Бальтазар не ожидает, что Фрида будет спокойна, но всё же негромко охает, когда жена отвешивает ему пощечину. Он чувствует, как горит обожженная хлёстким ударом кожа, и некоторое мгновение стоит, не двигаясь, прикрывая глаза. Мужчина заставляет себя вздохнуть глубже, сцепляя челюсти и беря себя в руки. Ему не нравится ничего из того, о чем говорит Блетчли, но он не перебивает её до тех пор, пока не чувствует, что она закончила. По крайней мере, на этот момент.

Швед ловит её взгляд, когда замечает твёрдо, и кажется, что немного остаётся до того, когда в его голосе проклюнутся металлические нотки:

- Не смей говорить, что меня это не волнует, - предупреждает её мужчина, мрачнея на глазах, - этот мужчина, лежащий в палате, спасал мою жизнь бесчисленное количество раз. Ты действительно считаешь, что его судьба может меня не волновать?!

С другой стороны, швед понимает, что в целом Фрида констатирует очевидные факты, касающиеся его поведения. Со стороны третьей, она не видела, по мнению Харта, картину целиком.

- Ты знаешь, как дорого мне обходится эта компания, - цедит Бальтазар. - Я делаю всё, что от меня зависит, чтобы не впутывать ни тебя, ни семью Кристофа в то, что происходит за кулисами. То, что произошло сегодня, больше не повторится, - убеждённо проговаривает мужчина.

- Больше ничего не произойдёт, - утвердительно подытоживает Харт.

- Мой отец прожил всю жизнь, удержав компанию и сумев защитить свою семью. Я тоже смогу обеспечить это своей семье, - и Бальтазар без прикрас считает Беатрис, Кристофа и своего племянника частью своей семьи.

На самом деле, он не понимает, особенно сейчас, почему у него не получается, и как его отцу удавалось держать недоброжелателей в узде.

- Давай поговорим дома, - предлагает Бальтазар, когда кивает на дверь, напоминая жене:

- Крис пришёл в себя. [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

Бальтазар не беспокоится о времени и лишь сжимает челюсти крепче, когда Фрида начинает ерничать. Ему не нравится тон, в котором они друг с другом говорят. После всех лет, которые они живут вместе, он оказывается уверен, что ни к чему хорошему этот разговор не приведет.

Он помнит, что на ней этот чертов Непреложный Обет. Помнит слишком хорошо и не забывает ни на миг. Бальтазар задумывается на мгновение, что она, на самом деле, не знает большей части того, чем он живет, но он год из года отказывается посвящать её в это в полной мере. Потому что она, со всей его любовью к ней, – малолетка, и её жизнь всегда была далека от тех реалий, в которых швед пребывал едва ли не с младенчества.

Он хочет уберечь её отчанно все эти годы, и его раздражает, что она сомневается в этом; выводит из себя на раз, словно по щелчку пальцев, при этом он понимает, что она не знает, каких трудов ему это стоит. Он проклинает себя за то, что разрешил ей пойти на Непреложный Обет в целом, и порой замечает про себя с сарказмом, что, раз разрешил, то не стоило совершать глупости и позволять себе спать с ней. Она была его слабостью, которых Бальтазар сторонился по жизни, зная, что привязанности могут дорого ему обойтись.

Кристоф является лишним тому доказательством.

И Бальтазар хочет поговорить обо всём дома с ней, объяснить, что к чему, потому что в это мговение швед считает, что пришло на то время. Но он теряет здравомыслие, когда Фрида бросается обвинениями одним за другим.

Он сдерживается с трудом, чтобы не хлопнуть приоткрытой дверью, но не хочет, чтобы их обоих выпроводили из больницы прежде, чем он навестит Кристофа.

– Думай прежде, чем говорить, – Бальтазар отзывается яростно, понижая голос. Он не знает, что на него находит, но чувствует, насколько сильно его обижает предположение, что ему может быть наплевать на неё. Швед не понимает, как у неё поворачивается язык сказать ему это, после всех лет, которые они провели вместе. После всего, что пережили. Ему не хватает его выдержки и многолетнего опыта, чтобы вести себя сдержаннее в их разговоре сейчас.

– Ты ведь помнишь, что тот Непреложный Обет был твоей идеей, Блетчли? Что ты была слишком упряма, чтобы услышать меня, что это плохая идея. Не смей манипулировать мной, используя свой Непреложный Обет.

На самом деле, его сердце заходится, словно бешеное, лишь от одной мысли, что с ней может что-либо случиться. За последние годы Бальтазар оказывается привязан к ведьме так крепко, что не имеет понятия, как жить без неё, если придется. Он дает себе очередное обещание, что не допустит этого.

– Я уже сказал, – отзывается швед, прежде чем сделать шаг в палату и захлопнуть за собой дверь, не приглашая жену.

– Поговорим дома.

Потому что сейчас ему было необходимо поговорить с Кристофом, как с человеком здравомыслящим, ибо от происходящего у Харта уже кругом шла голова.

Он выдыхает глубже, пытаясь успокоиться, прежде чем перевести взгляд на кровать друга и подойти ближе. Он молча подтаскивает кресло ближе, усаживаясь рядом с койкой, когда разглядывает Борге некоторое время оценивающе.

– Я надеялся, что этого никогда не случится, – мрачно отзывается швед, когда подытоживает,

– Тебе крепко досталось. Как ты себя чувствуешь? [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

Бальтазар усмехается невольно, когда Кристоф переспрашивает о жене, и смотрит мягко. Он считает, что с другом, вероятно, всё более или менее в порядке, раз того хватает спрашивать о жене едва ли не в первую очередь.

– Дома, – подтверждает Бальтазар. Он немного мрачнеет, когда констатирует: – Не думаю, что это надолго. Судя по тому, что рассказала мне Фрида, вряд ли она отойдет надолго от твоей постели в ближайшее время.

У шведа всё ещё что-то щемит внутри, когда он наблюдает за Борге, и морщится, стоит Кристофу высказать свое мнение в отншении случившегося.

– "Могло", – поправляет друга Бальтазар, признавая имеющуюся всегда степень опасности, но не собираясь принимать происходящее, как данность, – не "должно" было. Это разные вещи.

– Это не входит в твои обязанности, – строже замечает швед, ловя себя на мимолетной, несколько неуместной мысли, что ему хочется курить, – замещать меня в этом вопросе.

Бальтазар всё ещё испытывает не унявшееся раздражение, когда Борге напоминает ему о ссоре с Фридой, и касается быстро подушечками пальцев щеки. Блетчли не сдерживает силу вовсе, если отпечаток до сих пор не сошел. Впрочем, возможно, времени проходит меньше, чтобы это могло произойти, когда разговор с Фридой прежде кажется шведу вечностью. Харт трет ладонью шею в задумчивом, несколько усталом жесте, когда констатирует:

– Она давно хочет, чтобы я закрыл компанию, – делится размышлениями швед, когда вздыхает следом рассерженно. – Она считает, что я не забочусь о ней, о тебе и твоей семье.

– Учитывая то, что мы имеем, – Бальтазар кивает на положение друга с долей скептицизма, – у неё есть основания так думать.

– Мы ссоримся и миримся, ты знаешь, – постарался улыбнуться швед, но выходит криво. Он чувствует неладное и то, что ссора эта была не из разряда тех, которые они решали быстро и после оказавшись в одной постели.

– Что они от тебя хотели? – всё же переспрашивает Харт, когда, на самом деле, не сомневается, что ответ был прост. То же, что хотели всегда от него самого. То, что никогда не получали и, похоже, не получили ничего от Кристофа. Не считая безобразности ситуации, Бальтазар не мог не восхищаться стойкостью друга. Впрочем, всё он и не смог бы им дать так или иначе, когда швед, по мере возможностей, всегда старался держать Борге подальше от деталей, которые могли бы стоить ему жизни. Он не отрицал, что, учитывая степень вовлеченности, это всегда было сложно.

– Я не хочу, чтобы это повторилось, Крис, – наконец, позволяет себе побыть сентиментальным Бальтазар, и смотрит на Борге мрачно.

– У тебя жена и ребенок. Это неправильно. Беатрис вряд ли сможет мне простить то, что с тобой случилось. [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

Бальтазар не знает, почему, но Кристоф оказывает на него странное, успокаивающее воздействие. Спустя недолгое время разговора с Борге швед начинает дышать глубже, а мысли становятся яснее. Особенно в сравнении с их недавним разговором с Фридой, когда единственное, что руководило Хартом – это ярость и обида, которые прежде не имеют отношения к его жене. Которую, несмотря на произошедшую ссору, он всё ещё горячо любит.

На самом деле, Бальтазар не сомневается, что Кристоф может позаботиться и о себе, и о своей семье. В противном смысле они бы не были компаньонами, ибо тот бизнес, в котором пребывал Харт, не терпел слабых. Он не сомневается в друге ни на грамм, но сейчас, следуя ворчливому внутреннему голосу, не желает, чтобы Борге испытывал необходимость защищать свою семью вовсе.

– Много ребер сломано? – между делом интересуется Бальтазар, замечая наметанным глазом, что беседа Крису дается с определенным трудом. Он был на его месте не раз, чтобы определить без труда, в чем могла быть причина.

Швед дергается предупредительно, когда смотрит на Борге строго:

– Лежи и не дергайся, – он всё же поднимается с кресла, когда несильно надавливает на плечо друга, вынуждая того принять настолько горизонтальное положение, насколько это было возможно. – Мы все знаем, что ты – стойкий оловянный солдатик, но, пожалуйста, хвастайся этим перед кем-нибудь ещё, – с долей насмешки советует Бальтазар, когда невольно возвращается мыслями к более серьезным вещам. Например, к тому, что Кристоф говорит о перспективе закрытия компании. Что это было бы "радикально".

– Иногда мне кажется, что, даже если я захочу тебя уволить, ты всё равно продолжишь приходить на работу, – с долей скептицизма замечает швед, убирая руки от пострадавшего и засовывая их в карманы брюк, продолжая нависать над Кристофом. Он делает это не специально, но из-за того, что теряется в своих мыслях на время.

– Фрида, кажется, убьет меня и без перспективы поиска нового помощника, – хмыкает Бальтазар спустя недолгое молчание. Он вздыхает тяжелее, когда бросает на друга непонятный взгляд:

– "Радикально", – размышляет вслух, повторяя за Кристофом, Харт, обращаясь к другу после, – Фрида просит слишком многого. Не люблю ощущение того, что не могу что-то ей дать.

Его мыслями сейчас руководит беспокойство о жене, пусть он и считает её идею несколько сумасбродной. Бальтазар ловит себя на мысли, что, возможно, ему просто не хватит храбрости на то, что Блетчли предлагает.

– Она как была, так и осталась малолеткой, – бормочет негромко Бальтазар, после концентрируя всё своё внимание на Кристофе:

– Я тебя не увольняю, – на всякий случай лишний раз подтверждает Харт, когда спрашивает всё же следом, – но я пойму, если после этого инцидента ты больше не захочешь работать со мной.

– У меня есть свои причины терпеть это, Крис, и ты знаешь об этом. Не вижу причин с твоей стороны, которые должны были бы обречь на страдания тебя и твою семью.

– Подумай об этом, – просит швед. [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

Бальтазар кивает уверенно и выдыхает, как ни странно, облегченно, когда Кристоф отвечает на его просьбу. Швед не желает терять ни их дружбу, ни партнерство. Сейчас он полагается на здравомыслие Борге.

– Договорились, – соглашается швед и желает, чтобы больше никому не захотелось проверять "болевой порог" друга, после которого тот сможет сказать, что с него достаточно.

Бальтазар, не сомненно, знает, что могла бы сказать Кристофу Беатрис, если бы подобные нападения вошли бы в привычку и у него.

– Знаю, – строит рожицу швед, подтверждая то, о чем думают, вероятно, они оба, – то же самое, что говорит мне Фрида, когда я заявляюсь домой в подобном виде раз в месяц.

Бальтазар, впрочем, подсчитывает в уме, чтобы прийти к выводу, что раз в месяц – это чересчур даже для него, но, в любом случае, имеющегося количества оказывается в любом случае достаточно для Блетчли. Он подозревает, что, сталкивайся он с этим раз в пятилетку, её реакция оставалась бы неизменной.

Харт бросает на Кристофа несколько взволнованный взгляд, когда тот заставляет его подумать над разницей между "хочешь" и "можешь", и считает, что доигрался до этого разговора сам своими жалобами. Впрочем, возможно, именно этого разговора он изначально и желал.

– Не могу, – повторяет вслух Харт, но всё же звучит менее уверенно, чем прежде. Однако остается прежним упрямцем.

Он напрягается заметно, когда Кристоф напоминает о больном. О том, что Бальтазар боится припоминать при Фриде по многим причинам.

– Нет, – наконец, поясняет швед, отвечая в основном на вопрос о Ларсе. – Я не думаю, что ей стоит об этом знать. Так же, как о некоторых аспектах нашей работы, – замечает Харт, потому что они не из тех, кто подставляет вторую щеку, и Бальтазар не видит в этом ничего зазорного.

– Она слишком чувствительная, – подбирает швед, спустя некоторый период молчания, эпитет жене. – Это – не её мир.

– Я хочу, чтобы она была счастлива, – замечает Харт и отчего-то ощущает, что противоречит этим собственным словам, но не может осознать, в каком именно месте.

– Ты действительно считаешь, что компанию можно закрыть? – интересуется Бальтазар, наблюдая за другом. – И не встретиться с последствиями этого?

– Всё не может быть так просто, Крис. [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

Когда дело касается Ларса, то Бальтазар считает раз за разом, что для этой "новости" никогда не находится подходящего момента. Потому что либо у него и Фриды всегда всё либо очень хорошо, либо очень плохо, а крайности не способствуют, когда доходит до Бальтазара, лишним откровениям. Ему порой кажется, что он более незрелый, чем она, несмотря на их разницу в возрасте, и до сих пор испытывает значительные проблемы, связанные с выражением собственных чувств.

Он уже начинает жалеть о том, что сказал жене на пороге палаты Кристофа, потому что понимает, что подбирает неверные слова. Он всё ещё злится и обижается на её недоверие, но признает, что мог быть, в самом деле, разумнее и вести себя на свой возраст, а не как двенадцатилетний мальчишка, которому наказали делать уроки, иначе он не сможет пойти гулять.

Швед концентрирует своё внимание на Кристофе, отвлекаясь от мыслей, строящихся на попытке самобичевания, и мрачнеет сильнее, когда друг задает хлесткий, жесткий в своем проявлении вопрос о том, счастлива ли Фрида. Бальтазар, между делом, понимает, что выздоровлению Борге не идут на пользу его возлияния о "тяжелой судьбине", но не может остановиться. Особенно, когда Кристоф затрагивает больное.

– Иногда я не понимаю, почему она рядом, Крис, – делится размышлениями вслух Баль, в целом лишенный драмы как в тоне, которым он говорит, так и во всем своем виде. Единственное, что руководит его высказыванием – это искреннее недоумение. – Возможно, что счастье – это не про нас.

И, в то же время, Бальтазар знает, какого это – когда весь его мир замыкается в пределах той комнаты, где находится Блетчли. У него идет кругом голова из-за того, что он чувствует. Мужчине даются тяжело подобные скачки настроения, зная его стремление рационализировать любую сферу своей жизни.

Бальтазар молчит в ответ, когда Крис говорит о призраках прошлого, и раздумывает словно лениво о будущем, которое может его ждать. Вариантов его развития было так же много, как швед не видел ни одного подходящего.

Он хмурится невольно, когда Кристоф говорит о благородстве, и не понимает, на самом деле, какое это отношение имеет к нему. Бальтазар не спорит, что Фрида любила прибегать к "розовым очкам", но считает, что в их отношениях уже успевает показать себя не с самой приглядной стороны.

– Я убил человека на её глазах, – напоминает Бальтазар события уже, казалось бы, далекого 1985-го, – думаю, благородство – это не тот эпитет, который она предпочитает ассоциировать со мной.

Харт не может объяснить, почему он чувствует подвох в том, о чем говорит. Он вздыхает слышно, когда признает молчаливо, что, пожалуй, убийство Пиритса будет менее травмирующим для Блетчли событием, чем всё, что творил в годы своей жизни швед ради семейного дела.

– Тем более, кто может ей рассказать, – бормочет вслух Бальтазар. Он не спрашивает. Скорее, "прощупывает" варианты.

Чародей ловит взгляд друга, когда тот, кажется, аккуратно, но всё-таки поддерживает идею Фриды в отношении того, что компанию стоит закрыть. Бальтазар кивает больше механически, соглашаясь, что, идя на это, стоит всё продумать до последней мелочи, до самого неправдоподобного варианта.

– Ты знаешь, что, пока жив мой отец, не я один принимаю решение, – замечает тем не менее швед.
[ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

Бальтазар считает, что Кристоф дает ему достаточно пищи для размышления, когда оставляет, наконец, друга в покое. О последнем также начинает настаивать появившийся на пороге колдомедик, считающий, что визит шведа явно затянулся. Сейчас у чародея не так много ответов на вопросы или комментариев в отношении предложений, которые выдвигает Борге, и он чувствует практически физически, что в ближайшее время ему стоит разобраться в этом. В первую очередь, именно в том, что он хочет сам. К тому моменту, как Бальтазар добирается до квартиры пешком, не желая аппарировать, он расставляет для себя приоритеты и оказывается внезапно готов к тому, к чему, как считает швед прежде, не будет готов в ближайшее время вовсе – рассказать Фриде о той части своей биографии, которая бы сделала его далеко не самым привлекательным человеком для Блетчли. Как и для многих других.

Бальтазар останавливается у цветочной лавки ненадолго. Ему требуется несколько мгновений, чтобы решить, что подобный жест будет уместен, и проводит некоторое время, помогая флористу собрать букет. Швед не воспринимает готовые композиции, когда считает, что не одна из них не подходит Фриде. Он ловит себя на странном ощущении, похожем на трепет, когда думает о том, что говорит Кристоф, всерьез и понимает, что Блетчли была редким, практически уникальным экземпляром, который ему достался. Который подходил чародею настолько же, насколько не подходил вовсе.

Харт не верит своим глазам сразу, когда застает квартиру пустой. Сначала, впрочем, вздыхает разочарованно, подбирая вазу для цветов, и какое-то время надеется, что Фрида вернется. Его надеждам оказывается не суждено сбыться, когда в квартире появляется Бубенчик, явно подбирающий вещи Фриды из списка первой необходимости. Бальтазар молчит, наблюдая за существом, горделиво вздернувшим нос, без доли дружелюбия. Он знает, что Бубенчик не виноват, но сейчас злится на то, что Блетчли не вернется домой.

Он хлопает дверью квартиры ещё до того, как домовик уходит, когда спускается в один из баров недалеко от подъезда. Бальтазар по-прежнему ценит, что его квартира располагается в маггловском районе.

Он не ставит себе целью напиться, но в какой-то момент перестает считать, сколько выпивает. Он уходит из заведения до того, как он начинает выглядеть неприлично в глазах окружающих, и позволяет себе еще пару-тройку бокалов, когда возвращается домой. Он находится в достаточно здравом уме, чтобы осознавать, что в таком состоянии аппарация в другую страну – это не лучшее решение, но алкоголь подстегивает его возмущение тем, что Фрида уходит в тот момент, когда, на самом деле, оказывается ему больше всего нужна. Тем более, когда он оказывается настроен рассаказать ей всё. Бальтазар боится упустить этот момент, потому что боится, что в следующий раз ему не хватит храбрости, а от этого станет лишь хуже.

Бальтазар находит себя в одном из переулков недалеко от её дома, когда тратит некоторое время, чтобы упереться в закрытую дверь. Он думает недолго, когда, сначала нажав на звонок, стучит кулаком в дверь. Швед оказывается достаточно воспитан, чтобы стараться шуметь не слишком сильно, но всё-таки желает донести до Блетчли основную мысль, ради которой он пришел.

– Я не могу бросить семейное дело, – прикрикивает Бальтазар через дверь, прежде позволив себе потратить время на уговоры, чтобы Фрида открыла ему дверь. Исповедь слетает с языка сама собой, когда мужчина прижимается лбом к двери, прикрывая глаза и добавляя не без горечи:

– Я убил брата из-за этой чёртовой компании! [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

Бальтазар не ожидает, что его признание возымеет подобный эффект, когда Фрида, наконец, распахивает дверь. Чародей ощущает неладное, когда она втаскивает его в квартиру, и оказывается неспособен предугадать поведение ведьмы. Он, тем не менее, предельно, как считает швед, сконцентрирован, но в целом, по любому вопросу, грешит на количество выпитого. Он чувствует, что вестибулярный аппарат оказывается не слишком благодарен ему за минувшую аппарацию, но намеренно отвлекает самого себя от дискомфорта в организме.

Он видит её растерянность в ответ на его слова и позволяет себе улыбнуться уголками губ мягко. Бальтазар готов признать, что в этой улыбке нет ничего здорового. Он вспоминает, что хочет курить, и тянется к сигаретам, полагая, что Фрида может быть не против.

- Мне было двадцать три или двадцать четыре, - вспоминает швед, когда считает, что забыть подобное сложно. Он путается в собственном возрасте на ту дату каждый раз, когда знает, что может его просчитать. Но не хочет. Любой из вариантов говорил о том, что он был в достаточном уме, чтобы совершать взвешенные поступки. Особенно если они отличались подобной жестокостью.

- Отец имел на меня огромное влияние с детства, когда в этом возрасте, казалось, всё лишь усугубилось, - размышляет вслух швед. На самом деле, он не хочет видеть выражение лица жены по мере своего рассказа, и боится, что для неё это будет чересчур; что его ей будет чересчур.

Он, тем не менее, смотрит ей в глаза, когда доходит до основной части, и считает, что это честнее, чем пытаться спрятать взгляд. Он больше не хотел от неё что-либо прятать. Она этого не заслуживала.

- Отец всегда поддерживал между мной и братьями здоровый дух соперничества. Но тогда это вышло за грань, которую нельзя было переходить.

- Ларс всегда был мягче, эмоциональнее меня. Я это чувствовал, - Бальтазар хочет добавить, что брат был слабее его, но чем дальше, тем больше считает, что он сам был слабее. Что брат был гораздо мудрее, чем швед может позволить себе даже в своём возрасте.

- Это был естественный отбор. Он всегда им был, с самого детства, - поясняет швед, когда, наконец, поджигает сигарету, затягиваясь, и держит дистанцию с Фридой. Отчасти потому, что не знает, захочет ли она быть ближе к нему снова. - Я нанял человека, который позволил мне не марать руки. Это было несложно.

- Ты не знаешь меня, - подытоживает Бальтазар, разглядывая жену обманчиво расслаблено, - только поэтому мы смогли сохранить отношения.

Он вздыхает немного надрывно, когда подмечает с долей странного, неуместного энтузиазма:

- Если бы ты только знала всё, Блетчли, ты бы давно бежала от меня дальше.

- Возможно, именно сегодня ты сделала правильный выбор, когда решила съехать, потому что тебе, с твои доверчивым видением мира, не место рядом со мной.

- Я больше не хочу оскорблять твоё доверие, пусть и не делал это прежде умышленно.

- Я хочу избавиться от компании, - возвращается к изначальному разговору швед, подытоживая с долей отчаяния:

- Но я не могу. [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

Бальтаар не верит, что она продолжает его оправдывать, когда разделяет его прошлое и настоящее, считая, что принадлежат те двум разным людям. Швед не отрицает, что изменился – по большинству, ради неё, – но всё же придерживается мнения, что Фрида значительно приукрашивает действительность.

– Я изнасиловал тебя, Фрида. Я не знаю, как тебе хватило сил меня простить. Но ты знаешь, что не всё так просто, как ты об этом говоришь, – напоминает ей Харт. Он знает, что этой фразой обязан похоронить себя заживо. Но сейчас он считает, что лучше "разобьет" её розовые очки разом, чем она будет биться в огонии, пытаясь видеть в нём человека, которым он никогда не был. Как бы ей того ни хотелось. Она и без того долго принимала его за того, кем он ни являлся, и Бальтазар остается благодарен ей за её доверие.

Впрочем, он видит, как тяжело ей это дается, и не думает, со всем уважением к жене, что та продержится долго. То, о чем он говорил, было непростительно, и он знал это всегда; понимал с гораздо большей осознанностью в свои "за пятьдесят", чем в свои "за двадцать", но в целом готовился нести ответственность. Сейчас Бальтазар думает, что готовым до конца к такому он никогда бы не был.

Он усмехается криво и пьяно, когда чувствует, как дает слабину. Он не плачет, но чувствует, как увлажняются глаза, и больше всего не хочет себя жалеть, когда сейчас поддержка нужна была Фриде. Не каждый день и не каждая женщина узнавала о том, что её муж был редким мудаком. Бальтазар не мог подобрать выражений цивилизованнее.

Швед поднимает на неё взгляд, полный нездорового упрямства. Чародей чувствует, как лихорадочно горят щеки, и считает, что этот разговор – худшее, что было между ними за последние годы. Учитывая, что было между ними и в мире вокруг них многое, что не каждому доводилось пережить за свою жизнь. Он не привык к подобным откровениям, но сейчас не хочет сдерживаться.

– После этого я жил, зная, что не заслуживаю ни спокойствия, ни счастья, – он не хочет звучать драматично, словно в дешевой пьесе, но не может описать своих ощущений иначе. Бальтазар считает, что наказал себя сам; что Ларс был отомщен тем чувством вины, которое он испытывает, просыпаясь каждый день, и с которым уходит каждый день в постель. На самом деле, он не знает, как до сих пор не рехнулся, но считает, что последнее десятилетие ему просто повезло встретить одну малолетку, на которую ему пришлось отвлечься от своего самобичевания.

– Этот бизнес, – у Бальтазара садится голос и сдают нервы, когда он прижимает ребро ладони к шее, демонстрируя, как ему осточертела его работа, – он стоит у меня поперек горла застрявшей костью.

– Он принес так много боли, – бормочет Харт, – многим людям.

Он ловит её взгляд снова, когда успевает отвести свой прежде, и добаляет очередную деталь в тот "пазл", который доверяет ей этим вечером:

– Ты знаешь, Блетчли, что я не из тех, кто подставляет вторую щеку, – замечает чародей и считает, что она будет способна сама сделать правильные выводы. Больше он не вдается в подробности.

– Но я каждый раз надеюсь, что это сможет оправдать то, что я сделал. Что это придаст этому хоть какой-то смысл, – подыторживает мужчина яростно. Потому что, на самом деле, ничто не способно придать смысл тому, что он сделал, и он знает это.[ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

У Бальтазара нет ответов на её вопросы. По мере того, как Фрида нервничает сильнее, он считает этот разговор бессмысленным, потому что он, как и прежде, не изменит то, о чем она просит, в одночасье. Как бы он ни понимал, какой чудовищной жизнью живет, он всё ещё не тот, кто решает. Он придерживается той версии, о которой говорит Кристофу, и считает, что надежды на то, что Амадеус легко согласится с решением сына выйти из семейного дела, отдают беспочвенными надеждами.

Бальтазар наблюдает за Фридой напряженно, когда все его переживания за неё отражаются на его лице. Он хочет подойти ближе, обнять её и успокоить, потому что он – не чудовище. Он всё ещё верит, что в нём осталась хотя бы доля человеческого, хотя бы – ради и для неё. Швед понимает, что, учитывая происходящее, его жест мог бы вызвать не самые приятные эмоции. Он поймет, если она не захочет, чтобы он в ближайшее время находился рядом с ней вовсе. И это разбивает Бальтазару сердце, как бы это ни звучало, отдавая дешевой романтикой.

Харт сжимает челюсти крепче на мгновение, когда она произносит вслух о том, что он делает ей больно. Он дышит тяжело и ему требуется время, чтобы перевести дух, прежде чем заговорить.

– Я всегда делал тебе больно, – им руководит странное желание, отдающее ярым мазохизмом, чтобы она вспомнила о том, что паинькой он никогда не было. И какими были их отношения по началу, потому что, даже если тогда ей это нравилось, Бальтазар считал, что его отношение к ней говорило многое о его характере. Он считает чудом, что Фрида продолжала любить его, несмотря ни на что. – У меня не получается иначе. Люди вокруг меня либо умирают, либо страдают. Возможно, это – моя карма.

– Не я один, кто принимает решение, закончить это или нет, – повторяет ей то, что прежде говорит Борге, швед. В первую очередь убеждая в этом самого себя.

– Я рассказал тебе всё, что должен был, – подытоживает Бальтазар, избегая выражения "хотел". Потому что его желания были малодушны и прямо противоположны тому, что происходит между ними сейчас. Швед разворачивается, направляясь к обратно к двери, потому что считает, что больше ему здесь нечего делать.

– Теперь я могу идти, – всё-таки дополнительно извещает о своих намерениях Харт, считая, что они закончили.  [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

Бальтазару кажется, что в его голове пусто. Ему, однозначно, не нравится, о чем говорит Фрида, но он не торопится возражать.  Он думает о том, что отец всегда был для него высшей инстанцией, руководящим словом, и швед чувствует себя немного скованно каждый раз, когда дело доходит до общения с родственником. Амадеус любым жестом или словом показывает, что он опытнее, мудрее и сильнее, чем его сын. Бальтазар считает это нормальным, пока не вспоминает, что сравнительно недавно перевалило за пятый десяток. На самом деле, он осознает это предельно четко: что, даже после стольких лет, боится не оправдать доверие отца, словно за этим может последовать что-то страшнее, что швед натворил уже.

Харт разглядывает женщину некоторое время, прежде чем начинает считать, что ему действительно было бы не прочь перестать молоть языком, а перейти к конкретным действиям.

- Слово отца имеет вес, когда дело доходит до таких серьезных решений, - все-таки оговаривается швед. но больше не пытается использовать это, как отговорку. Потому что ему не нравится стена, которая вырастает между ним и Фридой из-за семейного дела, и он очень четко расставляет приоритеты. Потому что за последние годы Фрида делает для него гораздо больше, чем пресловутая компания. У Блетчли Бальтазар оказывается готов идти на поводу.

- Я поговорю с отцом завтра, - обещает Бальтазар, обозначая свои намерения предельно конкретно. Он не хочет её обманывать, поэтому считает, что ему удастся получить "аудиенцию".

Он несколько теряется, когда Фрида не дает ему уйти. Бальтазар считает, что она ведет себя неразумно, нелогично, после того разговора, который у них сложился.

- Не стоит, - мотает головой швед. Он не "ломается", просто уверен, что ее решение действительно не отдает здравым смыслом. Тем более, что за то время, которое он простоял у нее, он уже практически протрезвел.

- Я не буду возвращаться в Стокгольм, - опровергает ее негласные догадки швед, подытоживая:

- Здесь есть неподалеку отель, мне лучше остаться там.

Он выглядит менее уверенно под конец своей последней фразы, но все-таки напоследок предлагает Фриде проявить благоразумие.

- Вряд ли я нужен тебе сейчас рядом, - делится мыслями вслух мужчина, но не из желания, чтобы его пожалели, а потому что не видит иного исхода. [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

***

Разговор с отцом, как и ожидает Бальтазар с самого начала, не складывается в пользу младшего из чародеев. Он знает этот тон, этот взгляд, с которым смотрит на него Амадеус, прежде чем швед покидает родовое поместье - разочарование. На самом деле, Бальтазар успевает забыть, какого это - испытывать это чувство на себе, - потому что за множество прошедших лет не дает отцу повода считать его слабым или неспособным. Говоря наиболее точно, то недостойным.

Бальтазар не видит себя со стороны, когда решается на то, чтобы начать "военные действия" за спиной отца и все чаще "витает в облаках", пока Кристоф не спрашивает, что его тревожит, прежде хорошенько друга встряхнув. Харт остается благодарен за заботу и несколько усмехается, потому что Борге, на самом деле, несколько опережает события. Учитывая, что потенциальный крах компании касался не в последнюю очередь и его семьи, Бальтазар бы не позволил себе предпринимать каких-либо действий, не обсудив их прежде со своим заместителем.

С Крисом, в целом, их видение мира сходится, и это Харта успокаивает. Вопреки тому, что оба соглашаются, что от Амадеуса Бальтазару достанется после не слабо. Швед не разрешает себе думать много насчет того, на что окажется способен отец в его отношении, узнай, что его единственный оставшийся сын развалил семейный бизнес.

Бальтазар считает, что триггером стало то, насколько Амадеус, которому прежде никто не говорил в лицо, кто избавился от его самого старшего из сыновей, спокойно отреагировал на то, что это сделал другой Харт. Бальтазар всё чаще вспоминает то, что высказывает ему Фрида, и соглашается, что то, происходит в его семье, чертовски ненормально.

Харт также следует совету Кристофа, когда продумывает все до мелочей, прежде чем порушить имеющихся Карфаген. Он находит, как считает, способ достаточно элегантный и позволяющий убить нескольких зайцев одновременно. Бальтазар просит об аудиенции с Фогтом и чувствует себя странно, когда идет туда одновременно, как на эшафот, но идет победителем. Ката вздыхает и считает, что тот рехнулся, но он видит тонкую улыбку, касающуюся уголков её губ. Несмотря на дикость происходящего, швед предпочитает считать это хорошим знаком.

Он убеждается, что не продешевил, когда передает Фогту рецепт в обмен на сумму, похожую на состояние (и это не считая процентов с каждой сделки, которую заключит Фогт, этот рецепт перепродавая), и собирает вещи раньше, чем все, что он начал, обретет тот масштаб бедствия, который заслуживает. Бальтазар уверен, что отец отнесется далеко не с пониманием, когда в какой-то момент почти всерьез опасается за свое здоровье, и решает, что Азия - подходящее направление для его странствий в ближайшие месяцы. Он дает буре полгода, чтобы улечься хотя бы немного, но не питает надежд, что конфликт будет исчерпан когда-либо вовсе.

Ему приходит короткая записка от Кристофа, что всё удалось, прежде чем Бальтазар считает, что имеет право, наконец, уйти в заслуженный отпуск.

Он выбирает Тибет и один из монастырей, которому были не чужды магические практики, по двум причинам: потому что слишком любопытен, чтобы просто так терять свое свободное время, и потому что в это богом забытое место наверняка не сунется его отец. Вьетнам, где пребывает Бальтазар первые пару недель, все еще выглядит для шведа, как уязвимое местоположение.

Он периодически вспоминает о Фриде, но почему-то считает, что их брак обречен, и не торопится возвращаться домой. Если честно, порой он не знает, вернется ли вовсе, когда впервые за много лет ощущает умиротворение, которого никогда не знал.  [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

***

Бальтазар дает какое-то время Амадеусу на поиски сына в различных уголках земного шара, когда решает, что может позволить себе короткий визит в прежнюю жизнь. Впрочем, Стокгольм его сейчас не интересует.

Ступая на Трафальгарскую площадь снова после долгих месяцев "разлуки", Бальтазар немного морщится, считая, что Лондон будто стал еще серее, чем он его помнит прежде.

Харт знает, что Фрида справлялась у Кристофа о том, где он, и знает, что ждет с визитом дольше, чем она и её терпение могут выдержать. На самом деле, он не уверен до конца, хочет ли она его видеть. Потому что закрытие компании было лишь одной из статей их разговора. Его склонность к жестокости, убийства и насилие - совершенно другой. Бальтазар осознает в полной мере, что избавление от компании может не стать причиной для ее прощения. Всё то время, которое он целенаправленно "сжигает мосты" со своим прошлым, больше всего швед боится получить конверт, который бы просил его о согласии на развод. Отчасти он не понимает, почему она медлит.

Чародей поднимается на её лестничную клетку, когда стыдится воспоминаний о том, в каком состоянии приходит сюда в последний раз. пьяный и разбитый. Он считает, что сильно изменился с того времени. Харт цивилизованно жмет на звонок и (чуть менее цивилизованно) опирается плечом о дверной косяк, ожидая в надежде, что дверь ему все-таки откроют.

Он подставляет ногу, когда дверь только приоткрывается, на всякий случай не давая Фриде передумать, когда делает шаг навстречу к ведьме, коротко утыкаясь в женскую макушку. Он едва касается кончиками пальцев ее талии, избегая в остальном лишних прикосновений.

Бальтазар выдыхает судорожно, когда чувствует её крепкое объятие, но не успевает обнять её в ответ. Он смотрит несколько настороженно, когда она отстраняется, и морщится на мгновение следом в ответ на её удар. Бальтазар в то же время ловит себя на забавной, откровенно смешной мысли, что подобная реакция может означать, что он по-прежнему дорог ей. Это внушает ему надежду.

Он понимает её беспокойство. Швед уже думал не раз, что он бы сошёл с ума, будь на её месте, если бы ведьма пропала на несколько месяцев. Харт осознаёт, что если прав, то не до конца, но считает, что у него все же были причины на отъезд по-английски.

С другой стороны, он осознает ясно, что хочет, чтобы его будущее, которое он оберегает от отца на данный момент любой ценой, даже после нескольких ультиматумов, было их будущим общим.

Прежде отшатнувшись несильно и неловко на её удар, Бальтазар стремительно сокращает расстояние между ними вдвое, обнимая её крепче. Он испытывает подобие эйфории, когда проводит ладонью по её волосам и целует немного выше ключиц, после прижимаясь щекой к женской шее. Швед скучает по ней, как сумасшедший, и считает, что, пока они не подают на развод, он имеет право обнимать её, когда захочет.

- Я уехал немного раньше, чем отец обо всём узнал, - наконец, заглядывает ей в глаза Бальтазар, отстранившись после нескольких мгновений целомудренной близости к ней. - Не был уверен до конца, что всё сложится, и был готов вернуться в любой момент.

Он вздыхает насчёт того, что потом, вопреки опасениям, сложилось.

- Потом пришлось забиваться в самый дальний уголок земли, чтобы отец не смог выместить на мне гнев.

Бальтазар не стесняется своего малодушия, потому что считает, что гнева Амадеуса было бояться мудро.

Он прижимается невесомо губами к женской переносице, когда бормочет, подытоживая:

- Мой отец, впрочем, нашёл способ мне отомстить, но то, что он придумал, меньшее из зол, - делится мыслями Бальтазар, не вдаваясь в подробности. На самом деле, он считает, что отец поступает смешно, но чувствует себя несколько униженным. Впрочем, он считает, что долг, разумеется, был красен платежом. Спокойствие Фриды стоило больше, чем наследство, которое отбирает Амадеус.

- Я люблю тебя, - без намёка на романтику, серьёзно проговаривает швед, глядя на женщину.

- Я не могу остаться надолго сейчас, но я не хочу тебя больше терять, - он ловит её ладонь в свою, поднося к губам после и коротко целуя. Он был мало похож на джентльмена, но сейчас хочет, чтобы она видела его, вместе со всеми его чувствами, целиком, даже если те были крайне неуклюжи.

Он сморит после со внезапно мелькнувшим в глазах весельем, констатируя:

- Из-за тебя меня практически изгнали из семьи, Блетчли. Я имею право требовать тебя обратно в мою жизнь. [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]

Бальтазар согласно кивает и в этот момент действительно раскаивается, но смотрит твердо:

– Мог бы, ты права, – подтверждает её претензию швед, но так и отходит дальше. Она балует его, когда обнимает снова, и он ощущает в большей степени, что у их отношений, кажется мог бы быть ещё один шанс. Очередной "ещё один" шанс.

– Я суетился, опасаясь реакции отца, и потерял голову, – вздыхает Бальтазар. Он не считает это оправданием достаточным, но, на самом деле, не может найти иного объяснения своему поведению.

– Прости, что оставил тебя. И оставил так надолго, – наконец, произносит швед, и ощущает, как от сказанного ему становится ненамного, но легче. Он за свою жизнь извиняется перед немногими, но она по-прежнему оказывается достойна каждого редкого из подобных случаев.

Он немного качает головой в ответ на любопытство Фриды, но не имеет намерений что-либо от неё скрывать.

– Он лишил меня наследства, – теперь ему удается говорить об этом с долей меланхолии, когда по первости Бальтазар находил это несколько ребяческой выходкой со стороны отца. Впрочем, швед осознавал масштабы бедствия своего проступка, чтобы не жаловаться. – Отдал всё внуку, – чародей поводит плечом, когда выносит вердикт:

– Не имею ничего против.

– Придется поумерить некоторые статьи расходов, потому что у меня больше нет доступа к семейной "казне". Впрочем, теперь хотя бы стало ясно, для чего все эти годы я зарабатывал себе в карман "на черный день", – усмехнулся легкомысленно швед.

Он кивает, когда она призывает его не топтаться на пороге, и стягивает куртку, вешая ту на крючок. Он чувствует себя, как дома, когда осознает прекрасно, что то происходит лишь потому, что она оказывается снова рядом.

Мужчина нагоняет её в коридоре, обнимая за талию снова, коротко прижимая к себе и целуя в макушку, когда, извинившись, направляется в уборную.

Бальтазар не придает этому значения сразу, но относится внимательнее, когда моет руки, и понимает, что стоящих в стаканчике на раковине зубных щеток на одну больше, нежели необходимо Фриде. Его приводит это в замешательство, потому что прежде Фрида не говорит ни слова о своей потенциальной личной жизни. Харт считает про себя, что у него, кажется, начинает развиваться паранойя.

Он находит её в комнатке, где гостиная соединялась с кухней, и останаливается недалеко от "порога", не зная, как начать разговор.

– У тебя кто-то есть? – задает всё же швед вопрос "в лоб". Он никогда не отличается излишней тактичностью, о чем, как он полагает, Фрида должна была узнать за все годы, которые они провели рядом. Говоря о потенциальном "ком-то", Бальтазар не обвиняет её ни тоном, ни жестом, желая получить лишь честный ответ.

– В ванной стоят две зубные щетки, – наконец, поясняет свой вывод Харт, ловя чужой взгляд.

– Я не хотел вторгаться в твое личное пространство, но не мог не заметить. Они стоят на виду, – достаточно мягко замечает Бальтазар.

На данный момент к тому, что у нее действительно кто-то может быть, он не знает, как ему относиться, и решает не торопить события. По крайней мере, в ближайшие несколько мгновений. [ava]http://s6.uploads.ru/r7ZHN.jpg[/ava]