Гора Вундагор встретила Стивена Стренджа пронизывающим холодом и зловещими завываниями ветра. Колдун хотел взглянуть на неё своими, живыми глазами, даже если спустя недели – на груду чёрного монолита, некогда бывшую троном Алой Ведьмы, а теперь ставшей её могилой. Вонг пытался убедить Стренджа, что ему нечего было делать среди развалин, но Стивен следовал своему чутью. Он не мог объяснить, почему его влекло на гору Вундагор, но винил в большей степени мимолётное, но близкое общение с Даркхолдом, нежели подобие тёплых чувств к Ванде Максимофф. Стивен видел, что она сотворила без особого сожаления с Иллюминати, и не желал бы снова стоять у Алой Ведьмы на пути к её цели, но также мало-мальски не мог не симпатизировать Максимофф после всех бед, которые ей довелось пережить. Было бы удивительно, останься она в здравом уме и при любви к человечеству после тех зверств, что сотворили с ней.

Воспользовавшись плащом, Стивен беспрепятственно пересёк обрыв, ступил на запретные земли цитадели и огляделся. Он держал защитное заклятье наготове, но все же надеялся, что взрыв, учинённый Вандой, смог схоронить и существ, некогда охраняющих гробницу Хтона.

Ему потребовалось время, чтобы, подвинув несколько камней, обнаружить вход внутрь. Чёрная, как и остальной монолит, лестница устремлялась вглубь, под землю, и располагалась под алтарем. Алтарь, прежде движимый с помощью какого-то механизма, отныне был расколот и без труда выдавал свои секреты тому, кто был готов искать. Вздохнув, Стивен собрался с духом и начал нисхождение.

Стены цитадели на горе Вундагор были испещрены писаниями, в которых порой Стрендж узнавал страницы Даркхолда. Ванда попыталась уничтожить его целиком, и, справедливости ради, Стивен оставался бы в неведении о том, что какие-то знания сохранились, если бы ни полез куда его не просили – однако Стрендж всегда отличался здоровым любопытством.

Тем более, что ему не давала покоя мысль об Алой Ведьме, которая должна была быть погребена среди руин. Стрендж не знал, для чего ему нужно было отыскать её тело: для того, чтобы обеспечить достойные похороны, когда у Ванды больше никого не осталось, или из-за эгоистичного желания убедиться, что Алой Ведьмы больше не было.

Стрендж бродил по узким коридорам цитадели без особой цели какое-то время, пока его внимание не привлёк приглушённый алый свет, тускло освещающий одну из ниш. Нахмурившись, колдун сложил пальцы в знак, готовясь, при необходимости, защищаться или атаковать, и двинулся в сторону аномалии.

Оказавшись в небольшом помещении, Стрендж быстро осознал, что нашёл гораздо больше, чем изначально рассчитывал, и что его интуиция его не подвела, как обычно и бывало.

Мужчина опустил руки, расслабляя пальцы, и сделал несколько шагов ближе.

– Ванда, – негромко пробормотал Стивен, с удивлением разглядывая Алую Ведьму, укрытую магическим куполом и с виду – безмятежно спящую.

Стрендж не видел ничего зазорного в том, чтобы бояться Ванду Максимофф. Все, кто недооценивал потенциал Алой Ведьмы, были глупцами и часто расплачивались за невежество собственными жизнями. Колдун собирался ставить в пример почивших Иллюминати из соседней вселенной в пример любому, кто осмелится оспорить способности Максимофф.

Помимо здорового страха Ванда к тому же вызывала уважение. Странное, замешанное на твёрдости характера и независимости, которые не всегда шли рука об руку со справедливостью и благородствам. Максимофф, несомненно, была безумна в попытках обрести собственное счастье, но в какой-то степени Стрендж её понимал. Он видел, что стало с ним самим в другой вселенной, где ему хватило сил опустошить планету, лишь бы перестать испытывать съедающее его одиночество; лишь бы снова быть с Кристин.

Увлечённый собственными размышлениями о вечном, Стивен невольно вздрогнул, когда магическая вуаль, оберегающая сон Алой Ведьмы, спала, а сама Ванда распахнула глаза.

Взяв себя в руки, колдун оглядел Максимофф, присевшую на ложе, внимательнее. Он чувствовал её прикосновения к разуму, но не торопился оказывать сопротивление. В какой-то степени его завораживала её магия. Стивен считал, что зачастую разговоры с Вандой походили на игру в русскую рулетку.

– Вряд ли сон отныне сможет принести мне прежний комфорт, – без агрессии отозвался Стрендж, припоминая их недавнее приключение. Он до сих пор помнил запах собственной гниющей плоти, что даже с натяжкой нельзя было назвать светлым воспоминанием.

Колдун сложил пальцы в знак, создавая небольшой шар, переливающийся золотым светом, и повесил его над их головами. Он не боялся темноты, но предпочитал видеть лицо своей собеседницы, а света, льющегося сквозь трещины, было недостаточно.

– Тебе необязательно было встречать гостей, Ванда, – заметил Стивен. – Я бы отправился восвояси, убедившись, что тебе ещё не время устраивать похороны.

– Впрочем, на твоём месте я бы задумался о месте с климатом получше, если ты отныне предпочитаешь отшельнический образ жизни.

– Мальдивы, к примеру, или Фиджи, – выдвинул предположение Стрендж, заверяя, – тебе должно понравиться.

Ибо кто знает, кому ещё пришла бы блистательная мысль совершить паломничество на гору Вундагор, и если Стивен был готов постараться сохранить секрет Ванды в тайне, то он не был уверен, что другие гости были бы столь сговорчивы.