Эрик стоял поодаль. Ливень барабанил по широкому темному зонту, заглушая посторонние звуки. Леншерр, впрочем, не замечал ни этого, ни прочих мелочей, которые его окружали. В ушах стоял белый шум, который лишь после бессонной ночи заменил чужие крики, которые преследовали мужчину и не давали заснуть. В этот момент Эрик чувствовал, как сильно он устал.

Опустошение, которое он испытывал в момент, когда в землю опускали её гроб, его удивляло. Отчасти – приятно, потому что на ярость больше не хватало сил. Отчасти, впрочем, оно заставляло Леншерра трепетать от ужаса, потому что последнее, что он желал пережить – это равнодушие. Рейвен была не тем человеком, кто, в понимании Эрика, заслуживал равнодушных похорон.

Мужчина не давал себе сожалеть о том, что произошло. Не жалел никого, включая себя, кого когда-либо коснулась жизнь Мистик. В этот раз он скорбел. Он не желал более на что-либо отвлекаться.

Эрик поймал себя на мысли, что это было странно – понимать, что обличие, в котором Рейвен опустили под землю, будет последним на его памяти.

Мутант видел Чарльза, но отчего-то не ждал, что тот подойдёт. Эрик почувствовал, как тот нежно, вскользь коснулся его сознания; это не было вторжением. Скорее, приветственный жест, в котором Чарльз не отдавал себе отчет, но который старый еврей всегда ощущал.

Эрик не хотел, чтобы он подходил. Несмотря на то опустошение, которое он испытывал в этот момент, Леншерр отнюдь не успокоился; не смирился с происходящим. Эрик считал, что в этот момент Ксавье стоило держаться от него подальше.

– Мне не нужно подходить ближе, Чарльз. Я видел такое не раз, – бесцветно отозвался мутант.

Эрик смолчал, когда Чарльз поблагодарил его за присутствие. Он дал почувствовать это старому другу – то, как его передёрнуло внутри от неприязни, почти отвращения, что ему приходится присутствовать на данном мероприятии вовсе. Леншерр надеялся всегда, что ему не придется прощаться с Рейвен подобным образом.

– Ты должен был подготовить речь, – твердо заметил Эрик, не собираясь молчать на этот счет. Он видел, что Ксавье был разбит, но в этот день речь была не о нём.

– Она заслужила это, – напомнил давнему другу мужчина.

"Она заслужила гораздо больше, чем надгробие на кладбище, Чарльз".

В какой-то момент Эрик ощутил, что снова стиснул челюсти, стараясь держать себя в руках.

– Феникс, – коротко бросил Леншерр, обдумав не раз то, что собирался сказать, – от неё нужно избавиться.

Эрик знал, что Ксавье будет отрицать. Леншерр считал его веру в людей похвальной, но в то же время с каждым годом всё больше переставал верить, что у той были разумные границы.

– Ты надеялся научить её управлять силой, когда приводил на Геношу военных, Чарльз? – поинтересовался мужчина вскользь. Это обсуждение заслуживало более долгой дискуссии, но Леншерр, признаться, не ждал ответа от старого друга. Он считал, что это – сотрудничество с военнымив– было не похоже на методы Ксавье, что лишний раз доказывало, насколько ситуация была вне его контроля. Как бы Чарльз ни желал показать обратное, Эрик считал, что не ошибётся, предположи, что телепат был в отчаянии.

– Она ведь не нашлась пару месяцев назад, – подметил Леншерр следом. Несмотря на то, что в школу он заглядывал не часто, казалось, что мутант помнил их всех – воспитанников Ксавье. Джин была среди них уже очень давно.

– Разве ты не учил её обращаться со своими способностями прежде?

Эрик встретился своим взглядом со взглядом друга, прежде чем скорчил гримасу, должную в задумке быть усмешкой, лишённой какой-либо привлекательности и озорства.

– Почему ты этого не делал?

Несмотря на выдвинутые вопросы, Эрик ощущал тяжёлым грузом, что в том, что натворила Феникс, была его вина тоже – вина перед мутантами, которым он обещал спокойную жизнь на Геноше и к которым снова пришла война. Её сила очаровывала – Леншерр знал, что своей мощью она очаровала и его, – но ровно до момента, как она ни приносила боль и страдания всем вокруг.

– Она убивает, Чарльз, – заметил Эрик, уже не глядя на друга. Пока что он так и не повысил голос, несмотря на съедающие его ярость и раздражение. Дождь усиливался, но толпа вдали оставалась стоять, дожидаясь окончания церемонии.

– Феникс не остановится, – продолжил Леншерр. Он не скрывал, что выносил ей приговор; он также знал, что Ксавье знал об этом.

– У тебя больше нет права её жалеть.