Бальтазар заворожённо смотрел на купол, сомкнувшийся над головами жителей Нью-Йорка, пока его не привела в чувство чья-то брань, крик, визг, слёзы. В то время, когда начался локальный конец света, мужчина находился в маггловской части города, отчего происходящее выглядело в разы причудливее. Наступающая шеренга волшебников в замысловатых масках и рьяно выкрикивающих боевые заклинания казалась монстрами, сошедшими со страниц детских сказок и, несомненно, лепечущими тарабарщину – и некоторые люди попытались не воспринимать захватчиков всерьёз, пока за «неповиновение» одному из несчастных не пришлось столкнуться с непростительным заклинанием. Зелёная вспышка озарила толпу, тело повалилось на землю, а паника окончательно взяла верх над коллективным разумом.

Харт быстро обнаружил, что попытки трансгрессировать как внутри, так и за пределы купола были тщетны, а выступать против неизвестных в масках – сродни суициду, поэтому приходилось выбирать битвы, в которые стоило ввязываться, чрезвычайно щепетильно, если швед хотел претворить свой план в жизнь и добраться до адреса, по которому находилась квартира Энтони Фишера – единственного человека, который, как надеялся Бальтазар, смог бы объяснить своему заморскому другу что за чертовщина творилась по эту сторону «пруда», – и спустя добрые полчаса Харт в самом деле стоял на пороге обширного жилища американского посла, пытаясь настойчиво привлечь к себе внимание. Дверь открылась не сразу, а когда открылась – Бальтазар, не сдержавшись, удивлённо взглянул на стоявшую перед ним ведьму.

Мужчина, впрочем, послушно прошёл внутрь квартиры, прежде чем начать пререкаться. Он проследил за тем, как девушка закрывает дверь, и следом набросил нехитрые, но эффективные защитные чары на случай, если за ним последовали бы непрошеные гости.

– Благородно, Блетчли, – усмехнулся Бальтазар в ответ на чужое признание, однако веселья в голосе мужчины было немного, гораздо больше – сдержанного раздражения, – справедливости ради, я тоже не рассчитывал на твою компанию, когда направлялся сюда.

Не торопясь утолять чужое любопытство, Харт пренебрёг безупречным воспитанием и следом задал свой, как ему казалось, гораздо более весомый вопрос:

– Где Фишер?

Бальтазар смерил ведьму взглядом, прежде чем заключил:

– Впрочем, если вдруг у тебя есть объяснение тому безумию, что творится снаружи, я был бы рад выслушать.

Бальтазар совершенно не предполагал, что ему не удастся обнаружить Фишера в Соединённых Штатах – в основном потому, что за последний час у мужчины не было много времени, чтобы всерьёз поразмыслить о планах счастливого жениха, чья невеста жила по другую сторону «пруда». Видимо, если кому и (как выражалась Блетчли) «сказочно повезло», так это паре послов, решившим вовремя отдохнуть в Европе.

– Дьявол, – скорее тоскливо, чем раздраженно вздохнул Бальтазар, двигаясь вслед за девушкой в сторону кухни.

– Я надеялся совместить деловую поездку с мальчишником Фишера, – поделился, надеясь утолить чужое любопытство, швед. Не даром говорили, что загад не бывал богат. – Мальчишник, видимо, придётся отложить.

Бальтазар отчего-то сомневался, что купол, который отныне висел над ними, послушно исчез бы к пятнице.

Харт взглянул следом на ведьму с интересом, когда та призналась, что в целом и по-своему была не против его компании, как бы девушка ни заверяла обратное минутами раньше – и Бальтазар, как бы ни был мужчина впечатлён своим прошлым визитом в поместье Блетчли, был солидарен с молодой ведьмой.

– Судя по тому, что творится на улице, не помешает держаться вместе, – признал Бальтазар серьёзнее, чем прежде смотрела на него Фрида, пусть был уверен, что в любой другой ситуации предпочёл бы действовать в одиночку. Сыграло ли решающую роль то, что Блетчли была малолеткой, или то, что Блетчли была малолеткой сообразительной и способной действовать на ходу, оставалось до конца неясно.

Последовавшее же предложение о небольшом путешествии во Францию вынудило Харта задуматься о том, что Фрида, похоже, знала о происходящем на улице ещё меньше, чем он сам.

– Я пытался аппарировать из маггловского района, когда всё началось, но похоже, что купол блокирует аппарационные чары, – поделился наблюдениями швед. – Полагаю, нам остаётся только надеяться, что найдётся кто-либо ещё, кроме нас, кто сможет испортить Тони аппетит новостями о революции.

Потому что в целом было бы неплохо, если бы американский посол поскорее осознал масштабы катастрофы и нашёл способ вытащить своих друзей за пределы оккупированной территории.

– Не имею ни малейшего понятия о том, кто эти люди на улицах, но похоже, что мы застряли в Нью-Йорке, Блетчли, в разгар чужой войны.

Бальтазар хотел бы доверять оптимистичному настрою Фриды, но после увиденного на улицах Нью-Йорка с верой в лучшее у шведа были определённые проблемы. Предложение о завтраке вовсе походило на пир во время чумы, но если им предстояло умереть во время бессмысленного противостояния очередных фанатиков с другими, чародей не видел смысла отказываться. Тем более, за весь день его организм видел лишь пару сигарет и чашку кофе.

– Сыр, – последовал совету ведьмы Харт, заверяя, – я выбираю сыр.

Несмотря на попытку жить полной жизнью вне зависимости от обстоятельств, сами обстоятельства не становились лучше, когда Фрида попыталась вызвать своего эксцентричного домовика – его Бальтазар помнил в красках ещё со своего минувшего визита в Блетчли-холл, – а тот и не думал явиться на зов. Чародею показалось, что Фрида при этом занервничала сильнее; мужчина же разочарованно вздохнул.

– Если они, кто бы это ни был, блокируют трансгрессию на территории всего Нью-Йорка, то они явно настроены серьезно, – поделился вслух мужчина. Практически каждый волшебник видел антиаппарационное заклятье в действии, но сам Бальтазар ещё не видел его применения в таких масштабах. Масштабы заставляли если не испугаться, то совершенно точно – насторожиться.

Предложение обратиться в местное Министерство Магии звучало, как считал швед, несколько наивно, но в целом – более чем разумно, особенно учитывая, что у самого мужчины не имелось иного плана действий.

– Я бы отнёсся к твоей идее обратиться в министерство с большим энтузиазмом, Блетчли, если бы она не предполагала необходимость выходить на улицу снова, – честно отозвался Харт, очевидно не выказывающий по этому поводу особой радости. – Но полагаю, что ты права, и если кто-то может нам помочь и объяснить, что происходит, то чиновники.

Бальтазар бы не отказался, если бы один знакомый чиновник при этом был в стране и не усложнял им жизнь, но выбирать не приходилось. Однако при посещении здешнего Министерства Магии, если пришлось бы, швед собирался прикрываться именем Фишера как щитом.

Что касалось мальчишника, Бальтазар солидарно усмехнулся.

– Тони стоит надеяться, что все эта заварушка разрешится быстро, а то, боюсь, ему придётся пожертвовать не только мальчишником.

Швед поймал себя на мысли, что как бы уютно они ни восседали на просторной кухне американского посла, если они хотели добраться до Министерства Магии, им стоило поторопиться.

– Как бы мне ни хотелось попробовать твою стряпню, Блетчли, не думаю, что у нас есть время на неспешный завтрак, – поделился мужчина, припоминая ситуацию на улицах. – Полагаю, чем быстрее мы доберёмся до отдела Международного сотрудничества, тем лучше. Одевайся.

Бальтазара забавляла приверженность Блетчли к полноценному завтраку, когда сам чародей никогда не уважал первый на дню приём пищи должным образом. Мужчина принял как данность обвинение в том, что «он вечно всё обламывал», прекрасно понимая, что замечание относилось, пожалуй, в меньшей степени к несостоявшемуся завтраку, в большей – к инциденту двухлетней давности в библиотеке Блетчли-холла, где швед отказал Фриде в продолжении. Бальтазар всё ещё считал, что поступил тогда правильно, даже если зашёл дальше, чем ему стоило вовсе, имея дело с малолеткой.

Не претендуя на оставшийся тост, Харт закурил, ожидая, пока Блетчли оденется, и вернулся мыслями к высказанным ранее вопросам молодой ведьмы.

– Купол, разумеется, где-то будет иметь границы, но я знаю одно: он достаточно велик, чтобы покрыть и маггловскую часть города тоже.

Что, признаться, впечатляло, и вынуждало задумываться о том, о чем упомянула Фрида ещё раньше: как возможно было накрыть куполом целый город? Вопрос сродни «сколько фанатиков требовалось, чтобы вкрутить лампочку».

– Не имею ни малейшего представления о том, кто стоит во главе этой «веселой» затеи, но они носят на мантиях знак, который я часто видел в Дурмстранге. Поговаривают, что его автор – Геллер Гриндевальд, и его чары, которыми он наносил знак, были настолько искусны, что никому не удалось свести его метку с треклятой стены за последние десятилетия, – Бальтазар хмыкнул, уважая основательный подход мага, которого в целом больше было не за что уважать.

Утверждать же о том, что сброд, учинивший погром в Нью-Йорке, имел хоть какое-то отношение к Гриндевальду, Бальтазар не торопился. Тем более, что печально известный маг, как заверяли источники, раскаялся в собственных грехах и последние лет тридцать отбывал срок тюрьме, которую сам же для себя и построил.

Бальтазар потушил сигарету, когда Фрида вышла из комнаты одетая по случаю и собранная. Харт бросил оценивающий взгляд на ведьму, после чего кивнул в сторону двери, направляясь прочь из квартиры американского посла. Фрида была права: что бы ни происходило на улице, меньше всего хотелось безвольно ждать своей участи, сидя в апартаментах одного из государственных представителей, когда государство, очевидно, было у дебоширов не в чести.

Чародей надеялся, что им удастся избежать встреч с радикально настроенными субъектами, и пусть мужчина подозревал, что его надежды были чересчур наивны и тщетны, Бальтазар не думал, что они привлекут к себе внимание так скоро.

Харт, выхватив палочку, бросил парализующее заклятье вслед недоброжелателю, вынуждая того укрыться за углом и разрывая тем самым линию прямой видимости. Воспользовавшись заминкой оппонента, швед выставил щит перед собой и Фридой, невольно придержав последнюю за плечи немногим раньше, когда ведьма пошатнулась в его сторону.

В следующую секунду щит содрогнулся, принимая на себя атакующее заклятье.

– Не дай себя убить, Блетчли, – дружелюбно посоветовал чародей, прежде чем перейти из защиты в нападение. Бальтазар бы лучше попросил Фриду отойти и не мешаться под ногами, но, во-первых, не считал, что она его послушается, а во-вторых, в какой-то степени ему было интересно посмотреть, на что была способна молодая ведьма.

Едва их оппонент высунулся из-за угла, Харт, среагировав быстрее него, атаковал режущим заклятьем. Цветастый всполох вспорол чужую штанину и плоть под ней, вынуждая мужчину вскрикнуть от боли.

– Expelliarmus! – отозвался швед следом с намерением обезоружить оппонента, потому что как бы ему ни хотелось избавиться от помехи раз и навсегда, по-хорошему им с Фридой не мешало бы задать этому фанатику несколько вопросов прежде, чем они смогут двинуться дальше.