Аукционы, проводимые в лучшем казино города, владельца которого Эстер по счастливой случайности хорошо знала, всегда отличались особой изысканностью. Рихард Спаак не скупился на антураж и качественный алкоголь в баре, а потому довольно скучные на сегодня торги скрашивались хорошим, выдержанным Макалланом, которому женщина уже давно отдавала предпочтение. Тот редкий случай, когда она признавала за классикой безоговорочную победу, на дух не перенося модные коктейли, больше призванные помочь мальчикам, пришедшим в клуб за легкой добычей, чем действительно принести удовольствие.
Эстер успела утомиться, сидя за барной стойкой. Сегодня она в торгах не участвовала, но планировала выйти из здания казино с ценной добычей. Несмотря на ее страсть к ювелирным украшениям и драгоценным камням, ее сердце на сегодня принадлежало тринадцатому лоту. Пальцем в небо распорядитель присвоил ему очень правильный номер.
«Трактат о воде, земле и небесных делах» самого Леонардо да Винчи, выставленного, впрочем, под более привычным названием «Кодекс Лестера», будоражил воображение женщины как возможностью подержать в руках подлинные записи гения, так и баснословной выручкой, светившей ей в случае успеха. При достаточном количестве связей, которыми она обделена не была, перед ней открывались перспективы расстаться с рукописью, пусть и с горечью, но за достойное вознаграждение.
Красть лот самой было слишком опрометчиво. Статус в обществе и безупречная репутация, сопровожденная слухами, которые скорее интриговали, чем отталкивали, накладывали на Рац определенные обязательства. Несмотря на то, что она была ярой приверженкой золотого правила «хочешь сделать хорошо – сделай сам», риск, что что-то пойдет не так, был слишком большой. А марать руки она не собиралась даже ради таких денег, благо не бедствовала. Порой репутация была важнее, в особенности, учитывая род ее деятельности.
Она заметно оживилась, отвлекшись от беседы с барменом, когда публике представили манускрипт. И, как оказалось, оживилась не только она. Акселя она заметила в зале уже давно, но не спешила подходить, полагая, что он может ей все испортить, причем как случайно, так и специально. И вот второе было определенно намного хуже – зная некоторые милые интересы редактора, совпадающие пугающе точно с ее, можно было предположить, что по делу сюда пришла не только она.
Ей хватило пары минут, чтобы окончательно увериться в том, что он положил глаз на тот же лот, что и она. Проклятье, только этого еще не хватало! Она с удовольствием делила с ним постель, но делиться добычей в ее планы не входило.
Рац отошла от барной стойки, подходя к Акселю и, касаясь щеки в приветственном поцелуе, недовольно прошипела:
- Даже не смотри на да Винчи, сегодня его заберу я.
Под удар молотка лот ушел к Владу Адамеску. Эстер постаралась выяснить о каждом потенциальном покупателе побольше, чтобы хотя бы знать, с кем будет иметь дело. Никогда ведь не знаешь, какая именно, пусть даже самая бесполезная на первый взгляд информация, может пригодиться. Имя этого экземпляра было знакомо ей и так, хоть она и не интересовалась современными авторами и уж тем более критиками, считая первых бездарями, ну а вторых бездарями в квадрате. Ничего личного, но критик, в ее понимании, априори был человеком предвзятым и считающим свое мнение единственно верным, а подобной узости взглядов женщина не переносила. Исключение из этого правила было, но только одно, и хоть литературные таланты Акселя интересовали ее в меньшей степени, все таки неплохого писателя и редактора она в нем признавала. Впрочем, лично к Владу у нее пока никаких претензий не было, ну, а после удачно провернутой операции, она бы даже прислала ему небольшой утешительный подарок с благодарностью.
У ее людей было не так много времени до конца аукциона, пока новоявленный владелец не вздумает посмотреть на свое приобретение. Влад был человеком светским, а уйти раньше времени было как минимум некрасиво, так что в том, что он останется до конца, брюнетка не сомневалась. И, если все пойдет по плану, под конец аукциона ему уже будет не на что смотреть.
По плану все не пошло. Телефон ненавязчиво оповестил о новой смске, сообщавшей, что возникли непредвиденные обстоятельства и нужно любой ценой задержать литератора. Непредвиденные обстоятельства Рац терпеть не могла.
Проследив за мужчиной и, краем глаза отметив, что, судя по выражению лица Рёда, у него тоже не все гладко, женщина попыталась быстро ценить обстановку. Учитывая, что Адамеску был не один, задержать его могло быть довольно тяжело – Эстер была слишком умна и слишком себя любила, чтобы действовать привычными методами, включив все свое обаяние, при пассии мужчины.
Переглянувшись с Акселем, они, почти не сговариваясь, двинулись за парочкой, забегая в уже закрывающиеся двери лифта. Никакого гениального плана у них не было, кроме того, что бы любой ценой выиграть дополнительные несколько минут, поэтому приходилось действовать по обстоятельствам. Кнопка аварийной остановки лифта очень удачно попалась на глаза.
- Поздравляю с удачным приобретением, мистер Адамеску, - женщина дружелюбно улыбнулась ему и его спутнице, совершенно случайно задевая локотком нужную кнопку. Лифт дернулся и замер, видимо, где-то между этажами. Заподозрив, что, возможно, кто-то из них заметил ее маневр, Эстер «ахнула», поднеся ладонь к губам, - Боже, какая я неловкая! Ума не приложу, как так получилось. Уверена, нас сейчас же отсюда вытащат, нужно только сообщить Рихарду, что мы здесь.
Женщина бросила извиняющийся взгляд на Влада, всем своим видом демонстрируя раскаяние и сожаление, однако за телефоном тянуться не спешила.

Достать приглашение на аукцион оказалось несложно. Рик был не против. Не сказать, что их с Акселем связывали трепетные отношения, но приём "услуга за услугу" всегда работал. Рёд был из тех, кто ценил деловой подход и отсутствие пустой болтовни, умея платить по выставленным счетам. Зная Спаака, в соотношении цены и качества сомневаться не приходилось.
Обычно норвежец предпочитал водку или чистый виски, но общение в кругах "акул пера" наложило свой отпечаток. Облокотившись о барную стойку, располагавшуюся недалеко от места, где должны были начаться торги, Аксель неторопливо избавлялся от "Кловер-клаб". Проклятый филадельфийский клуб журналистов и его барские безвкусные замашки. Помесь джина, яичного белка и медовой малины выходила, впрочем, достаточно приятная (но никак не больше), чтобы Рёд терпел и вызывал доверие у падкой на сплетни публики, коротая время до тех пор, пока не объявят нужный лот. Секунды текли не спеша в пределах искусных декораций КАЗИНО. Для Нью-Йорка это было таким же нонсенсом, как по-калифорнийски жаркое лето для Сан-Франциско. Спаак умел создать нужную атмосферу.
"Кодекс Лестера" был объявлен. Тринадцать. Число, придавшее моменту прикосновения к гению чуть больше изыска, чем требовалось, на что Аксель лишь хмыкнул, отводя сосредоточенный взгляд от куратора торгов. Бросил взгляд в сторону, пропуская прошмыгнувшую к нему фигурку. Чинный поцелуй в щеку и недовольное шипение, пока Рёд заканчивал с коктейлем под неодобрительным взглядом Рац.
– Перестань смотреть на меня так, – после замечания Эстер поспешила заметить о том, что пьет он редкостную гадость, и редактор закатил глаза.
– Ты умеешь разговаривать нормально? – дружелюбно отозвался норвежец, мазнув губами под женской сережкой. Сощурился на заявление, улыбаясь шире. На самом деле, он не жаловался. Скорее, раззадоривал на большее, потому что Эстер была обязана сделать с точностью да наоборот по отношению к тому, что он скажет.
– Да Винчи можешь оставить себе, – он со всей серьезностью взглянул на венгерку. Из-за шпилек они были практически одного роста, но, тем не менее, ключевым словом оставалось "практически". – Я заберу "Кодекс". Не думал, что ты увлекаешься некрофилией, дорогая. Подозревал только работорговлю.
Они успели обменяться ещё парой любезностей, когда трижды постучал "судейский" молоточек, объявляя о начале аукциона. Аксель умел расставлять приоритеты, но всё равно следил за происходящим с неподдельным интересом. Неисповедимы были пути человеческие, учитывая то, какими только вещицами ни приторговывали люди – и за баснословные деньги, хотя баварский голубой бриллиант надолго запал норвежцу в душу.
Счастливый владелец лота тринадцать заставил Акселя любопытствующе хмыкнуть и выгнуть бровь. Поворот событий редактора удивил: за Владом Адамеску, коллегой по творческому ремеслу, до этого хорошего вкуса Рёд не замечал – и ещё норвежец не верил, что люди менялись. Будучи, возможно, болезненным, момент озарения для Адамеску обещал продлиться недолго: он выбрал не тот манускрипт для того, чтобы начать приобщаться к прекрасному. Да Винчи ему сулил слишком много конкурентов.
Рёд надеялся, что всё пройдёт гладко – и, разумеется, ничего гладко не пошло. Аксель бросил взгляд на экран телефона, примечая тревожные вести. Тут же перевёл взгляд на Эстер, отмечая чужое беспокойство (трудно заметное для других, но после месяцев общения с Рац у мужчины глаз был наметанный). Галеристка установила зрительный контакт всего через мгновение – и, проявив потрясающее единодушие, авантюристы направились следом за Адамеску и его спутницей. Придержав женщину под локоток, Аксель "подсадил" её в кабинку лифта, заходя следом и отмечая захлопнувшиеся за спиной двери.
Рёд чинно, с усмешкой, кивнул критику, переводя взгляд на его спутницу.
– Какая встреча, – миролюбиво протянул Аксель, прежде чем лифт, дёрнувшись, встал. Ему не составило усилий изобразить удивление, но у Эстер всегда был неординарный подход к ситуациям.
– Замечательно, – Рёд закатил глаза, с правдоподобным раздражением глядя на Рац и игнорируя прочих присутствующих в лифте:
– В подобный аншлаг? Как будто ты его не знаешь. Это проще сказать, чем сделать!

У Эстер было множество критериев, по которым она определяла нравится ей мужчина или нет. В большинстве случаев, внешность играла пусть не последнюю, но все же не самую главную роль. За исключением некоторых аспектов личной жизни, в которых они с Акселем идеально сошлись, в первую очередь в мужчинах она ценила, как ни странно, воспитанность и вежливость. Пусть на дворе был вовсе не восемнадцатый век, однако банальные правила этикета в обществе, в ее понимании, устаревать со временем не должны были.
Холодный тон и демонстративное игнорирование женщины, принесшей свои поздравления, было не обидным, ей в общем-то в данный момент на подобные формальности было наплевать, а голову занимали мысли о «Кодексе Лестера», а вовсе не о его владельце. Однако это многое говорило об умении господина Адамеску вести себя в обществе. И далеко не в его пользу.
Когда лифт остановился, Аксель подхватил игру с легкостью, которую Эстер оценила в очередной раз. Все-таки удивительно, но с взаимопониманием у них не было проблем вообще, так что в лишних словах и объяснениях никто из них не нуждался, пусть даже все происходящее был чистой воды экспромт. Расстроено взмахнув ресницами, женщина примирительно коснулась плеча норвежца:
- Не злись, уверена, это ненадолго, - ласково произнесла, делая вид, что пытается успокоить, чтобы он перестал на нее сердиться. Однако роль расстроенной идиотки ей начинала надоедать, поэтому Рац одарила Влада насмешливым взглядом в ответ на его комментарий о ее «аккуратности», - не стоит, зависть плохое чувство.
На фразу об аншлаге она с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. А вот услышав про Чивас, не смогла не выгнуть бровь в немом вопросе «при чем здесь Чивас?» и переглянуться с Рёдом. Это, конечно, все тоже было неважно, хотя с ней Рихард предпочитал пить исключительно Макаллан, причем тщательно подбирая выдержку.
- Боюсь, он обречен на успех в любом случае – выберемся ли мы через десять минут или же через час. К тому же, лучше бара, чем здесь, не найти во всем Нью-Йорке.
Владельцу сети отелей-казино по всему миру она даже не пыталась льстить. Она побывала во многих заведениях, претендовавших на качество и широкий ассортимент, однако лучше места еще не видела. Да и шеф-повар здесь был божественный. Порой Эстер даже жалела о том, что купила когда-то квартиру в центре – в проживании в отеле были свои явные преимущества, перед которыми меркла даже баснословная цена.
Пока она болтала, Адамеску пытался дозвониться вышеупомянутому бельгийцу, однако потерпел в этом поражение. Лифт был штукой своеобразной и от чего зависит наличие или отсутствие связи, Рац никогда до конца понять не могла, потому принимала как данность то, что порой там не ловит.
Внимание к себе привлекла спутница Влада, до этого молчавшая. Если в чем у него вкус и был, то определенно в девушках, потому как она к себе определенно чем-то, помимо красивой внешности, располагала. Возможно тем, что не пренебрегала банальной вежливостью и не закатывала истерик, из-за застрявшего лифта. Это было ценно, к тому же вопрос, заданный Мартой, ее искренне повеселил. Она могла ее понять - аукционы были тем еще развлечением для неподготовленной и незаинтересованной публики. Впрочем, сегодняшний аукцион был еще и в самом деле скучен.
- Эстер Рац, приятно познакомиться, - она протянула руку в ответ, легко пожала и, доброжелательно улыбаясь, защебетала, - я бы и рада вас поддержать, но на самом деле по собственной, хоть и не участвовала в торгах. Обожаю произведения искусства и драгоценные камни. Вы видели тот баварский голубой бриллиант? Цена, будем честны, пугающая, но, уверена, он того стоит.
Ее болтовню прервал звук входящей смски, а одновременно с ним зазвонил мобильный Влада и коротко оповестил о сообщении телефон Акселя. Потрясающая синхронность.
- Прошу прощения.
Выудив из сумочки телефон, Эстер пробежалась взглядом по сообщению, стараясь не меняться в лице.
«Кодексу Лестера» действительно светило оказаться на черном рынке в ближайшее время, однако кругленькая сумма от его продажи упадет далеко не на ее банковский счет.

Адамеску не изменился: пренебрежительная поза "я-царь-горы" и снисходительный взгляд, показывающий кто на клочке пространства в лифте хозяин. Редактора подобные фокусы не брали: Эстер выигрывала им время, стоило получать от происходящего удовольствие. Странно, что, несмотря на имеющуюся под происходящим конкурентную основу, привкус от сотрудничества с галеристкой не портился.
Рёд повёл уголком губ, отмечая то, как писатель закатил глаза.
– Боишься высоты, Влад? Расслабься, – совет прозвучал в полной мере дружелюбно, пикировка Акселя, как самоцель, не интересовала. – Не страшнее, чем на американских горках. Надеюсь, в детстве ты был меньшим занудой, чем сейчас.
Ни озлобленности, ни желания ворошить прошлое. Память у норвежца всегда была отменная, но обид за ту рецензию от Адамеску, далекую от хвалебной, он не держал. Акселю общественное мнение всегда было безразлично, поэтому, во имя справедливости, когда пренебрегали его мнением, как критика, он тоже не обижался. Его целью было дать совет, а уж последуют ему или нет – вопрос десятый. Как говорится, наше дело предложить, а ваше – отказаться. Своя жизнь и без того была коротка, чтобы становиться няньками тем, кто не желает вставать на путь истинный. Рёда должность воспитателя трудных подростков не привлекала. Тем более, это была не та стадия, которую норвежец перерос сам.
Аксель поймал вопросительный взгляд Эстер касательно "Чиваса" и в ответ лишь пожал плечом. Значение фразы осталось для норвежца загадкой и не сказать, что он стремился решить этот ребус. Со Спааком он не пил в общем.
Редактор был рад, что никто не знал, каковых усилий ему стоило остаться серьезным, когда Рац защебетала, беспокоясь о его нервах и стряхивая невидимые пылинки с пиджака. Хотелось приложить ладонь ко лбу и несколько девчачьи захихикать, однако публика для этого в лифте вряд ли была подходящей. Спутница Адамеску, однако, оказалась явно сдержаннее своего кавалера на эмоции и обладала, вероятно, чуть большей долей оптимизма, однако рисковать всем мероприятием ради того, чтобы оценить чужое чувство юмора, не стоило.
Тщательно проследив за тем, чтобы у него не дёргался какой-либо из уголков губ, Рёд сделал над собой усилие и вполне натурально нахмурился, ненавязчиво убирая чужую ладошку со своего плеча. На деланное ворчание его не хватило: учитывая контраст артистических способностей венгерки с той Эстер, которую норвежец знал, это было рискованно. Опять же, цирк с конями был сегодня привилегией двух торговцев с чёрного рынка. Над делившей с ними лифт парой стоило сжалиться и всё-таки заклеймить жертвами.
Редактор коротко перевёл взгляд на Марту Холт, которая отвлекла на себя заботливую Эстер. Дружелюбие психиатра всё-таки заставило Рёда насмешливо едва заметно выгнуть бровь, но он взял себя в руки. Бросил на новую знакомую оценивающий взгляд, не стесняясь присутствия её сопровождения, отвешивая кивок, пока Рац пожимала руку за них двоих:
– Аксель Рёд. И где Вы его подцепили? – миролюбиво усмехнулся норвежец, однако после лаконичного знакомства Адамеску заговорил снова, прерывая любование редактором открывшегося вида, несмотря на привлекательность, аппетита не вызывавшего. Галеристка на него плохо влияла.
Он бросил взгляд на коллегу, думая о том, что не отказался бы от сигареты:
– Спорное предположение, – отозвался Рёд на чужую реплику. К кому обращался писатель его не волновало. Как представитель прессы, Аксель считал, что если информация достигала его ушей, значит, вполне касалась и его тоже. В современном мире если ты разговаривал с одним человеком, значит, на самом деле говорил с тысячами. Адамеску отсутствие сети позволяло избежать варварских законов двадцать первого века и сократить количество любопытных до присутствующих в лифте.
– Нас всех так или иначе держат в клетке, – норвежец улыбнулся, поймав взгляд критика, – общественными нормами, зависимостью от прогресса, Манхэттеном. В философском контексте лифт мало что меняет. Ничего личного, мисс Холт.
Нежелание Акселя вдаряться в диспут о смысле бытия в дальнейшем поддержал дернувшийся и снова вставший лифт, а после уведомивший о входящем сообщении телефон, также намекнувший на присутствие сети. Однако стоило Рёду взглянуть на экран, как исчезнувшая антенка явно завещала ему радоваться недолго.
Он бросил взгляд на Эстер, не отмечая намёков на радость на каменном лице венгерки. Кодекс "Лестера" умыкнули и из-под носа норвежца. Становилось всё интереснее: если не они, то, черт побери, кто?