерцающую холодным почти стальным светом, следующую за ней, где бы она ни была, и думает, что в этом есть какая-то особая ирония, что Бальтазар родился именно под знаком Льва.

Она знает, что потеряв принца, обрела царя, но ей кажется несправедливым, что в итоге приходится отпускать обоих.

- В Древнем Египте, когда на небе проявлялось это созвездие, начиналась засуха и невыносимая жара. Солнце выжигало все живое, а пустыня превращалась в царство львов, и никто не смел к ним приближаться, - она поднимает руку, пальцем очерчивая его созвездие, однако не особо рассчитывая на то, что он ее слушает или хотя бы открыл глаза, - египтяне верили, что под этим знаком рождаются великие люди.

Она замолкает, затягиваясь вновь, думая о том, что жизнь действительно чертовски несправедливая штука.

- Я могу тебе помочь, Харт?

Она спрашивает, совершенно искренне уверенная в том, что сделает все, что в ее силах.
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]

Она думает о том, что они – два сапога пара. Он – пьяный идиот, валяющийся в отвратительном состоянии в саду дома на собственной свадьбе, она – просто идиотка, расплачивающаяся последние четыре года за то, что почему-то решила, что их фиктивный брак может быть совсем не фиктивным.

Когда он берет ее за руку, она чувствует, как напрягается. Уже почти с отчаянием. Она знает, что ничем хорошим это не закончится, потому что он пьян и слабо отдает отчет в своих действиях. Ей стоит убрать руку, потому что он только что женился, потому что завтра она уедет в Дублин, а он останется здесь, разбираться с похмельем, но счастливо женатый. Она действительно верит, что с Тильдой он будет куда счастливее.

Ей стоит убрать руку, потому что это сулит вновь медленное, методичное и хорошо выверенное самоуничтожение, когда она окажется одна. Ей кажется, что в семьдесят девятом и далее было вовсе не так плохо: ничего не ждать от жизни было куда легче, чем постоянно невольно на что-то надеяться. Она не понимает, почему не может также просто, как и тогда, закрыться и продолжать спокойно жить. Алекс говорил, что это мало похоже на жизнь. Она считает, что на жизнь совершенно не похоже то, что происходит сейчас.

Ей стоит убрать руку, потому что ей начинает становиться безразлично, что будет дальше. Что кто-то это  увидит, или же что он одумается. Или не одумается. Она не знает, чего ей хочется больше, но уверена, что меньше всего – чтобы он выпустил ее руку.

Она считает, что он тянет ее в свой Ад, когда он нависает над ней, целуя. Она не отвечает, потому что до последнего не может решить, хочет этого или нет, но вспоминает, что она и так в Аду.

Она отвечает ему не в меру робко, по сравнению с ним, но он практически тут же отстраняется. Перед ней снова открывается обзор на его гребаное созвездие, и, делая последнюю затяжку, она думает, что это очень правильно, что никто не смел подходить ко львам, скитающимся по пустыне. И что, наверное, парочка дураков все же была.

Она думает, что Кристоф – такой же идиот, как и они, если считал, что из этой затеи что-то выгорит.

Она встает с земли, обреченно отмечая, что платье уже не спасти, и тут же невесело решает, что вряд ли ей его еще когда-нибудь захочется надеть. Ей надоел этот цирк, и она ужасно хочет убраться подальше настолько, что думает наплевать на количество выпитого и рискнуть аппарировать прямо сейчас. Она здраво понимает, что в этом нет смысла, потому что от себя не убежать.

Она не может его здесь оставить, но и жалеть не собирается. Она хочет, чтобы он взял себя в руки и перестал строить из себя великого мученика. Это была ее любимая игра, и он не имел никакого права ее у нее отбирать.

Она резко дергает его за руку вверх, понимая, в общем-то, что поднять его не сможет.

- Харт, черт бы тебя побрал, либо ты сейчас же встаешь, либо я левитирую тебя в окно твоей спальни, и поверь – мне будет наплевать, в каком виде ты туда доберешься.

Она шипит это зло, думая о том, что ей не хочется звать сюда ни Криса, ни Тильду, но понимает, что, если он сейчас не встанет, ей придется это сделать. Она останавливается на Крисе: Тильда выдает так много слов в секунду, что ее даже трезвую начинало от этого подташнивать.
[AVA]http://savepic.ru/6991080.png[/AVA][NIC]Frida Bletchley[/NIC][SGN]Бог мой - это лишь сон,
Бог мой, какой страшный сон. ©[/SGN][STA]ведьма[/STA]