lmfao – i'm sexy and i know it
Ещё с того момента, как цепкие лапки представителя вытянули его имя из кубка и наградили титулом участника шестьдесят пятых ежегодных Голодных Игр, Финник вывел для себя точный принцип, что адаптивность – залог долголетия и процветания. Согласно книгам отца, для достижения нужного эффекта адаптивность выражается в согласованности целей: гомеостатической (достижение гармонии и равновесия), гедонической (получение наслаждений и избегание страданий) и прагматической (достижение успеха и получение практической пользы). То, что в грязь лицом со своими принципами парень не ударил, стало ясно в тот момент, когда на арене остался он один, сжимая в руках сверкающий трезубец.
Победитель; быть "царем горы" Одайру понравилось. Высказывание о том, что тот, кто владеет информации, тот правит миром, получило для него практическое подтверждение. И, взвесив "за" и "против", Финник решил не останавливаться на достигнутом. Капитолию, запорошенному шелухой, как предновогодним снегом, нужен был тот, кто умеет отделять её от плевел; с жизненными приоритетами у Одайра никогда проблем не было.
Только те, чья нога ступила на арену, знают насколько это бесценно – жить.
Мораль никогда не была сильной стороной Панема; рвотные смеси, как обычно, располагались на постаментах, перемежающихся с пышно накрытыми яствами столами, а проворные пальчики гостий, облаченных в наряды абстрактного стиля и кислотных расцветок, так и норовили дорасстегнуть и без того не слишком застегнутую рубашку Финника; ещё с времен первых презентаций на Играх Одайру показали, что слишком много одежды вредит его репутации. Его видели солнечным мальчиком с душой – и не только – нараспашку; значит, это было тем, кем он должен был быть. И, пожалуй, в какой-то момент он даже начал получать от этого удовольствие.
Двадцатилетний парень улыбался широко и болтал без умолку, в равной степени виртуозно обсуждая модную в этом сезоне канареечную помаду, нового шеф-повара, из-за которого блюда потеряли толику прежнего лоска, и забастовку в восьмом дистрикте. Последние убивало для Финника сразу двух зайцев: показывало, что Голодные Игры его многому научили и он понимал, насколько они важны для системы, и позволяло вознести похвалу Сноу за то, как он великолепно контролирует ситуацию. Народ должен был слушаться президента, потому что Кориолан Сноу был тем человеком, который знает, что для них хорошо, а что плохо. И ещё он носит прекрасно выделанные костюмы, разумеется. Никто не знает его портного? Ах, Ваш муж с ним близок. И кто Ваш муж?
Они щебетали вокруг, и Одайр улыбался тоньше: порой, в пылу нарциссизма, они сами не замечали насколько много секретов они выдавали – и время, просаженное на подобных мероприятиях, снова начинало проходить не зря.
После подобных речей они обычно поднимали бокалы: возносили тосты за Панем, за президента и Голодные Игры.
Но в этот раз в зале оказался тот, кто поднял за Одайра бокал гораздо раньше, чем он перехватил шампанское с подноса миновавшего их группу по интересам официанта.
Прохладная жидкость хлынула за ворот, заливая тонкую ткань и вынуждая её прилипнуть к телу. Дав себе привыкнуть к ощущениям, обернулся парень неторопливо и с чувством собственного достоинства. В глазах ярко горело любопытства.
Недолго думая и проследив траекторию минующего его очередного прислужки, Одайр взмахнул рукой, выбивая у того поднос – и щедро сдобренные кремом пирожные, совершив сальто, приземлились на Мейсон, украшая её и без того парадное платье. Финник видел, что это сборище её не радует. Но помочь ей ничем не мог. Панем – мировая столица лицемерия, детка. Веди себя правильно, если не хочешь столь глупо распрощаться с жизнью.
Задумчиво мазнув пальцем по чужой шее и слизнув с него остатки десерта, Финник хмыкнул:
– Всё-таки шеф-повара стоит уволить, – как само собой разумеющееся обращаясь непосредственно к Мейсон и после, обратив взгляд на Джо, выгнул бровь, улыбаясь краем губ: – Кажется, нас так и не представили.
Покрутив меж пальцев выуженный из ближайшей вазочки сахарный кубик, Одайр, не сводя взгляда с девчонки, улыбнулся шире и захрустел угощением. Шампанское пропитало жилетку и вырисовывало причудливые узоры на светлой ткани, стекая ниже.