Первое, что она услышала, был женский крик. Пронзительный и звонкий, заставивший ведьму поморщиться от режущих, неприятных ноток.
Первое, что она почувствовала, был неприятный, непривычный запах крови в душном от чужой паники и ужаса помещении.
Первое, что она увидела, был гвоздь, пробивший мужское запястье насквозь.

Фрида успела разглядеть его - жертву - раньше, чем отец дернул ее к себе, призывая не смотреть на это. Ей показалось на мгновение, будто земля уходит у нее из под ног, когда она признала в несчастном Бальтазара Харта и не могла пораженно отвести от него глаз. Она стояла как вкопанная, пока Энтони не развернул ее настойчиво спиной к месту казни, подталкивая в сторону, чтобы они могли обойти и подняться к нему в кабинет.

В своем отделе она появилась многим позднее, воспользовавшись тем, что за всем этим утренним хаосом никому не пришло в голову проверять, кто и когда оказался на рабочем месте.

***

Фрида не знала, за что сердилась на Бальтазара больше - за то, чем обернулась их облава на МакКенну или за то, что с ним сделали после. И то и другое казалось ей чудовищным, и ведьма не могла найти себе места от того, что, кажется, все становилось только хуже и конца и края этому всему не было.

Она ожидала, что он будет в Мунго, но услышала краем уха, как кто-то говорил в импровизированной курилке, что отправлял документы на подпись ему домой. Ее это удивляло - колдомедицина, конечно, творила чудеса, но ей казалось, что еще какое-то время он должен провести в больнице. Она думала об этом весь остаток рабочего дня, прежде чем, обреченно вздохнув, разумно рассудила, что наделала уже достаточно глупостей, и еще одна точно не будет лишней.

Ей пришлось позвать Бубенчика и объяснить ему, что она не сошла с ума, и ей действительно нужно к дому Бальтазара. Того самого, которому они оставляли не слишком приятные записки. Он перенес ее к его порогу под угрозу нажаловаться ее отцу, если она не даст о себе знать через час. Они сошлись на том, что вряд ли надзиратель в достаточно добром здравии, чтобы прибить ее прямо на пороге.

Фрида постучала настойчиво трижды, собираясь с духом, пока он шел открывать. Вероятно, стоило заготовить речь, но ведьма предпочитала импровизировать. Дверь открыл домовик, бросивший на нее внимательный и несколько суровый взгляд. Откровенно говоря, отвечать на расспросы домовика она готова была еще меньше, но послушно представилась, замявшись, прежде чем описать их с Бальтазаром общение как "работали вместе над одним проектом". Прежде чем получить разрешение войти, она дошла до мысли, что какой хозяин, такой и домовик.

Она прошла внутрь, не особо глазея по сторонам, но успев все же оценить, что квартира была обставлена со вкусом и размерами отличалась приличными. Ведьма хотела было поинтересоваться именем домовика, но он в этот же момент ткнул пальцем дверь, сообщив, что ей вот туда. Она вежливо улыбнулась, поблагодарив, и стукнула для приличия пару раз в дверь, после открывая ее, не дожидаясь разрешения.

- Харт, ты сумасшедший? - начало с порога было сомнительным, но это первое, что вырвалось у нее, стоило ей увидеть его во во всей красе. - Неужели ты всерьез думал, что тебе никогда не аукнется то, что ты делаешь? Все эти пытки и смерти, как ты вообще с этим живешь?

- Вы запытали ту девушку и убили, неужели нельзя было обойтись без этого? Посмотри, к чему тебя это привело!

Фрида осознавала, что он вряд ли будет рад ее видеть сейчас и слышать то, что она собиралась ему сказать. Его мнение на этот счет ее, впрочем, волновало мало, хотя она отдавала себе отчет в том, что ее вообще эта ситуация волновать не должна. Однако, по какой-то идиотской причине все было совсем наоборот. Причина, в общем-то, наверное была даже понятна, но вызывала в душе вполне ощутимое раздражение.

Все упиралось просто в то, что он ставил ее в ступор. Весь, целиком, всем своим видом приводил ее в недоумение. Она продолжала считать его ужасным человеком, творящим ужасные вещи, но вместе с тем не могла не заметить, что их общение можно было даже назвать приятным. В моменты, когда они не цеплялись друг к другу, да и даже тогда, он не вызывал у нее неприязни сам по себе. Его работа - да, а он - нет. Это сбивало с толку, и ведьме это не нравилось.

- Да, я пришла за этим, - она не считала нужным скрывать цель визита, когда определенно уже дала ему миллион и один повод отправить ее под суд, и если он еще этого не сделал, значит давал ей возможность позволить себе больше, чем раньше.

Она с трудом сдержалась от того, чтобы не закатить глаза на его заявление, что его сотрудники "имеют право". Блетчли считала это малодушным перекидыванием ответственности на других.

- По уставу они, вероятно, действительно имеют право, но это твои сотрудники, Бальтазар, а не просто сброд с садистскими наклонностями. Если они имеют право делать что хотят, то зачем там вообще ты?

Фрида никогда не питала иллюзий относительно Пророка и его политической направленности, но некоторые статьи там вовсе невозможно было читать. Особенно, такого рода. Иногда ей казалось, что пресмыкаться перед Надзирательной полицией стало общественным видом спорта, в котором несомненно лидировала редакция Пророка.

- Я слышала, что говорят люди о том, что произошло. Поверь, ничего хвалебного там и в помине нет. Но высокая оценка от Пророка, наверное, дорогого стоит. И как ощущения? Горд за своих людей?

Она понимала, что ему и так приходилось сейчас нелегко, но отчего-то чем дольше на него смотрела, тем сильнее начинала злиться на него самого за то, что он подобное допустил. Смерть той девушки и свою показательную казнь.

- Я пришла, потому что никак не могу понять, ты псих или такой же отморозок, как и все остальные в твоем отделе? Потому что адекватный человек не будет называть это "просто работой". Ни один нормальный человек на этой работе вообще не выдержит.

- Но, если ты такой же как остальные, тогда почему я все еще на свободе? По всей видимости, ты просто действительно псих, раз довел себя вот до такого.

Фрида вскинула в недоумении брови, услышав "обращение", но оставила то без комментария. Если ему так было легче, то пожалуйста, она могла и смириться с тем, что в его глазах выглядела малолеткой, если только у него были четкие и ясные ответы на ее возможно детские вопросы. Она понимала прекрасно, что он не обязан перед ней отчитываться, но отчего-то требовала этого и требовала настойчиво, не находя для себя объяснений, почему пристала с этим к нему. Почему так отчаянно ищет какое-то объяснение его поведению, когда еще до их личного знакомства все для себя на его счет решила. Ей все было понятно, и она совершенно не нуждалась ни в каких пояснениях или ответах. Его отдел был адом, а он им заправлял.

Ее, откровенно говоря, больше заинтересовало другое. Тон, которым Бальтазар говорил о нынешнем режиме и его девизе. Тон, в котором сквозила неприязнь, неожиданная для надзирателя. Она действительно не задумывалась об этом, о том, что невозможно отказаться от должности, когда тебе ее предлагают. Что это равно самоубийству, потому что ты никогда не сможешь подобрать подходящие слова, чтобы это сделать и сохранить видимость верности режиму. Для Беллы и ей подобных подобная должность действительно была, наверное, честью, не даром их отдел считался "элитным".

Времена были сомнительные: когда она была маленькой, элитным считался Отдел Международного сотрудничества, а Аврорат - гриффиндорским пристанищем.

Фрида слушала его молча, позволяя выговориться, отчасти пораженная подобным откровением, которого явно не ждала. За подобные речи он гарантированно мог отправиться под суд вместе с ней, и она хотела бы посоветовать ему ни с кем более не делиться подобными размышлениями, если он не хотел навлечь на себя гнев начальства. "Доброжелателей" везде было полно, можно было делать ставки, как быстро на него настучат куда надо, если кто-то услышит что-то подобное.

Ведьма покачала головой, вместо ответа на его последний вопрос.

- Ты не мог отказаться, я поняла. Но найти способ оттуда уйти ты мог, если бы хотел? Я никогда не поверю, что это невозможно сделать.

- Что ты делаешь на этой работе, если она тебе самому противна? Почему ты еще здесь, а не в... Откуда ты родом?

Она знала, что ее раздражало - то, что у них у всех, кого ни спроси, были причины. Причины на зверства, причины на убийства, причины на взрывы, причины на казни. Каждый оправдывал себя какими-то непонятными причинами, когда по факту все объяснялось лишь прихотями и человеческой натурой. То, что происходило, было результатом прихоти многих безответственных людей, и ее это выбивало из колеи. Ей категорически не нравилось жить в таком мире.

- Все прикрываются какими-то мотивами. У всех и на все они есть, а что в результате? В результате людей пытают, убивают и...я даже не знаю, как назвать то, что сотворили с тобой. Но ведь если их спросить об этом, они точно также как ты очень правдоподобно объяснят, почему это сделали.

- Это все чушь, Харт. Нет никаких причин становиться чудовищем, это всегда осознанный выбор.

Ведьма вздохнула, опуская глаза, понимая, впрочем, что их разговор мало к чему может привести, когда внезапно ей пришел в голову вопрос, интересующий ее не меньше:

- Кстати, а почему ты дома, а не в Мунго? Судя по твоему виду, на поправку ты идешь не слишком резво.

- Тебя послушать, так вы все там бедные и несчастные заложники системы, - ведьма фыркнула раздраженно, полагая, что не хватало еще только начать оправдывать надзирателей их сложной судьбой. Она видела их достаточно и слышала разговоров о них достаточно, чтобы не верить в это, как и раньше не верила в то, что все Пожиратели такие, как ее отец. Даже ее брат таким не был, на остальных она возлагала еще меньше надежд.

Фрида отчего-то решила не спрашивать, в чем причина, почему он не может уйти из Министерства, разумно рассудив, что он сказал бы и сам, если бы захотел. После того, что он уже наговорил, он мог говорить все, что вздумается. Хуже быть уже не могло.

- Какие бы у тебя ни были причины, то, чем ты занимаешься, отвратительно, - она подытожила упрямо, не желая сдаваться, пусть и понимала, что мир не делился на черное и белое, поэтому не стоило быть столь категоричной.

Несмотря на то, что разговор их был своеобразным, ей отчего-то стало легче. Фрида предпочитала верить людям и верить в людей, и чертовски не любила, когда те все же с завидным постоянством доказывали, что этого делать не стоит. Бальтазар, вопреки ее первоначальным ожиданиям, казался сейчас приятным исключением.

Признаться, Фрида ожидала какого угодно ответа касаемо Мунго, но не того, что его не берет колдомедицина. То есть, это немного не вписывалось в рамки ее мировоззрения и категорически не вписывалось в логику и здравый смысл.

- Харт, да ты точно псих! - она воскликнула не думая, следом впрочем присев, как он и просил, но не на стул, а край кровати. - Как ты можешь работать в Надзирательной полиции, если в случае чего можешь умереть просто от потери крови?

- Ты и после нападения собираешься туда вернуться? Тебе жить совсем не хочется, что ли?

Фрида бросила на Бальтазара заинтересованный взгляд, когда он сказал, что работал невыразимцем. Про Аврорат она слышала и удивлена не была, а вот об этой части его биографии не знала. Что не удивительно, конечно, в принципе самым трепливым невыразимцем была, есть и будет до скончания веков она.

- Я не знала, что ты работал в Отделе Тайн. Почему ушел? И чем ты занимался?

Она интересовалась живо, полагая, то теперь-то, наверное, уже можно хотя бы в общих чертах рассказать о своей деятельности там. Тем более ей, учитывая, что она сама там работала. В общем-то, она не понимала, как работу в Отделе Тайн можно было променять на Аврорат, но у всех, конечно, были свои причуды.

- Да, я вижу. У тебя отлично получается, - ведьма кивнула, соглашаясь спокойно на заявление, что он может о себе позаботиться, не находя нужным комментировать это как-то иначе. Все было вполне очевидно, даже если он утешал себя тем, что это было исключением из правила. Проблема была в том, что любое такое исключение могло стать для него последним.

Фрида вздохнула несколько раздраженно, когда он задал по ее мнению самый нелогичный вопрос из всех. Все-таки иногда с ним невозможно было разговаривать, потому что его упертости хватило бы на целое стадо баранов.

- Ну, я даже не знаю, Харт. Например, то, что еще одну такую "казнь" ты можешь не пережить. А она рано или поздно будет, если ты продолжишь там работать. Они сделали это один раз и теперь будут уверены, что смогут сделать второй, если ты перейдешь им дорогу. А ты конечно ее перейдешь, у тебя же характер тот еще.

- Ты только представь, насколько должна воодушевить повстанцев, тех, которые такие же отморозки как твои сотрудники, мысль, что им удалось мало того, что поймать главу Управления, так еще и распятие в Атриум притащить. Отвратительное зрелище, честно говоря было.

- Так что, возвращаясь к твоему вопросу, я считаю, что после этого нападения должно измениться все, иначе в какой-то момент мне придется искать новую жертву для выражения своего недовольства. А мне этого так не хочется, мне с тобой вон как повезло, редкий случай.

Фрида скинула, пока говорила, туфлю с одной ноги, чтобы не слишком стесняясь поджать ее под себя, устраиваясь на кровати удобнее. В конце концов, он сам разрешил ей присесть и вообще остаться. Его вопрос о заботе ее откровенно говоря позабавил. Совсем капельку смутил, но больше позабавил.

- А кто еще о тебе позаботится? Твой домовик?

- Но у тебя занятные критерии "заботы". Пока я всего лишь не хочу, чтобы ты помер.

Фрида не сдержалась от широкой улыбки, когда Бальтазар, рассказывая о прежнем месте работы, совершенно мальчишечьи подмигнул ей, не собираясь выдавать производственную тайну. Она не настаивала, понимая, что в каждом Министерстве наверняка все было по разному, но любопытства все же сдержать не смогла.

- В вашем Отделе Тайн тоже есть такие комнаты как у нас? Всегда было интересно, как это налажено у других.

Его история была вполне понятной, в общем-то, кроме одного момента, объяснение которому она либо не услышала, либо он не дал.

- А почему ты вообще переехал в Англию? По-моему, здесь нравится только местным.

Несмотря на очевидность вопроса о ее выборе профессии, с ответом ей пришлось поднапрячься. Она не могла объяснить это как-то конкретно. Вероятно ее привлекала сама идея работы, покрытой такой тайной, но вместе с тем изучать что-то новое казалось ей всегда куда интереснее, чем все остальное, что мог предложить ей взрослый мир.

- Если бы я не пошла в невыразимцы, я бы открыла кондитерскую, - ведьма протянула задумчиво, подбирая слова для ответа, чтобы в итоге сдаться и признаться честно, - не знаю, почему пошла именно туда. Наверное, потому что это звучало очень интригующе: "Отдел Тайн". Сложнее было выбрать, чем конкретно там заниматься. Но мне кажется, что я не ошиблась с выбором.

Фрида взглянула на него с мрачной серьезностью, когда он поделился планами в отношении повстанцев. Ей это не нравилось, но она промолчала, понимая, что ее аргументы о человеколюбии вряд ли сработают в ситуации, когда его прибили гвоздями к кресту. О человеколюбии в данный момент речь даже не шла.

- Обычно я не прихожу так рано, но в этот раз шла на работу с отцом, поэтому успела застать это зрелище.

Ведьма усмехнулась на то, как он бодро встал на защиту своего домовика поспешила заверить:

- Я люблю домовиков, но он такой... строгий. Напоминает домовика моей мамы, который доносил ей, если мы себя плохо вели или не спали после отбоя. Отношения у нас с ним были так себе.

- Кстати, твой брат остался работать в Швеции или тоже переехал сюда?

Фрида шутливо закатила глаза следом:

- Брось, я никогда не желала тебе смерти. Если ты заметил, с Рождественского приема я обеими руками ратую за твое доброе здравие. Тебе кстати долго еще прохлаждаться в постели?

Фрида фыркнула, развеселившись, когда он поинтересовался Комнатой Любви. Ее, признаться, тоже первое время интриговало это название, пока она не выяснила, что ничем особенным они не занимаются, а под любовью понимают те формальности, которые влечет за собой брак.

- Вряд ли мне позволено открывать чужие секреты, но уверена, что помимо прочего, там практикуют привороты. Почти все женщины оттуда замужем, это наталкивает на подозрения, - ведьма широко улыбнулась, не скрывая, что шутит, но при этом считая, что в каждой шутке доля правды всегда была. Все-таки личная жизнь у сотрудниц Комнаты была устроена поразительно хорошо, об этом все говорили.

- Но у вас же наверняка должны изучать те же материи, что и у нас?

- Есть пара комнат, куда я бы хотела заглянуть, но их сотрудники тоже не любят делиться информацией с другими, даже с соседями.

Фрида прищурилась недоверчиво, когда он сказал, что ей бы пошло держать кондитерскую, и усмехнулась следом весело. Ее забавляло то, насколько приятным в общении он мог быть, когда этого хотел.

- Когда-нибудь, так и будет. Если доживешь со своей работой - заходи, тебе понравится.

Она слушала его внимательно, пока Бальтазар рассказывал о братьях, и не сдержалась от удивленного взгляда, услышав, что стало с младшим из них. Она покачала головой расстроенно, потому что не собиралась давить на больное своим вопросом и сожалела, что так все же вышло.

- Соболезную, - ирландка отозвалась искренне, продолжив после короткой паузы, - надеюсь, ты найдешь ответы на свои вопросы.

Фрида не ожидала подробностей, когда спрашивала про постельный режим, и легонько поморщилась, представив, в каком состоянии сейчас его кости. Ей было страшно представить, как долго срастаются кости без помощи магии.

- Есть ручка с листочком? - она поинтересовалась внезапно, вспомнив о том, что возможно может ему помочь немного ускорить процесс выздоровления. - А лучше дай мне правую руку, поверни запястьем ко мне. Ты же правша?

Ведьма достала волшебную палочку, но прежде чем прикоснуться к его коже, уточнила:

- Позволишь мне кое-что попробовать?

Фрида вздохнула обреченно, когда он упомянул Комнату Смерти, несомненно одну из самых интересных. Ей всегда было любопытно, что там происходит, но хуже этих ребят были только зазнайки из Комнаты, изучающей Вселенную, считающие, что только то, чем занимаются они, несет в себе глубокий, поистине философский смысл, не доступный кому попало.

Она бросила на него немного удивленный взгляд, когда он протянул ей руку без особых сомнений, и даже не интересуясь, что она собирается делать. Подобное доверие от надзирателя выглядело своеобразно. Особенно доверие ей - человеку, который начал их знакомство с практически открытого признания в том, что он ей не нравится. Стоило сказать, что жест она оценила, но не могла не отметить его некоторую неосмотрительность.

- Я бы на твоем месте так не доверяла бы людям, но не волнуйся, тебе ничего не угрожает.

То, что она собиралась сделать, было больше в ходу у магов, предпочитавших обращаться к природным силам, нежели у тех, кто верил в силу слова заклинаний. Теоретическая сторона Древних Рун, которая преподавалась в школе, помноженная на практические навыки отца и ведьминский опыт Марты, давали все вместе причудливый результат, которым Фрида не стеснялась пользоваться в нужных ей целях.

- Это называется "рунический став" - связка нескольких рун, притягивающая то, что тебе нужно, - ирландка пояснила негромко, касаясь аккуратно его кожи кончиком волшебной палочки и выводя необходимые символы. - В твоем случае здоровье и жизненные силы.

- Это поможет пойти на поправку немного быстрее. Я нарисую перед уходом еще одну на двери, чтобы тебя не беспокоили..ммм, незванные гости, назовем их так. Только предупреди домовика, чтобы он не убирал ее, они их видят и не очень любят.

Фрида убрала палочку, закончив, и улыбнулась тепло:

- Если ты не против, я зайду на днях проверить, все ли в порядке.

В отличие от него, Фрида не видела в своей заботе ничего странного. То, что с ним сделали, было ужасно, а с ее стороны было бы просто бесчеловечно не помочь, если у нее была такая возможность. Тем более, что иные методы лечения, кажется, действительно особо не работали. Руны были удивительной вещью и пользоваться ими стоило с осторожностью, которой она порой пренебрегала, однако никогда не забывала о главном правиле - им необходимо что-то отдавать. Ведьма расплатилась малой частью собственной энергии, которая, впрочем, всегда била в ней ключом, так что потеря была несерьезной и легко восполняемой.

У нее выдалось слишком много работы и мало свободного времени, так что с повторным визитом она немного затянула. Ирландка надеялась, что за это время он пришел в себя, а ее магия подействовала. По ее предположениям, он уже должен был чувствовать себя ощутимо лучше. Впрочем, на то, что он проявит подобную самостоятельность, Блетчли не рассчитывала, когда звонила ему в дверь, удивляясь тому, что ей долго не открывают. Вопросы отпали сами собой, когда он показался на пороге.

- Неожиданно, - ведьма взглянула на мужчину удивленно, отмечая в его руках трость, но в целом достаточно свежий вид. Расстояние от комнаты до двери было немаленьким, и ее, признаться, удивляло как бодро он его преодолел. - Ты уверен, что уже способен справиться самостоятельно?

Фрида зашла в квартиру, пользуясь приглашением, а после проследовала на кухню, по его примеру устраиваясь на одном из стульев.

- Ну, я начала изучать их в школе, мой отец преподавал Древние Руны, у меня не было выбора, - она фыркнула шутливо. - Они всегда действуют, если грамотно к этому подойти. Порой, куда лучше, чем обычные заклинания.

Она задумалась на мгновение, прежде чем кивнуть:

- Чай, если можно. Может я сама сделаю?

Ведьма считала, что даже если он так бодро передвигался по квартире, лишние движения ему все равно нужны не были. Насколько она знала, сломанные кости нуждались в покое как можно дольше. Впрочем, ее познания были исключительно из школьного Больничного крыла.

- Я же сказала, что зайду, - ирландка усмехнулась, продолжая без паузы, - к тому же, за рунами лучше приглядывать. Они те еще шкодники.

- Рада, что тебе стало лучше, признаться, на такой прогресс я не рассчитывала.

Фрида его понимала: лежать в постели так долго было наверняка невыносимо. Она и пару дней отказывалась проводить в кровати, когда болела, не говоря уже о нескольких неделях, которые вероятно светили Бальтазару, если бы не руны, и если бы он более ответственно относился к своему здоровью. По ее мнению, ходить ему следовало крайне умеренно.

Она не имела ничего против того, чтобы заварить чай самой, не приветствуя в этом деле также магию. Вообще, готовка и магия для нее были вещами не слишком близкими друг к другу. Ведьма выбрала зеленый, без особых вкусовых изысков, и полезла в шкафчик, где предполагаемо должны были быть чашки.

- Это не так сложно, как говорят, но изучение рун требует особой усидчивости и внимательности. Вероятно поэтому я в них не настолько хороша, как мой отец. У него была особая система поощрений, основанная на сладком, как единственном способе привлечь мое внимание, - ведьма усмехнулась, не особо стесняясь своего маленького пристрастия.

Фрида не могла сказать точно, что ее насторожило, когда он задал достаточно невинный вопрос о частоте использования рун, но отогнала тревожные мысли быстро, отвечая следом беспечно:

- Не особо. Обычно в них нет надобности, а по мелочам их лучше не использовать. Они этого не любят.

К слову, то, как она использовала их в своих записках, было той мелочью, ради которой просить их о помощи действительно не стоило. Впрочем, ведьма всегда пренебрегала подобными условностями, в том числе и в своих гаданиях.

Она бросила на Бальтазара короткий, но внимательный взгляд, когда он упомянул записку, и улыбнулась следом:

- В следующий раз - обязательно. Прости, что не предупредила о визите.

Ей хотелось думать, что он не вкладывает в свои слова больше, чем говорит, однако интуиция подсказывала, что ее благородный порыв помочь ему, обернулся для нее капканом, в который она совершенно по-идиотски попалась. Впрочем, если он ждал покаяний, то это было последним, что она собиралась делать. Оставалось сохранять хорошую мину при плохой игре.

- У моего отца богатая библиотека, если ты вдруг надумаешь всерьез взяться за изучение рун.

- Мне не запрещают есть конфеты в рабочее время, так что все в порядке, - Фрида усмехнулась, понимая, что вероятно вообще смотрелась в Министерстве лишней со всеми ее взглядами и пристрастиями, но несмотря ни на что, она свою работу любила. Ту ее часть, которая не требовала личного общения с руководством. Все же Долохов был не самой приятной личностью.

Она успела поставить на стол чашки и заварочный чайник, пока он благодарил за приглашение. Библиотека действительно была впечатляющая, что ни говори, а именно этим всегда отличались дети из чистокровных семей от полукровных и магглорожденных: у последних никогда не было такого доступа к знаниям и книгам. Не все, впрочем, распоряжались им умело, а среди магглорожденных всегда находилась какая-нибудь Гермиона Грейнджер.

В момент, когда Бальтазар все же задал интересующий его вопрос, ведьме показалось, что она его как будто ждала как чего-то неизбежного. Рано или поздно это должно было вскрыться, вот только обсуждать это сейчас и с ним у нее не было никакого желания. Деваться, правда, было некуда.

Фрида вздохнула глубже, не торопясь отвечать на его вопрос, делая вид, что увлечена больше разливанием чая. Ей нужна была пара мгновений, чтобы вернуть прежнюю уверенность в себе. Ей не было стыдно, но немного неловко.

- Пока только тебе.

- Я бы продолжила, когда ты вернешься на работу. Ты заслужил пару недель отдыха от меня.

Она усмехнулась, отходя к шкафчику в поисках чего-то подходящего к чаю:

- Неужели умение обращаться с Рунами настолько редкий навык, что ты сразу подумал на меня?

Фрида не видела смысла отпираться, как и ранее не видела смысла скрывать от него свое отношение ко всему происходящему. В отличие от большинства в Министерстве Магии, она отличалась редкой честностью, вероятно порой граничащей с глупостью, но импонирующей ей больше, чем весь этот бедлам творящийся во всех отделах.

Она бросила на него тяжелый, мрачный взгляд, слушая молча его размышления о том, что ей не стоит продолжать этим заниматься. В его словах несомненно была логика, с которой было трудно спорить, и ведьма это признавала, однако считала, что это лишь ее дело. Пусть и принимающее причудливые обороты. Признаться, она не ожидала, что будет обсуждать с одной из своих "жертв", тем более с главой отдела, стоит или не стоит ей продолжать присылать обвинительные записки его сотрудникам.

- Спасиб за совет, - она отозвалась вежливо, но достаточно прохладно, вытаскивая на свет коробку с печеньями. Ей необходимо было на что-то отвлечься, потому что, говоря откровенно, ей категорически не нравился их разговор.

- Твои ребята до сих пор и на миллиметр не продвинулись в своих поисках. Полагаю, мне вряд ли что-то грозит в ближайшее время.

На самом деле, она прекрасно понимала, почему он подумал на нее. Фрида сама дала ему все карты в руки и основания на то, чтобы обвинить в подобных вещах ее, не раздумывая. Руны, как он сказал, действительно стали вишенкой. Ей нравилось подобное сравнение.

- Прости, но я вряд ли воспользуюсь твоим советом, и если ты не собираешься меня арестовывать, тогда просто сделай вид, что ты ничего не знаешь. Я буду благодарна.

Фрида не собиралась этого делать - связываться с повстанцами, вступая в их лагерь. Несмотря на то, как она порой позволяла себе себя вести, меньше всего ей хотелось навлечь неприятности на свою семью, что непременно случилось бы, если бы ее было в чем обвинить помимо резких высказываний.

Предложение прийти на одну из встреч поступило неожиданно от одного из ее знакомых. В достаточной степени близкого, чтобы она не сомневалась в том, что это может быть опасно. Точнее, это было опасно всегда - появляться рядом с повстанцами, однако сейчас была надежда, что все пройдет спокойно. Ребята были смышленные и вряд ли бы стали подставлять себя и ее. Она колебалась недолго, движимая интересом и возможностью получить ответы на свои вопросы. По ее предположениям, подобные встречи вряд ли занимали много времени.

Встреча действительно оказалась короткой. Ведьма успела накинуть на голову капюшон, скрывая лицо, как только завидела надзирателей, срываясь на бег, подчинившись внутренним инстинктам, призывавшим жертву в страхе бежать от охотника. Она бы аппарировала, если бы у нее была хотя бы малейшая секунда задуматься об этом, но вместо этого бежала быстрее.

Она не услышала самого заклинания, заставившего ее закричать от боли, а после не слышала уже ничего. Ей казалось, будто что-то дробит и перемалывает ее кости в порошок, а внутренности скручивает, сжимая легкие и не давая лишний раз вздохнуть. Она не почувствовала, как упала, разбивая коленку, как и не сразу осознала через несколько мгновений, что пыточное ее больше не держит. Ее била крупная дрожь, когда она непослушными пальцами обхватывала себя за плечи, и ей, в общем-то, было уже все равно, что будет дальше.

Фрида дернулась нервно, стоило ей ощутить чужое прикосновение, но в целом не делая попыток вырваться. Она глянула на Бальтазара лишь мельком, помутненным, загнанным взглядом, прежде чем крепко сжать в руке порт-ключ. Он сработал в тоже мгновение, перебросив ее с "поля боя" на мягкий ковер в гостиной надзирателя. Ее хватило всего лишь на несколько секунд, прежде чем, не находя сил встать, она разрыдалась.

Она собиралась уйти, но прилегла на мгновение на диван, в надежде отдышаться и прийти в себя. Аппарировать в таком состоянии было опасно, звать Бубенчика и слушать его причитания - пожалуй, невыносимо. Отцу и братьям о произошедшем вообще лучше было никогда не узнать, так что выход был только один - справиться самой. Выходило не очень.

Ведьма не помнила, как провалилась в тяжелый, болезненный сон, и не слышала как Бальтазар вернулся домой. Он, кажется, давал ей что-то выпить, но она слабо отдавала себе в этом отчет, как и в том, что в какой-то момент оказалась на более удобной кровати. Ее, в общем-то, устраивал и диван, но завернуться сквозь сон в одеяло было приятнее. Она спала плохо, ворочаясь, и успокоилась только через пару часу.

Когда Фрида открыла глаза, за окном было еще темно. В комнате ненавязчиво светил мягким светом ночник, а под боком мирно спал Бальтазар. Ей хватило пары взглядов на кровать, чтобы сообразить, что это она вторглась на его территорию, а не он на ее. Голова давала о себе знать неприятным гудением, и ведьма позволила себе на некоторое время вновь прикрыть глаза, прижимаясь щекой к плечу мужчины. Так было ощутимо удобнее и теплее.

Ей пришлось открыть глаза вновь, когда заворочался, просыпаясь, уже он. Она поймала его взгляд уставшим своим, откатываясь в сторону и пытаясь принять вертикальное положение. Подобные маневры давались с трудом, но она была настойчива, когда садилась на кровати.

- Надеюсь, теперь понятно, почему я ненавижу твой отдел, - у нее хрипел с непривычки голос, и она не пыталась скрыть раздражение, которое испытывала от встречи с пыточным. - Любовь к пыткам это обязательная строчка в резюме твоих сотрудников?

Фрида не хотела оставаться в постели, как и не хотела оставаться в его квартире, как в подтверждение того, что он был прав - ей не стоило лезть во все это. Она чувствовала бессильное раздражение от того, что схлопотала пыточное так глупо, и от того, что была так близка к тому чтобы провести эту ночь вовсе не на удобной кровати, а в подвалах Министерства.

- О, потрясающее знакомство. Как я только без него раньше жила, - она огрызнулась, не сдерживаясь, услышав имя человека, заставившего пережить ее такую боль. О Торфинне она знала немного, никогда особо не интересуясь представителями "благороднейших" семейств в большей степени, чем это было необходимо в рамках приличий. - Передай ему от меня огромную просьбу: в следующий раз пусть переходит сразу к Аваде.

Блетчли усмехнулась зло, покачав головой, не принимая его аргумент, что он сделал все, что мог, когда объявил подонку Роули выговор.

- Почему? Почему ты не можешь запретить им это делать, черт побери? - ирландка осознавала, что требовала от него многого, но сейчас не способна была мыслить конструктивно, подстегиваемая злостью. - Почему не ты устанавливаешь правила для своего отдела? Они обязаны слушать тебя.

Ведьма не знала, откуда у нее силы спорить с ним, но с каждым словом распалялась сильнее.

- Нет, я не с повстанцами. Мы просто разговаривали, какого черта там появились вы?

Фрида понимала, что они делали свою работу. Что люди, с которыми она стояла, вряд ли были законопослушными и наверняка за ними числились ощутимые промашки. Она понимала, что ее претензии несостоятельны, потому что она в принципе не имеет на это право - обвинять главу Управления в том, что он выполняет свою работу. Она понимала, что обязана ему жизнью, как и понимала, что то, что все еще на свободе, это исключительно его воля. Она прекрасно понимала все это, когда резким движением схватила небольшую книгу в твердой обложке с прикроватной тумбочки, кидая ее от злости в стену.

- Что стало с остальными, Харт?