Фрида считает абсурдным столько раз умирать и при этом оставаться в живых. Не видит в этом отныне смысла, когда в свои тридцать семь чувствует себя старухой. За последние двадцать лет она хоронит двух друзей, несметное количество людей, которых убила сама, и, словно в расплату за чужие жизни, двоих своих детей. И каждый раз себя вместе с ними.

Она считает, что у всего должны быть границы. Ее отстраненно удивляет, что она все еще в здравом уме, когда возвращается из больницы опустошенная, и отчасти все же сомневается в здравом ли. Ей справедливо кажется, что сойти с ума – не такой плохой вариант. Куда лучше, чем каждое мгновение осознавать, во что превратилась ранее идеальная жизнь.

Она не может поверить до конца, что действительно сделала это – убила своего ребенка. Отдает себе отчет в том, насколько ужасно это звучит, но не пытается сделать ситуацию более приглядной даже в своих глазах. Она не считает, что в самом деле имеет на это право – отбирать его жизнь, но идет на поводу у своего страха и эгоизма, когда не хочет глядя на малыша каждый раз думать о том, как больно сделал ей человек, от которого она ожидала этого меньше всего. Она знает, что возненавидит его, стоит ему только появиться на свет.

Фрида уезжает из Тосканы в тот же вечер, не желая ловить на себе сочувственные взгляды от всех, включая домовиков. У нее нет сил делать вид, что все в порядке, и что она лучше, чем им кажется, чтобы не беспокоить родителей. Больше всего она хочет остаться одна.

Она подумывает сгоряча вернуться в Англию, в свою квартиру, но здраво осознает, что тем самым навлечет на себя еще больше проблем. Она выбирает Блетчли-холл, как альтернативу, хотя и не испытывает сейчас восторга от его размеров.

Ведьма не запирается в комнате, потому что за ее пределами она все также одна, и предпочитает проводить время в гостиной, потому что собственная спальня навевает на нее не самые приятные воспоминания. Она перетаскивает туда плед, подушку и Бегемота и обустраивается на диване, потому что никого не ждет в гости. В основном она спит, курит и читает взахлеб, игнорируя причитания домовика, что такого бардака эта гостиная не знала давно.

Она слышит в тишине дома шум, когда откладывает в библиотеке то, чем собирается убить сегодняшний вечер. Ей чудится, что она слышит голос Бальтазара, и чувствует, как по коже пробегает дрожь, хотя в помещении достаточно тепло.

Фрида колеблется, прежде чем выйти, но все же делает несколько неуверенных шагов к холлу, останавливаясь возле лестницы на второй этаж. Больше всего весь этот месяц и долгие четыре дня после аборта она хочет забыть, что он с ней сделал.

Она смотрит на него молча, когда он опускается на колени, но чувствует, как внутри все переворачивается, замечая его слезы. Ей кажется это диким и неправильным, но она стоит как вкопанная, не в силах пошевелиться. Его извинения не приносят ей облегчения.

Она кривится как от боли, когда он говорит ей, что любит ее,  и рефлекторно мотает головой. Ведьма отказывается принимать любовь, за которую ей приходится платить такую цену.

Фрида прокручивает в голове за это время не раз, что скажет ему, если он все-таки придет, но сейчас не находит ни единого слова в ответ.

Она чувствует его отчаяние и делает к нему шаг, ведомая слепым желанием помочь. У нее нет сил, чтобы дать ему то, что он просит – прощение, - но она не может перебороть страх за него, когда он в таком состоянии.

-Тише, - она касается его аккуратно и непривычно, испытывая от этого смешанные чувства, и тянет его вверх, не давая себе идти на поводу у своего малодушия, - пожалуйста, Бальтазар.

Она просит его подняться, потому что без его помощи не поднимет его совершенно точно, а ей до одури не нравится происходящее.

- Ты делаешь мне больно, - ведьма говорит, не задумываясь, потому что ей вправду больно видеть его таким, и помогает ему встать. Она не знает, что с ним делать, но считает, что ему нужно прийти в себя, когда быстрым движением пробегает пальцами по щеке, стирая слезы.

Блетчли просит у домовика заварить им чай и принести шоколад, когда ведет его за собой в гостиную и усаживает на диван, отодвигая в сторону плед. Она колеблется с пару мгновений, но все же не садится рядом, отходя к соседнему креслу.

- Отец рассказал о ребенке?

На самом деле ей все равно, откуда Бальтазар узнал, но она все еще не знает, что сказать ему, когда говорить не хочет вовсе.
[AVA]http://savepic.ru/9328999.png[/AVA]

Фрида наблюдает за Бубенчиком, когда он ставит на столик поднос с чаем, шоколадом и печеньями. Она знает, что печенья он приносит по большей части ей, надеясь соблазнить ее на то, чтобы поесть хоть что-то. Последние дни у нее нет аппетита и не тянет ни на что сладкое. Она обещает ему, что это пройдет, потому что он всерьез переживает, но знает на собственном опыте, что это может продолжаться еще долго.

Она просит шоколад не для себя, но для Бальтазара, потому что верит в его целебные свойства еще со школьных времен. У нее нет особой надежды, что он действительно его съест, зная его равнодушие к сладостям в целом, а она не хочет настаивать.

Она разглядывает его внимательно и не может не замечать следы усталости на лице. Ей кажется, что он осунулся за этот месяц, который она его не видела, и она не может переживать за него меньше. Ей хочется спросить, как он, потому что несмотря ни на что, она скучает по нему все это время, но отчего-то чувствует в горле ком, не дающий говорить.

Ведьма не отзывается, когда он поясняет, откуда знает об аборте, и не чувствует ни досады, ни раздражения. Признаться, ей не приходит в голову, что Оливия может рассказать о чем-то ему, поэтому она берет обещание только с отца и домовика. Ей, в целом, все еще без разницы, потому что это ничего не меняет, но она знает, что теперь больно не только ей.

Она молчит касательно советов ее матери не приближаться к ней. На самом деле, она впервые согласна с собственной матерью, потому что ему действительно не стоило приходить сюда сейчас. И стоило прийти намного раньше. Она молчит и об этом, потому что он знает это и сам.

Ей не нравится, что он курит, потому что она знает о его проблемах со здоровьем, и она задумывается невольно о том, какая это по счету сигарета за сегодняшний день. Ведьма бросает неодобрительный взгляд, когда он затягивается, но воздерживается от комментариев. Она считает, что последние десять минут чертовски о многом молчит.

Фрида вдыхает глубже, когда он задает вопрос, и опускает взгляд, малодушно не желая видеть его реакцию на эту информацию. На самом деле ей не стыдно перед ним, только перед собой, но она ловит себя невольно на дурацкой мысли, что убила ребенка, которого он так хотел. Хотел настолько, что наплевал на нее. 

- Четыре дня назад, - она тянется к чашке, чувствуя, как пересыхает горло и становится трудно говорить, и делает глоток. – Я не могла его оставить.

Она не знает, почему оправдывается, и, возможно, убеждает в этом больше себя, чем его.

- Ему не повезло с родителями.

Ведьма криво усмехается, но без особого веселья, когда он говорит, что сломал ей жизнь, и мотает головой. Она считает, как бы абсурдно это ни звучало, что он слишком много на себя берет.

- Я сама себе ее сломала уже давно. Но ты убедил, что нет смысла пытаться собрать что-то заново.

Фрида думает, что если бы он просто сломал ей жизнь, она бы это пережила. В конце концов, она пережила многое, и сломала, не слишком задумываясь, себе жизнь сама, и ломала ее каждый раз, как выпадала возможность. Она думает, что он поступил с ней куда хуже, потому что был все это время рядом, чтобы сделать больно тогда, когда она меньше всего этого ожидала и больше всего нуждалась в нем.

- Которая эта по счету за сегодня?

Она не сдерживается, когда он возвращается к сигарете вновь, и не может в целом скрывать, что ей действительно все еще есть до этого дело.
[AVA]http://savepic.ru/9328999.png[/AVA]

Фриде кажется их разговор абсурдным. Она знает, что должна, наверное, ненавидеть его за то, что он сделал, но не может даже этого. Ничего не может поделать с тем, что ее к нему любовь никуда не делась после этого, не исчезла даже после аборта, который ей пришлось сделать из-за него. Она не может избавиться от мыслей, что он вынудил ее сделать это – убить снова, теперь уже своего ребенка, но почему-то не может сейчас на него даже злиться.

Она устала и действительно хочет, чтобы он ушел, потому что ей нужно отдохнуть. Ведьма знает, что ей не помогает в этом круглосуточное лежание на диване, но хочет сейчас забраться обратно под одеяло. Потому что ничего другое ей не поможет тоже, но чужое присутствие заставляет ее нервничать.

Она наблюдает за ним внимательно, чувствуя своеобразное облегчение от того, что он, кажется, начинает приходить в себя. Ее действительно пугает то, в каком состоянии он пришел, и его страдания не доставляют ей ни грамма удовольствия. Она считает, что ему не следует быть здесь, разглядывая ее как напоминание о его вине, и лучше пойти к Крису, потому что тот способен привести его в чувство.

Блетчли коротко кивает, когда он говорит о норме, и надеется на его благоразумие. Знает, что Бальтазар не дурак, чтобы вредить себе так откровенно глупо. Ей нравится, когда он тянется к шоколаду, и она делает еще глоток чая, чуть расслабляясь.

- Я не хотела, - она подтверждает его слова, но отчасти лукавит, потому что и не хотела и хотела больше всего, - но тебе стоило прийти.

Она не драматизирует и отзывается бесцветно и отчасти сухо, констатируя факт, но не вдаваясь в патетику. Знает, что это больше не имеет никакого значения, но зачем-то все же поясняет.

- Возможно, все было бы как-то иначе.

Фрида не конкретизирует, но ловит себя на дурацкой мысли, что не знает, как поступила бы, поговори они до того, как она узнала о беременности. Ее пробирает мелкая дрожь, когда она позволяет себе подумать о том, что возможно оставила бы этого ребенка.

Она чувствует нездоровую иронию в том, что он просит ее беречь себя, и отчего-то не сдерживает кривую улыбку, когда интересуется совершенно искренне:

- Зачем?

Потому что он, кажется, не понимает всей глубины ее отчаяния и того, насколько она от всего устала. И что последнее, на что у нее есть силы, а главное желание – заботиться о себе.

- Не думаю, что со мной может что-то случиться.

Она сдерживается от того, чтобы добавить, что хуже уже быть не может, потому что не хочет делать ему больно, как и не хочет лишней драмы. Она считает, что ее с них и так уже достаточно.

- Я хочу, чтоб ты ушел, - Фрида кивает, подтверждая, и старается выглядеть увереннее, чем есть на самом деле. Ей не нравится, что даже сейчас она не уверена, что действительно не хочет его больше никогда видеть. – Пожалуйста, не приходи больше, Бальтазар.

[AVA]http://savepic.ru/9328999.png[/AVA]

Фриде хватает еще недели, чтобы испугаться того, что с ней происходит. Она методично сходит с ума, запертая в огромном родовом поместье, но не пытается ничего изменить, когда каждый день похож на предыдущий. Ее пугает это, потому что она чувствует, что ей становится только хуже, когда ни вино, ни книга больше не могу вызвать даже подобия интереса. Она не находит в себе особых сил бороться за что-то, но полагает, что уже и так достигла дна в своем времяпрепровождении и пора бы заняться чем-то другим.

Она вспоминает Индию, но не хочет туда больше возвращаться, не питая к этой стране отныне более никаких теплых чувств. Ей хочется куда-то, где она могла бы почувствовать вновь давно забытой умиротворение и перестать метаться в своих мыслях, бросаясь из крайности в крайность. Единственное, чего она сейчас действительно хочет – спокойствия.

Ведьма выбирает Непал наугад. Не знает почему и не ищет причин, полагая, что возможно дело в том, что ей нравится название столицы – Катманду. Она считает, что звучит красиво, и не тратит много времени на сборы, закидывая в сумку только самое необходимое. Бубенчик не скрывает, что считает, что у хозяйки поехала крыша, хотя в целом надеется, что ей пойдет это на пользу.

Она проводит там без малого полгода. Не планирует оставаться так надолго, но однажды оказавшись в одном из монастырей, больше не уходит оттуда. Ей нечего предложить им в качестве помощи, потому что единственное, что она умеет, это готовить, но она честно старается, помогая по хозяйству. Ей нравится, что никого не интересуют ни подробности ее прошлого, ни то, почему она просится остаться здесь и помогать, когда все в ней выдает человека, привыкшего к лучшим условиям. Ее мало смущает аскетизм, но всерьез увлекает то, чем она отныне занимается.

Фрида старается избегать по возможности детей и вежливо отказывается, когда ей предлагают вести для них занятия. Она не хочет выглядеть неблагодарной и коротко поясняет, почему не может этого сделать. Она проводит свой первый урок через пару месяцев, когда объясняет элементарные правила грамматики, и всерьез нервничает, ловя на себе любопытные детские взгляды.

Ведьма практически не пользуется палочкой, но вызывается помогать в лазарете. Она говорит, что разбирается в травах, когда варит зелья, стараясь не привлекать слишком много внимания к этому процессу. Местные считают, что у нее легкая рука.

Ей кажется, что становится легче дышать, когда, по прошествии нескольких месяцев, она думает о Бальтазаре уже без прежней горечи. Ее учат избавляться от всего дурного, принимать свою боль, и через некоторое время она ловит себя на мысли, что не испытывает к нему больше ничего, кроме прежней любви. Ни боли, ни сожаления, ни мало-мальской обиды. Она думает все чаще, что скучает по нему и хочет увидеть, пока в один день не пропадает также внезапно, как и появилась.

Блетчли закидывает вещи в Блетчли-холл и больше не медлит ни секунды, когда аппарирует в Стокгольм на порог квартиры все еще ее супруга. Она касается подушечкой большого пальца тонкого металла, чувствуя необъяснимую ей самой эйфорию, а после стучит настойчиво в дверь.

Он ломает ее планы, когда открывает не сразу, и она, признаться, с трудом удерживается от того, чтобы обнять его, когда он все же появляется на пороге. Она знает, что для начала им нужно поговорить, потому что полгода это огромный срок.

- Привет.

Она улыбается ему тепло и, честно говоря, не знает, как продолжить.

- Будет минутка? Я хотела поговорить.

Фрида знает, что звучит несколько официально, но ей нужно немножко времени, чтобы сформулировать то, что она хочет ему сказать. В общем-то, простую мысль о том, что она хочет, чтобы он снова был с ней рядом.

Она собирается открыть рот, чтобы наконец-то выпалить это, когда замечает в коридоре не слишком одетого мужчину. Ведьма смотрит на него непонимающим взглядом, пока он идет, сонно улыбаясь, к ним и останавливается рядом с Бальтазаром, коротко касаясь губами его шеи.

- Доброе утро, - мужчина улыбается дружелюбно и честно признается, по всей видимости, оправдывая на себе наличие только брюк, но в целом не слишком этого смущаясь, - не знал, что мы ждем гостей так рано.

Фрида смотрит с пару мгновений на него, после переводя взгляд на мужа, и откровенно говоря, не понимает, как ей нужно сейчас реагировать. Впрочем, улыбка с лица сползет сама собой, но это она уже, к сожалению, контролировать не может.

На самом деле, она не осознает до конца то, что видит, и в целом считает, что не удивится, если окажется, что у нее так своеобразно проявляется акклиматизация, и на самом деле у нее жар, а вместе с ним и галлюцинации.

- Я не отниму много времени, - она отвечает растерянно, когда чувствует себя крайне глупо, заявившись сюда. И еще глупее от того, что всерьез думала, что эти полгода он провел, страдая по их браку.  – Я хочу получить развод.
[AVA]http://savepic.ru/9433346.jpg[/AVA]

Фрида считает свое возвращение ошибкой. Ей стоило остаться в Непале, а не срываться в Швецию в глупой уверенности, что между ними все может быть по-прежнему. Она не знает, почему никогда не задумывается о том, что у него все может быть хорошо и без нее. Возможно потому, что за время проведенное вместе слишком сильно привыкает к мысли, что он любит ее. Глядя на мужчину рядом с ним, она осознает в полной мере насколько наивна вера в то, что они накрепко привязаны друг к другу. Признаться, после всего, что они переживают вместе, в том числе их браки с Тильдой и Патриком, она действительно в это верит. Иначе все теряет смысл.

Ведьма чувствует разочарование, когда он говорит, что приходил по поводу развода. Ей не хочется думать, что он действительно этого хотел и, по всей видимости, хочет этого сейчас. В целом она находит это логичным, потому что мужчина позади него достаточно недвусмысленно дает понять характер их отношений.

Она хочет, но не может отвести взгляд, рассматривая его и находя без прикрас красивым. В ее мыслях мало веселья, но она позволяет себе подумать, что у ее мужа хороший вкус, пусть она и не может до конца поверить, что все это действительно происходит. Отчасти ей интересно, как давно они вместе, но она знает точно, что не хочет этого слышать.

Блетчли благодарит его за комплимент отстраненно, не слишком вникая в смысл его слов. На самом деле последнее, что ее интересует за прошедшие полгода – ее внешний вид. Она замечает только появившийся загар, потому что много времени проводит на улице под солнцем, но в целом остается к этому равнодушна, пусть и знает, что он ей идет.

Она не может сдержать слабой улыбки, когда Бальтазар заверяет, что полуголый мужчина мало чем может ее удивить, и в целом находит его "друга" милым. Она испытывает определенные трудности с тем, чтобы подобрать нужное определение Элеонору, но старается не быть к нему предвзятой, когда вежливо отзывается "приятно познакомиться".

Фрида редко чувствует себя большей дурой, чем сейчас, и не испытывает по этому поводу восторга, борясь с желанием уйти прямо сейчас. В идеале – сбежать куда-то далеко снова.

Вместо этого она почему-то переступает порог, проходя вглубь квартиры.

– Боюсь представить, что именно вы слышали.

Она улыбается натянуто, пытаясь выглядеть непринужденно. Она не питает иллюзий и считает, что мало что рассказанное о ней, может вызвать приятные эмоции.

Ведьма проходит внутрь, но останавливается в коридоре, не решаясь идти дальше, пожалуй впервые за долгое время чувствуя себя здесь настолько чужой.

– В Непал. Помогала в монастыре, - она внезапно весело фырчит, ловя себя на дурацкой мысли, что он настолько ее довел, что она на полгода заперлась в монастыре. В целом, не худший вариант, за который она в какой-то степени ему благодарна. Ей кажется, что ей этого не хватало – всего, что она смогла получить там.

– Думаю, с разводом не должно возникнуть трудностей,  - ирландка возвращается к теме разговора, потому что чувствует неловкость от происходящего и не хочет слишком задерживаться на мысли, что ее супруг отныне встречается с другим мужчиной. Ее коробит то, каким образом он сумел заменить ее.

– Я подготовлю документы, Бубенчик принесет их. Тебе останется только подписать, думаю Министерству должно быть достаточно этого.

Фрида молчит некоторое время, пытаясь что-то поделать с неловкостью ситуации, но не может справиться с напряжением, которое испытывает находясь здесь.

– Рада, что у тебя все хорошо. [ava]http://savepic.ru/9433346.jpg[/ava]

Фрида позволяет себе усмехнуться, когда он говорит про Непал, и думает, что он даже представить не может, как ей там понравилось. И что, объективно, он – единственная причина, почему она вернулась, потому что ей нечего делать ни в Ирландии, ни в Италии, ни тем более в Швеции, как и где-либо в Европе. Ее не интересует ничего из ее прежней жизни кроме того, что связано с ним. Откровенно говоря, она даже представить не может, чем теперь займется.

Ее отчасти смущает его вопрос о том, когда она вернулась, потому что ведьма не уверена в том, что стоит говорить правду. Сейчас ей не нравится то, как легко она поддалась порыву и желанию увидеть его, когда отправилась к нему, едва успев закинуть вещи в поместье. Она медлит с ответом, но после берет себя в руки, едва слышно глубоко вдыхая.

- Сегодня утром, - она не уточняет, что на самом деле вернулась меньше часа назад, также как и он, не желая делать разговор еще более неловким, чем он есть и так. – Там было очень хорошо.

Ирландка отзывается серьезно и с легким сожалением от того, что ей приходится говорить об этом в прошедшем времени. Она ловит себя на внезапной мысли, что ее больше ничего не держит в этой части земного шара, и что она может вернуться туда вновь. По всей видимости, насовсем.

- Так что, кажется, я вернулась ненадолго.

Фрида благодарна Элеонору, когда он уходит, оставляя ее с Бальтазаром одних, и пользуется моментом, разглядывая супруга внимательнее. Ей кажется это глупым, потому что за прошедшие полгода он не сильно изменился, но она скучает по нему до одури и не знает, когда в следующий раз выпадет такая возможность. Если выпадет вовсе. Она думает между делом, что ее повторный отъезд избавит ее от необходимости видеть его и Элеонора вместе. При всей стойкости, она не знает, каким чудом сдерживается сейчас.

Ведьма усмехается, но вполне дружелюбно, когда они обмениваются любезностями, и не успевает подумать всерьез, что кажется они докатились до банальных, вежливых фраз, когда он ставит в ступор ее своим вопросом о завтраке. Она отчего-то теряется и не сразу реагирует, недоверчиво смаргивая.

- Не успела, - она мотает головой и отвечает честно, прежде чем внезапно тепло улыбнуться, - последние семь месяцев мне приходится заботиться о своем режиме питания самой.

Она думает, что все это отдает абсурдом, когда замечает его «пассию», выходящего из спальни вновь.

- Не совершайте моих ошибок, Элеонор, не привыкайте к его заботе, - она чувствует какое-то нездоровое веселье от ситуации и полагает, что по всей видимости ей остается только пытаться получать удовольствие. – Потом оказывается, что завтрак сам не приготовится, а кофе не сварится.

Фрида смотрит серьезнее и не знает, как сказать, что вообще-то собиралась говорить не об этом. Она считает, что это больше не имеет никакого смысла, и что не хочет мучить ни себя, ни его, вороша то, что, кажется, должно остаться в прошлом.

- Да, - она заставляет себя не сомневаться в своем ответе, потому что это не пойдет никому на пользу, но все же не сдерживается, когда добавляет, улыбнувшись, - но я, признаться, не ожидала, что зайду так не вовремя.

[ava]http://savepic.ru/9433346.jpg[/ava]

[ava]http://savepic.ru/9433346.jpg[/ava]

Фрида прощается вежливо, обещая, что если возникнут вопросы, она зайдет. На самом деле, она знает, что вопросы возникнут вряд ли, и что она вряд ли придет сама, потому что при всем желании увидеть его вновь, не хочет делать самой себе больнее. В общем-то, все должно пройти гладко, потому что им нечего делить, и все, что от них обоих требуется – подпись на нужном документе и явиться вовремя в здание суда. С пунктуальностью, в общем-то, у него нет проблем, а согласие на развод он уже дал, так что они вполне могут управиться за пару недель.

Она действительно заходит к Крису и Беатрис, но не в тот же день, а позже, когда уже вовсю идет бракоразводный процесс. Ей тоскливо одной, но вместе с тем нет особого желания видеться с кем-то. Она заставляет себя выйти из дома, но в целом не жалеет, когда оказывается у друзей. Ее несколько смущают разговоры об ориентации ее практически бывшего мужа, но она ловит себя на забавной, пусть и не слишком веселой мысли, что выбор Бальтазара привел в ступор не только ее.

Ведьма вежливо отказывается от следующего приглашения и предпочитает проводить время наедине с собой, не находя за пределами Блетчли-холла ничего для себя мало-мальски интересного. Она тешит себя надеждой, что все станет лучше, когда они разведутся, и она вернется в Непал, но в целом не находит в себе больше энтузиазма для того, чтобы ехать на другой конец земли.

Она выходит из зала суда после того, как все заканчивается, и аппарирует сразу же. Ей не хочется его обижать, но честно говоря она не чувствует в себе сил на то, чтобы поговорить с ним вроде как на прощание. В общем-то, она не видит в этом смысла, потому что скорее всего это было бы крайне неловко.

Фрида не испытывает сомнений, когда через несколько дней выпивает зелье, которое должно в конце концов избавить ее от груза всего того, что происходило до этого момента в ее жизни. Она знает, что в какой-то степени ее решение – это слабость, но принимает это как данность, потому что вопреки расхожему мнению никогда и не была сильной.

***

Фрида открывает глаза и тут же закрывает. Слишком много света и белые стены режут глаза, и ей требуется время, чтобы осторожно открыть их вновь, разглядывая все, что вокруг. В общем-то, свое местонахождение она определяет безошибочно и не может справиться с разочарованием от того, что по всей видимости осталась жива.

Она слышит мерное механическое пищание и чуть поворачивает голову, разглядывая устройство, от которого оно идет. Она помнит, что точно такое же Кристоф притащил в Блетчли-холл, когда Бальтазар провел там двое суток без сознания. Она смотрит за красной линией на экране и вспоминает, что это – кардиограмма сердца. И что если бы она все-таки умерла, то линия была бы прямой.

Ведьма замечает Кристофа только после того, как он подходит ближе. Слышит, как он спрашивает, как она себя чувствует, и кивает невпопад, не желая разговаривать. Чувствует она себя, на самом деле, паршиво из-за слабости и кружащейся головы. Несмотря на общее состояние заторможенности, ей хватает сообразительности понять, что это – последствия зелья. И что в ближайшую пару дней она будет по большей части спать, пока зелье не перестанет действовать вовсе. Она помнит, какую дозу выпила, и откровенно говоря не понимает, какого черта вообще жива.

Фрида приходит в себя в течение следующих дней, но все еще предпочитает проводить время в постели. Она отвечает Крису односложно и не может не думать о том, что здесь он, а не Бальтазар. У нее нет сомнений, что он знает о произошедшем, и пусть ей отчасти стыдно смотреть ему в глаза, она не понимает, почему к ней не приходит он. Она позволяет себе обидеться, полагая, что ее бывший муж слишком занят налаживанием новой личной жизни.

Ведьма доходит до ручки через пару дней подобных размышлений, когда срывается на Кристофа, обвиняя в том, что он не имел никакого права ее спасать. Потому что это было ее решение, и она, черт бы их всех побрал, имеет на него полное право. Она замолкает, пораженно, когда он, не выдержав, встряхивает ее за плечи и говорит холодно, что Бальтазар лежит в соседней палате с инфарктом, и что он только пришел в себя.

Фрида затихает, разглядывая друга молча, прежде чем просит спокойно рассказать ей обо всем. По мере того, что говорит Крис, ее внутренне перетряхивает от осознания, что он мог умереть, и что в этом полностью ее вина.

Она чувствует как к горлу подступает ком и приближение истерики, когда встает с кровати, накидывая поверх больничного одеяния халат. Ей не нравится, когда друг пытается остановить ее, хватая за запястье, и она вырывает руку резко, пусть и не желает его обижать.

Она, честно говоря, не знает, как добирается до нужной палаты, потому что идет на ватных ногах, и не может выбросить из головы все те картины, которые услужливо подбрасывает ей ее фантазия.

Фрида не стучится, заходя в палату, и прикрывает плотно дверь. Она смотрит на него взбешенно, не считаясь с тем, что он только пришел в себя, и слабо отдает себе отчет в том, что ее претензии будут звучать несколько своеобразно.

- Ты сошел с ума? – она шипит негромко, подходя ближе, и не понимает, чем он думал. – Что ты творишь, Харт?! Какого черта тебя понесло в этот бар?
[AVA]http://savepic.ru/9433346.jpg[/AVA]

Фрида не надеется, что он отреагирует спокойно на ее претензии, но не ожидает такого отпора. Потому что, по ее мнению, она имеет полное право высказывать претензии, когда он ведет себя как кретин. И то, что у нее на пальце больше нет кольца, еще не значит, что она должна наплевать на то, что с ним происходит. Пожалуй, если бы она могла, и все было бы так просто, сейчас они не лежали бы в соседних палатах.

Он бьет больно, когда припоминает ей кольцо, оставленное ему на память, и она на мгновение теряется. Она думает, что это правильно, что он ни за что не простит ей ни ту выходку, ни эту, но сейчас со всей искренностью не понимает причин его настолько острой реакции. Ей кажется, что он не имеет на это право, потому что они в разводе, и потому что он не выглядел по этому поводу несчастным в те несколько раз, когда она его видела. Она чувствует новый прилив злости, когда думает, что он должен просто радоваться жизни со своей новой пассией и не лезть в ее дела.

Он затыкает ее грубо, и она действительно молчит, позволяя ему высказаться. В целом, ведьма понимает, что возможно с ее стороны обвинения звучат несколько своеобразно после того, что сделала она сама, но она считает, что у нее были на то основания и при том веские. Потому что это не было импульсивным решением, и потому что она действительно хотела этого.

Фрида чувствует, как ее перетряхивает от осознания, насколько сильно пошатнулось его здоровье из-за этого злосчастного инфаркта, и не питает иллюзий относительно того, кого следует обвинять в этом. Она думает отстраненно, что устала и от этого тоже – привычки быть виноватой во всем плохом, что случается с ним.

Она чуть вздрагивает, когда он советует ей проваливать, и позволяет себе мысль, что, видимо, действительно пришла к нему зря. Стоило послушаться Криса, который пытался ее остановить.

- Мне казалось, тебе не понравился мой подарок в прошлый раз. Видимо, стоило оставить что-то на память? Прости, я забыла, что ты так поспешно убегал из Индии, что не успел ничего захватить с собой.

Она знает, что это низко, припоминать ему то, за что в самом деле давно его простила, но сейчас не может сдержать обиду. Потому что она не заслуживает, чтобы он разговаривал с ней в подобном тоне, и потому что ей тоже тяжело. Она не хочет себя жалеть, но считает, что он к ней несправедлив. Что он никогда не осознавал в полной мере насколько ей тяжело, и что всегда требовал быть сильнее, чем она есть. А сейчас, когда оказалось, что она не может, он решил добить ее окончательно.

- Мне будет спокойнее, если ты перестанешь вести себя как кретин и нарываться на неприятности. Это вписывается в последствия твоего инфаркта, или ты даже после этого будешь искать того, кто отправит тебя на тот свет?

Фрида не замечает, как повышает голос, но на самом деле старается не переходить на крик. Потому что ему, черт побери, действительно нельзя волноваться.

- Я смотрю, ты просто счастлив от того, что я жива. Не волнуйся, мне этот факт тоже не доставляет особого удовольствия.

Она не может унять раздражения и говорит искренне, пусть на эмоциях, но отдавая себе отчасти отчет в том, что говорит лишнее.

- И не смей упрекать меня в том, что я сделала, Харт. Ты поступил ничуть не лучше меня, когда пошел на поиски приключений в этот бар. Только у тебя, в отличие от меня, есть еще сын, которому вряд ли понравилось бы хоронить отца.

- Не переживай, меня выпишут завтра-послезавтра, и у тебя больше не будет причин волноваться.
[AVA]http://savepic.ru/9433346.jpg[/AVA]

Фрида чувствует обиду, когда он выгоняет ее вновь, и все-таки уходит, потому что не хочет быть послана в третий раз. Она в общем-то хочет уйти уже после первого раза и не знает, почему все же остается, чтобы высказать ему все, что думает о нем и его поведении. На самом деле, ее мало удивляет то, что он не хочет ее видеть, потому что у него на то есть все основания.

Она просит Кристофа уйти, когда возвращается в свою палату, и в очередной раз не может сказать ему спасибо за спасенную жизнь. Ссора с Бальтазаром, которую даже полноценной ссорой нельзя назвать, потому что он просто отказался с ней разговаривать, явно не то, о чем она мечтала.

Ведьма делает вид, что спит, когда в комнату заходит отец, потому что, говоря откровенно, не испытывает никакого желания видеть сейчас кого-либо. Она считает, что если он еще не знает, то Крис расскажет ему сам, что Бальтазар лежит по соседству. Отчасти, она надеется, что к ее отцу он будет более снисходителен, и тому удастся хотя бы узнать, как он в целом себя чувствует. Спрашивать у Кристофа она не хочет просто из принципа.

Она слушает наставления врача, который требует от нее покоя, и пропускает это мимо ушей. Ее мало волнует, что именно происходит в ее организме, но она собирается попросить, чтобы ее выписали уже сегодня, потому что не желает больше здесь находиться. Ей и так не нравятся больницы как данность, но отныне еще больше.

Фрида не может унять дрожь, когда думает о том, что он мог умереть из-за нее. Она знает, что это своеобразная логика, но не собирается прощать ему то, что он чуть было не оставил ее своей выходкой одну. Потому что если бы она очнулась и узнала, что он мертв, следующая ее попытка суицида стала бы обязательно удачной.

Она не ожидает его увидеть в своей палате, поэтому смотрит недоверчиво, когда он заходит. Она думает отстраненно, что он все-таки действительно не в своем уме, потому что последнее, что ему нужно сейчас – прогулки по больнице. И последняя палата, в которую ему стоит заглянуть, это ее.

Блетчли не хочет отвечать на его вопрос и, на самом деле, не хочет разговаривать вовсе после того, как ее недвусмысленно посылают.

- Уйди, Харт. Тебе нельзя волноваться.

Она не подтрунивает над ним и говорит совершенно серьезно, потому что отныне у него слабое сердце, и им, пожалуй, лучше держаться подальше друг от друга, потому что на спокойный разговор они не способны. Если им вообще есть о чем говорить.

- Я не буду обсуждать это с тобой. Вчера ты не хотел со мной разговаривать, теперь не хочу я.

Она отдает себе отчет в том, что возможно вредничает, но все еще обижена на него.

- Никто не виноват. Я сделала то, что хотела сделать, и если ты считаешь, что меня не должно заботить, что происходит с тобой, то, пожалуйста, избавь меня от нравоучений.

- Думаю, тебе стоит вернуться к себе. Не хочу, чтобы из-за меня у тебя снова был инфаркт.
[AVA]http://savepic.ru/9433346.jpg[/AVA]

Фрида с трудом сдерживается от того, чтобы закатить глаза, когда он сообщает, что не верит ей. По ее мнению, для его же блага, ему стоит поверить и убраться из ее палаты, потому что она не собирается ни в чем его обвинять. Потому что он имеет полное право на личную жизнь отдельную от нее, и потому что, объективно, она сама попросила его не приходить к ней больше. Вместе с тем она считает его со всей любовью идиотом, потому что он действительно послушался ее и не пришел.

На самом деле, она не хочет вспоминать ни Индию, ни последующий аборт, потому что, как ей казалось, сумела это отпустить. Она хочет верить, что ей правда это удалось, впрочем ее нынешнее местоположение отчасти намекает, что не до конца. У нее нет сил с ним ругаться вновь, и в целом она хочет просто забыться, пусть и проспала непрерывно трое суток.

Ведьма не отвечает ему, потому что ей, в общем-то, нечего ему ответить кроме того, что это был ее выбор и только, и рассматривает вместо этого внимательно, подмечая, что выглядит он паршиво. Она не хочет нарываться на грубость снова, но считает, что ему следует вернуться в свою палату хотя бы потому, что по ее мнению он держится на ногах не слишком уверенно.

Фрида напрягается, когда он подходит ближе и устраивается на ее кровати, и не успевает отреагировать, когда он тянет ее к себе. Она не сопротивляется, потому что на самом деле хочет этого, но чувствует волну отчаяния, потому что по ее мнению это все неправильно.

Ей кажется, что в голове все перемешивается, когда он касается губами ее кожи, и, честно говоря, она слышит его смутно, опьяненная его близостью. Она колеблется пару мгновений, прежде чем обнять его, запуская пальцы в короткие волосы, и затихает, не в силах взять себя в руки.

Она хочет сказать, что ей тоже его не хватало все эти месяцы, но вместо этого отчего-то чуть отстраняется, выпуская его из объятий. Ловит его взгляд серьезным своим и смотрит пару секунд, приходя наконец в себя. Она упирается ладонью ему в плечо, призывая убрать руки и отодвинуться, потому что его близость сбивает ее с толку.

- Неправда, - ирландка отзывается прохладно и твердо, - ты удачно нашел замену.

Ведьма не хочет ревновать его к Белфорту, но не может, потому что их отношения – все еще одна из причин, почему она сейчас здесь.

- Пусти меня.

Она старается не хамить ему, но не хочет, чтобы он трогал ее. Отчего-то ей смутно доставляет дискомфорт мысль, что он мог точно также обнимать кого-то еще.

- Если ты зашел попросить меня больше так не делать, то можешь спать спокойно. Полагаю, эту выходку со всеми ее последствиями мне еще долго не забудут, так что совесть и чувство стыда не позволят повторить что-то подобное.
[AVA]http://savepic.ru/9433346.jpg[/AVA]

Фрида чувствует, как вспыхивают от обиды щеки, когда он говорит о том, что ее попытка самоубийства была глупым решением. Она знает, что возможно это абсурдно, но не может побороть внезапную обиду. Потому что у нее были причины для подобных действий, и оставались до сих пор, чтобы они ни думали. По сути, после того, как ее спасли, ничего в ее жизни так и не изменилось, чтобы у нее больше не возникало подобных мыслей.

- Это было не глупое решение, Харт. Слышишь меня? - она шипит зло, не сдерживаясь, и зачем-то повторяет вновь, - не глупое.

- Глупо было приходить к тебе, надеясь, что у нас может быть все по-прежнему. А для этого цирка, в который превратилось мое самоубийство, у меня было достаточно причин.

Ведьма знает, что противоречит сама себе, потому что сказала ему, что не собирается обсуждать это с ним, но не может сдержаться, потому что ее изрядно это раздражает - что никто не пытается ее в действительности понять. Потому что для всех ее поступок - глупость. 

Она пытается его оттолкнуть, но все же прилагает меньше сил, чем могла бы, потому что боится сделать ему больно. В самом деле, ее удивляет, откуда у него столько сил, чтобы держать ее так крепко. [ava]http://savepic.ru/9433346.jpg[/ava]

Фрида чувствует горечь от его слов, потому что на самом деле ей есть с чем поспорить, и он это знает.

- Перестань. Я надеюсь, что ты наконец нашел то, что искал. Все в порядке.

Она все же закатывает глаза, когда он грозится остаться тут, и чувствует как ее перетряхивает, когда объясняет, что не дойдет сам.

- Ну и прекрасно, оставайся тут, если тебе так этого хочется. Но учти, что максимум, на который ты можешь рассчитывать - кусочек подушки и краешек одеяла.

- Тебя все равно выгонят врачи, когда увидят.

Фрида не видится больше с Бальтазаром после того, как его уводят в палату врачи. Старается не выходить лишний раз в коридор, хотя и сомневается, что ему разрешены прогулки, и отбрасывает идею навестить его, чтобы узнать о состоянии его здоровья. Она все же пересиливает себя, когда волнение за него оказывается сильнее гордости, и расспрашивает Кристофа, чтобы убедиться, что инфаркт – это паршиво.

Ей стоит больших трудов уговорить врачей выписать ее через пару дней, и она относится скептически к ультиматуму в виде необходимости посещать врача дважды в неделю. На самом деле, ее отчасти веселит, что отныне у нее вполне официально непорядок с головой и даже есть специальная справка об этом, но задушевные разговоры с психиатром не входят в круг ее интересов.

Она считает это глупостью – попытки подлечить ей нервы, потому что ее решение не  было импульсивным и неосознанным, но вопреки этому без особых препирательств принимает лекарства, которые ей выписывает врач. От них ей хочется больше спать, и это единственное изменение, которое она замечает.

Ведьма знает, что если бы знала, чем обернется ее поступок, никогда бы не пошла на него. Потому что она может перенести и врача, и лекарства, но за эти три недели так и не может смириться с тем, что из-за нее Бальтазар чуть не умер. А даже выжив, так сильно подорвал свое здоровье.

Она узнает от Кристофа, что ее бывший муж предпочитает впасть в своеобразную депрессию, и в целом не может его за это осуждать. Судя по тому, что описывает друг, его жизнь лишается многих радостей.

Блетчли не знает, как загладить свою вину, если загладить ее в самом деле хоть как-то может, но руководствуется простым желанием поднять ему хоть как-то настроение, когда делает то, что умеет лучше всего – печет ему печенья и пирожные. Ей приходится постараться, чтобы они выглядели повеселее, и в довершение ко всему она прикрепляет к нему коротенькие подбадривающие записки.

Она передает их с Бубенчиком, а тот в свою очередь отдает медсестре. Фрида делает все, чтобы держаться подальше от больницы и от соблазна зайти и проверить его самой. На самом деле, она все еще не доверяет врачам и позволяет себе дурацкую мысль, что ему было бы лучше дома, потому что они с Крисом могли бы присмотреть за ним сами. Она старается не думать о Белфорте, чтобы не изводить себя лишний раз дурными мыслями.

Фрида узнает от друга, когда его выписывают, и колеблется недолго, когда решает все же прийти в больницу. Она хочет убедиться, что ему действительно можно отправиться домой, что он получил все инструкции насчет лекарств, что ему не взбредет в голову курить и прочее, что ему делать нельзя.

Она натыкается сначала на его лечащего врача, заставляя в подробностях рассказать все о том, как должно проходить восстановление организма, и только после этого направляется к его палате.

Ведьма останавливается на пороге, прислоняясь плечом к косяку, и не может сдержать насмешливого взгляда, когда подмечает Кристофа, отправляющего в рот печенье.

- Мне приходится, - она смотрит за сборами Бальтазара тепло и отзывается в целом весело, потому что ей действительно приходится это делать – поддерживать пристойный вид. – Иначе следующие несколько месяцев я проведу в психушке, если верить моему врачу. Он грозится меня туда упрятать.

Фрида фырчит и выглядит в целом расслабленно, не драматизируя лишний раз, потому что в общем-то никакой драмы не видит. Они просто не сходятся во мнениях, и в этом нет ничего плохого.

- Хотела тебя подбодрить, - она проходит вглубь палаты, подходя ближе к Крису, и подцепляет печенье из коробки, - у меня получилось?

Ирландка хрустит печеньем, прежде чем продолжить, и смотрит тепло, но бескомпромиссно:

- Вы сейчас к тебе домой? Я с вами. Если ты не против, конечно.
[AVA]http://savepic.ru/9433346.jpg[/AVA]

Фрида теряется буквально на мгновение, когда он немного ей грубит, но быстро берет себя в руки. На самом деле, она знает, что у него нет повода разговаривать с ней мягче, потому что из-за нее у него снова проблемы и вполне серьезные, и ее посылки никак не меняют ситуацию.  Ее просто сбивает с толку его слова, потому что, не считая их общения в больнице, она не помнит, когда он разговаривал с ней подобным образом в последний раз. Она быстро облизывает губы, а после все равно улыбается, продолжая его разглядывать, когда он благодарит ее.

- Не могла, - ирландка расслабленно ведет плечом, не стесняясь ни заботиться о нем, ни говорить об этом. Ей кажется, что после того, что она сделала, глупо пытаться делать вид, что ей наплевать на него. – Я помню, что ты не любишь сладкое в таких количествах, но мне не хватило фантазии, как накормить тебя чем-нибудь другим.

Ведьма не вдается в подробности о том, что действительно пыталась придумать, как разнообразить больничную еду, от которой она сама была далеко не в восторге. Впрочем, стоило быть честной – могло быть и хуже.

Она победно хрустит печенькой, когда он все-таки говорит, что не против, чтобы она поехала с ними, и старается не смотреть на Кристофа. Ее немного смущает ситуация, пусть она и знает, что друг считает их очередной развод редкой глупостью, причем как ее, так и Бальтазара.

- Хочу убедиться, что ты избавишься от кофе и сигарет, - она отзывается шутливо, но в целом в ее словах значительная доля правды. Фрида правда хочет позаботиться о том, чтобы у него было все необходимое и нигде поблизости не было того, что ему отныне нельзя. Она думает на мгновение, что о нем есть кому заботиться, но отгоняет от себя эти мысли прочь. Хотя бы потому, что Элеонор, каким бы прекрасным он ни был, никогда не будет относиться к нему так, как относится она.

Бальтазар выходит из палаты резво, не горя желанием задерживаться, и ей требуется несколько секунд, чтобы побороть в себе желание отправить его на все четыре стороны, раз он такой самостоятельный. На самом деле, она не спорит, что идея поехать на такси вполне здравая, но ей кажется неразумным делать это в одиночку после того, как тебя только-только выписали из больницы.

Фрида вздыхает обреченно, когда говорит Кристофу, что поедет с бывшим мужем, и шутливо бьет друга по плечу, когда он многозначительно желает ей удачи. Она считает, что удача понадобится Бальтазару, если он не будет себя хорошо вести, потому что она намерена продолжить его постельный режим. В ее идеальном мире в ближайшую как минимум неделю он должен провести под одеялом.

- Я с тобой, - она нагоняет его в коридоре и идет невозмутимо рядом, - обожаю эти машинки.

***

Они оказываются дома ощутимо позже Кристофа, хотя тот уверяет, что успел за это время еще побеседовать снова с врачом. Он добавляет дружелюбно, после недолгого молчания, что Бальтазару нельзя волноваться, и что он, конечно, ни на что не намекает, но у него есть дела поинтереснее, чем таскаться каждый день в больницу.

Он прихватывает коробочку с остатками угощения и называет это моральной компенсацией, прежде чем уйти, сославшись на занятость и большое количество работы. Фрида испытывает по этому поводу смешанные чувства, не зная насколько оправдано ее нахождение здесь и смущаясь мысли, что она пришла по большей части из-за того, что просто хотела его видеть.

- Врач сказал, что тебе стоит избегать активной деятельности, в том числе поднимать тяжести, долго гулять и все в таком духе. Видимо тебе придется еще какое-то время продолжить постельный режим, но дома это должно быть приятнее, чем в больнице.

На самом деле, она знает, что  не удержит его в постели, потому что Бальтазару это наскучит слишком быстро, но все же не может не попытаться.

Она вспоминает, что время близится к обеду, и что ему сейчас вряд ли понравится торчать час на кухне, готовя себе что-то.

- Ты голодный? Я могу что-нибудь приготовить.
[AVA]http://savepic.ru/9433346.jpg[/AVA]