Тони
Вечер обещал выдаться чудо: только он, неподходящий событию рокс и бутылка портвейна. И никакой прочей живности, пережившей динозавров, рядом на расстоянии нескольких десятков ярдов минимум, насчет ещё чуть-чуть подальше французу оставалось мечтать. А на десятки ярдов можно было хотя бы надеяться. Идиллия. За сим, наконец найдя время разобрать доставленный в данные покои саквояж (и проверить, ничего ли в саквояже не пропало), вместе с одеждой мужчина вытянул и приключение на собственную голову.
– Твою… Мерлинову матушку! – зарычал стажёр, потянув за что-то не совсем то, за что ему тянуть следовало для своего же блага, и оказавшись с ног до головы погрязшем в чем-то радужном и липком, сразу после того, как на дне чемодана что-то дзынькнуло, а потом счастливо бацнуло. Какому-то Министерству сейчас явно очень везло, что нынче Терри находился за пределами Франции.
Оглядев себя от пояса до ног, потом через зеркало и только после этого воспользовавшись воображением, щедро дорисовавшим перья, парень вздохнул и, плюнув на всё (в смысле частично переносном), отправился в душ, смежный с апартаментами. Вспомнив всякие хогвартские издержки вроде ванных старост, Боннар не без злорадства отметил, что спасибо хоть за то, что не на этаже. Кажется, коллекция жёлтого императорского была безнадёжно испорчена благодаря шутникам, и Тони поймал себя на мысли, что смертная казнь ему всегда нравилась.
В душе он всегда пребывал по-спартански: исключительно по делу. И если бы не эта привычка, неожиданно пробившемуся сквозь махровое полотенце стуку в дверь было бы звучать долго, гораздо дольше, если бы ещё раньше гостю не надоело. Впрочем, какой же это был стук. Стучище!
Кажется, спокойная жизнь отменялась.
– Ночь на дворе! – гаркнул молодой мужчина с полотенцем на голове, нисколько не смущаясь фактом, что на дворе лишь вечерело, и уже прокладывая путь к двери. Иначе, казалось, этот марш мамонтов по несчастной вынесет её к чертям. Дойдя до порога и очень символично и впопыхах проверив одно полотенце на бёдрах на прочность, а другое, наконец, резко сдёрнув с макушки, Тони сделал вынужденный шаг назад, чтобы рывком открыть дверь, дабы высказать гостю всё, что он думал о его воспитании… И, если вкратце, стоило вспомнить заранее, что гостеприимство, как и любое добро, наказуемо.
Кое-как увернувшись от очередного пинка, Энтони только хотел возмутиться, но судьба-стерва парня всё-таки настигла.
– Блядь, – с чувством заявил Боннар, разом искренне выражая своё веское мнение относительно поздних нежданных визитов в общем и упавшего ему на ногу чемодана в наклеечку с разных стран – в частности.

Фрида
Фрида всей душой негодовала и протестовала. Против общих спален, против нарушения личного пространства, против слишком маленького шкафа для одежды, в который все то, что она привезла с собой после зимних каникул, не помещалось и грозилось вот-вот вывалиться. Вообще-то, не грозилось бы, если бы остальные привезли с собой вещей поменьше, но видимо никому в голову это не пришло.
В общем, да. Она была недовольна, но Фрида была бы не Блетчли, если бы и из этой ситуации не нашла выход. Учитывая, что Хогвартс она знала практически как свои пять пальцев, стараниями как своими, так и братца, успевшего показать перед выпуском все, что могло бы ей когда-нибудь пригодиться, найти пустую спальню труда не составило. Найдена она была пару недель назад, когда девушка была совсем не в духе, а в общей спальне находиться было совершенно невыносимо – о том, чтобы посидеть там в тишине и спокойствии и речи быть не могло. Пришлось шататься по замку, стараясь особо не шуметь, чтобы не наткнуться ни на кого из преподавателей. Правда совсем тихо не получилось и в какой-то момент, под угрозой быть пойманной, слизеринка совершенно случайно нащупала ручку двери и ломанулась внутрь. Попала она в спальню. Обычную такую, похожую на те, в которых жили преподаватели, правда совершенно пустую. То, что туда никто не заселялся, было ясно с порога. В общем, рассудив, что раз там никого нет, значит и спальня ничья, а значит, вполне может стать ее, девушка с воодушевлением вернулась обратно в слизеринскую гостиную.
Правда сразу переселиться не получилось. То времени не было, то возможности. Поэтому с того момента прошло целых две недели, но сейчас, собрав наконец-то чемодан, Оливия вознамерилась раз и навсегда переехать. Тем более, учиться оставалось недолго, авось и не заметят.
Вытащив чемодан в коридор, девушка потащилась по направлению к комнате и через пару минут была у нее, на удивление никем не замеченная. Фрида дернула ручку один раз. Потом второй. Ручка поддаваться не желала, дверь, оказалась запертой. Дернув от обиды в третий раз, девушка пнула пару раз со злости ни в чем неповинную дверь и услышала за ней какие-то звуки. Ага, значит кто-то туда все же заселился. Судя по голосу – мужчина. Судя по тону – нервный мужчина.
Развеселившись, слизеринка собиралась пнуть дверь еще раз, но она рывком открылась, и девушка от удивления выронила чемодан прямо на ноги хозяину комнаты, стоявшему в одном, прости, господи, полотенце на бедрах. Хихикнув от его чувственного «блядь», Фрида заинтересованным и бесстыже оценивающим взглядом скользнула сверху-вниз и обратно, оставшись зрелищем вполне довольной, и очаровательно улыбнулась.
- Фрида, - представилась, перешагнула через чемодан, аккуратно ладошкой подвинув молодого человека (уфф, so hot!),  неудачно вставшего в проходе, и оказалась внутри, - неплохо выглядишь. А ты здесь давно?

Тони
Боннар не сразу осознал, что опешил. Это чувство случалось с ним настолько редко, что сначала подавалась рука с заявлением «наверное, вы меня не помните», проходил этап выяснения отношений и только после этого переход на увеселительные мероприятия должен был быть организован.
Значит, Фрида. Что ж, теперь Энтони мог вздохнуть спокойно: выгонять наглую дамочку взашей он будет вежливо. По имени. Наверное, для полной картины стоило поинтересоваться также насчёт второго и фамилии. Мадмуазель же. Если так можно было назвать объект, по которому, судя по их двух минутам «знакомства», лила горькие слёзы шкала Рихтера.
В Хогвартсе, кажется, приезду Энтони все были очень рады. Как никак, два случая «побоев» за два вечера. Загляденье.
Выше упомянутая мадмуазель тем временем ни в чём себе не отказывала и прошествовала в стажёрские покои, предварительно облапав их владельца, балансируя на грани собственной мифически существующей скромности и его, Тони, чувства достоинства. Полотенце пришлось для собственного блага перехватить покрепче и, во время попыток данных попыток, смириться с тем, что если его нога после падения на неё дамского походного, судя по внушительным размерам, сундучка, как в маггловских мультиках после общения с наковальней претерпит некоторые деформации и не влезет больше ни в один ботинок, Боннар поймёт. Честно. И донесёт своё понимание до других. Максимально доходчиво.
Парень, наконец, перевёл дух, вытащив ноющую стопу из-под угла чемодана размером с его собственную ладонь, и воззрился на незваную посетительницу. Плата, впрочем, производилась той же монетой: после некоторых наблюдений Боннар пришёл к выводу, что вид сзади его устраивал, осталось оценить вид спереди, но вошедшая девушка стояла к нему спиной, а уделять внимание деталям не позволил изначально треклятый чемодан. Тони бросил взгляд на мантию: Слизерин. Кажется, экземпляр ему достался эксклюзивный.
Давно ли он здесь? Три дня. Это давно?
– Давно. – Судя по чемодану, ложь во имя спасения. – Энтони. Ты, так понимаю, дверью ошиблась. – Боннар умел быть заботливым, когда хотел. – Чемодан сама вылевитируешь или помочь? – И нет, внимательно курируемое полотенце на бёдрах парня явно смущало не сильно.

Фрида
Фрида поджала губы, оглядывая комнату. Ну, не дворец, не дворец. И на ее комнату в Блетчли-холле тоже не шибко тянет, конечно. В идеале здесь нужно было заменить все – от мебели до цвета занавесок. Да и кровать она поставила бы побольше раза в полтора, но ничего, жить было можно. Нужно было только как-то освежить комнату: занавески отправятся на помойку, на правой стенке появится дартс, а саквояж хозяина комнаты будет засунут в шкаф, кровать и так небольшая, нечего на нее всякое барахло ставить. Кстати, о саквояже. Фрида, конечно, ничего не хотела сказать и ставить под сомнения слова молодого человека не собиралась, но, как бы так сказать, вещи, хаотично торчащие из сумки, тонко намекали на то, что поселился он здесь от силы пару дней назад.
Ага. Энтони. Судя по виду, переезжать куда-нибудь в другое место он не собирался. Ну, что ж, Блетчли была девочкой доброй и совсем не жадной. И перспектива делить комнату с одним молодым человеком, по всей видимости, предпочитающим разгуливать по комнате в полуголом виде, устраивала ее куда больше, чем с пятью девочками, притащившими целый шкаф одежды.
- Не угадал, я по адресу, - окей, попытку ее вежливо отшить она оценила, предложение помочь с чемоданом – тоже. Вот только уходить она никуда не собиралась, поэтому вопрос о чемодане проигнорировала. Вместо это девушка с очень деловым видом расстегнула и сняла мантию, мимоходом кинув ее на кровать, и осталась в юбке и рубашке с подкатанными рукавами, расстегнутой чуть сильнее, чем требовал того школьный устав.
Учитывая, что ее новый знакомый вообще не утрудил себя какой-либо одеждой, она сочла, что на его фоне выглядит вообще как монашка.
- Слушай, я не сторонница эксгибиционизма, но, если тебе нравится, то ты, конечно, можешь продолжить смущать девочек младшего школьного возраста, но тогда тебе бы еще полотенце снять… Но если вдруг тебе это не подходит, можешь втащить чемодан в комнату и закрыть дверь. Одеждой, кстати, можешь себя по-прежнему не утруждать, меня все устраивает.
Решив, что продолжать стоять – некомильфо, Фриш выбрала стол в качестве места для приземления и через пару секунд сидела на нем, болтая ногами и разглядывая бумажки, предварительно со стола убранные. Бумажки были на французском. Пробежавшись глазами по ним, девушка поняла, что это какой-то отчет причем  для французского Министерства Магии.
- И как тебя занесло из французского Министерства в Хогвартс?

Тони
Энтони чувствовал, что чем-то провинился перед высшими силами и попал в осаду. Хотя какая, к чёрту, осада? Осада в какой-то мере планирует отступление на определённых стадиях, а здесь было явное нашествие. То есть либо захват, либо отступление в родные пенаты.
Боннар, не желая оставлять незваных гостей без присмотра ни на секунду из вредности, невольно проследил за взглядом девушки в сторону кровати и беззвучно выругался, но, спасибо опыту в министерских перипетиях, лица не потерял. И выглядеть всё равно продолжал так, что царь горы в этой комнате он и покушаться на сей статус – бесполезная трата времени. И нервов.
И расстегнутых пуговиц. Дьявол.
– Я на пару дней отъезжал, – твёрдо заметил француз, стараясь не цедить сквозь зубы, и, не изменяя собственной невозмутимости, всем видом дал понять пигалице, что разговор закончен.
Кажется, девочка жила по принципу, что каждый конец – это начало чего-то нового.
Устраивает? Вот и замечательно. Боннар небрежно пожал плечом.
– Отлично. В таком случае за неимением подходящего контингента, я оставлю полотенце при себе. – Одеваться парень не собирался хотя бы из принципа: во-первых, нечего было баловать и без того разбалованных барышень. Во-вторых, так как варианта у него было всего два: либо отправиться к своему слишком пустому шкафу для «долгого» пребывания в школе, либо от полотенца избавиться (в значении не «совсем», а «совсем-совсем»),  – Боннар предпочёл не изменять ни собственному эго, ни собственному я, ни собственному комфорту. Они, кстати, втроём сожительствовали вместе долго и вполне уютно и вот прямо сейчас четвертых жильцов как-то не жаловали.
Да ещё с таким чемоданом.
Боннар, следуя замечанию, бросил взгляд на дверной проём и валяющееся там чудовище, после чего, кивнув, степенно проследовал к порожку. Что-то прикинул. И, в результате подопнув саквояж до нужной точки, мягко хлопнул дверью, оставляя пришельцев в коридоре.
Стоить заметить, парня по-прежнему ничего не смущало. Поэтому, вернувшись к Фриде, когда та уже комфортно расположилась на его столешнице, Энтони бросил на неё взгляд скорее рассеянный:
– Дверь закрыл. Ужасные сквозняки. – Парень прищелкнул пальцами, рискнув отпустить полотенце и взглянул на расстегнутую пуговицу, а потом на девушку: – Напомни, о чём ты говорила?

Фрида
Нет, вы посмотрите, какой нахал ей достался. Не оценить взгляды, которые он бросал ровнехонько туда, где была расстегнута пуговичка, которой расстегнутой быть не полагалось, она не могла. Точно также как и не заметить их, поскольку Фрида все же была истинной девушкой еще и уверенной в собственной привлекательности. В общем, картина складывалась чудная: похоже отсутствием совести в этих стенах страдала не только она.
Отъезжал он, ага. А до этого она его не видела, потому что слепая, а он очень незаметный. Не вешайте лапшу на уши, наивным на первый взгляд девочкам, молодой человек. Она знала в замке практически всех, кто был с ней примерно одного возраста, это уже молчим о преподавательском составе, который не знать себе дороже, и привидениях, которых можно, в общем-то, не знать, но знать веселее.
В общем-то, Фрида и не ожидала, что он покорно втащит ее чемодан в комнату, но что оставит его валяться за дверью ей в голову не приходило. В конце концов, он так недвусмысленно смотрел ей в вырез, что мог бы и сделать доброе дело, но, видимо, с воспитанием были проблемы.
- Вот именно. Еще заболеешь чего доброго, - а ей с ним возиться потом. Чаем отпаивать, пирожками кормить, - я спрашивала, какого хрена ты забыл в Хогвартсе, если работаешь в Министерстве во Франции?
Блетчли не то чтобы разозлилась, но за чемодан ей стало обидно. Впрочем, затащить его в комнату она могла и сама, без помощи этого француза, поэтому девушка слезла со стола, дошла до двери, достала палочку, и чемодан чудесным образом влетел в комнату на бешеной скорости и, остановившись прямо перед Энтони, с грохотом упал…
- Упс, - слизеринка еле удержалась от того, чтобы показать ему язык, когда молодой человек скривился от боли, учитывая, что чемодан упал ровнехонько на ту же ногу, на которую и в первый раз, - я случайно, да.
Произнесено это было бодро и довольно миролюбиво, руководствуясь принципом, что месть осуществилась, теперь об этом можно и забыть. До отбоя оставалось каких-то считанных десять минут, поэтому поразмыслив, что вряд ли куда-нибудь еще отсюда денется этой ночью, девушка решила, что можно бы, наконец-то, и переодеться из школьной формы во что-то более приличное.
- Энтони, будь другом, выйди, ладно? Я серьезно, мне переодеться надо, - недолго думая, Фрида обошла парня и с напором танка подтолкнула его в спину по направлению к выходу, - давай-давай, я быстро, тем более одеваться ты сам не захотел, просто постарайся, чтобы тебя не заметили преподаватели. Нет, я не могу переодеться в душе, там неудобно. Ага, не мерзни.
Выставив его в коридор, девушка с чувством захлопнула дверь и направилась к чемодану, чтобы выбрать, во что переодеться. Судя по некоторым взглядам, француз к девушкам дышал неровно, так почему бы этим и не воспользоваться.

Тони
На вопрос Энтони прищурился, усмехнулся и пришёл к выводу, что наглость – второе счастье, а чужую настойчивость надо было всё-таки уважать. Поэтому ответа эта нахалка, как ни крути, заслуживала. К сожалению.
– Насколько знаю, хрен на территории Хогвартса не растёт, поэтому его здесь я не забывал. Но мысль интересная. Но раз ты поинтересовалась, то я стажёр. Пятый уровень. Тот, который «много бумажек, сплошная болтовня». Чертовщина у вас здесь творится. Французское министерство решило, что вам необходима подмога в arrêt à bon temps.
Тони улыбнулся почти дружелюбно и с лёгким умилением наблюдая, как помогать Фриде с чемоданом всё-таки не пришлось. Однако улыбаться ему, как показала судьба, оставалось недолго.
– Блядь, – покорно повторил на «бис» Боннар, но от лёгкого звучного шипения всё-таки не удержался. Правда, столь же чувственно, как в прошлый, в этот раз не получилось по причине наклюнувшегося вывода, что ноге явно ничего страшно уже не было. Но вышло так или иначе сносно и всё равно характерно, учитывая, то ступню, родную и хорошую, было жалко так или иначе.
Впрочем, времени оклематься ему на дали: Фрида имела способность быть не только морально непробиваемой, но и физически, поэтому через мгновение Боннар обнаружил себя топчащимся на пороге собственных апартаментах, в том самом пресловутом полотенце и холодном коридоре. Перед тем, как ему посоветовали «быть другом» и хлопнули дверью практически по носу, Энтони успел позволить себе сокровенную мысль, что, возможно, к чёрту гордость – и стоило приодеться?..
Даже пришедшие на ум «мерлиновы подштанники» уверенно несли подтекст не ругани, а оставшегося в собственном шкафу брючного тепла. Сквозняки в Хогвартсе правда были зверские, поэтому не прошло и минуты, как Энтони зябко поёжился. Твою мать. «Не мёрзни», значит!
Однако как только Боннар вознамерился устроить сцену, и если не попасть в апартаменты раньше «положенного» обратно, так скоротать, так сказать, досуг за дверью пребываемый, наступил момент, когда парню захотелось стать тише воды, ниже травы и желательно поместиться вот под во-о-он тот коврик у дверки неподалёку.
Потому что Энтони как раз размышлял о том, что преподавателей он-то не стеснялся, и, возможно, пошла бы подобная встреча на руку, хоть он и не стукач, но личным пространством дорожил, похоже, не меньше Фриды. Хотя причины, по которой она притащилась из общей в спальню его по-прежнему были покрыты налётом туманной официальности. Боннар был бы практически счастлив видеть любого преподавателя, чтобы избавиться от наглого, хоть и занятного, вторжения.
Как водится, любого, кроме одного.
Стоило помнить, что беда никогда не приходит одна.
– Пусти меня обратно, – устроившись впритирку к двери, яростным шёпотом отчеканил парень, однако понимая, что надеяться было глупо.