Фрида не знает, зачем делает это - следит за ним, после того, как он возвращает себе прежнюю жизнь, а тот Джереми, которого она знает, перестает существовать. Точнее, не так. Джереми существует, и ей предлагают подобрать куклу похожего типажа, чтобы максимально "безболезненно" заменить его, но она отказывается. Ей не нравится в этой идее все, начиная с того, что они лишь в очередной раз дают ей понять, что все, что происходило это время - иллюзия, за которую она щедро заплатила. Ее отчасти воротит от этой мысли.

Она хочет убедиться, что с ним все в порядке, потому что не может представить, какого это - лишиться пяти лет своей жизни. Девушка малодушно не хочет ничего знать о нем настоящем, но неизбежно наводит справки, выясняя его имя, и где он живет. Это необходимый минимум, чтобы приглядывать за ним краем глаза на случай, если ему вдруг понадобится помощь. Заботиться о нем входит у нее в привычку, от которой она не готова так легко отказаться.

Ей хочется думать, что у него все в порядке. Фрида не знает наверняка, но думает, что то, что он выбирается в парк, хороший знак. Как минимум, вероятно, он не впадает в депрессию в четырех стенах. Она не знает, почему настолько драматизирует эту ситуацию, когда он, очевидно, взрослый мужчина, который знал, на что идет. Отдавал себе отчет в последствиях. Она не знает причин и думает, что наверное не хочет знать, зачем люди добровольно приходят в Кукольный дом.

Девушка наблюдает за ним в одной из кофеен, погруженная в свои мысли, когда по закону подлости это все же случается - он замечает ее вновь, приходя, в общем-то, к верному выводу. Она за ним следит. Блетчли теряется, не зная как реагировать, когда разворачивается на каблуках, собираясь уйти, потому что все это вряд ли приведет к чему-то хорошему. Им совершенно точно не стоит общаться сейчас, однако он так и не дает ей уйти.

Она молчит, пока он задает вопрос за вопросом, и пытается держать себя в руках, когда единственное ее желание - поскорее сбежать из этой забегаловки. Ей стоило прекратить свое преследование еще несколькими днями ранее, а не идти на поводу у собственной слабости.

Она ищет ответы в голове лихорадочно, не представляя, что будет сейчас лучше, когда он, громом среди ясного неба, признается ей в любви. Фрида чувствует, как мгновенно меняется в лице, не в силах сдерживаться, но старается взять себя в руки как можно быстрее.

- Тебе кажется.

Потому что он ее не может любить точно.

- Ты меня не знаешь. И я тебя не знаю. Я знаю только того, кем ты был некоторое время.

Фрида хмурится, чуть качая головой, не собираясь отвечать на его вопрос, потому что это ее, личное. Она осознает отчетливо, что перед ней вовсе не тот милый Джерри, к которому она успела так привязаться за это время. Человек, стоящий перед ней сейчас, чужой, незнакомый, и она не готова так легко впустить его в свой мир, как бы сильно ей ни хотелось вернуть все назад.

- Это неважно.

- Я всего лишь хотела убедиться, что ты в порядке.

Она чувствует себя неловко под его взглядом, как и от всей ситуации в целом, но все же коротко усмехается, когда он представляется.

- Фрида. Да, всю необходимую информацию о тебе я уже выяснила.

Девушка смотрит на него с легким сомнением, не понимая, зачем ему это нужно - знать о том, кем он был, когда совершенно очевидно было, что это не так информация, которую стоило бы стремиться выяснить. Помимо прочего, она все еще не уверена, что хочет рассказывать ему что-либо.

- Не переживай, скорее всего, я единственная постоянная клиентка.

- Послушай, не думаю, что это хорошая идея - рассказывать, кем ты был. Если тебя это так волнует, то со мной ты был хорошим человеком, называвшим моего пса пирожком.

Она улыбается внезапно тепло, потому что Балто был слишком упитанным и большим пирожком, но от Джерри это всегда звучало мило.

- Я сейчас уйду и больше тебя не потревожу, не беспокойся. А тебе, думаю, нужно сходить еще разок к этим людям, чтобы избавиться от воспоминаний обо мне.

Фрида молчит, когда он заявляет, что о нем не нужно заботиться, и смотрит долгим, странным взглядом. Ей не нравится, как это звучит, потому что за это время она действительно привыкает заботиться о нем и, кажется, не может так легко побороть эту привычку. Она думает немного тоскливо, что Джерри не был против ее заботы, пусть порой она принимала причудливые формы.

- Я хотела быть уверена, что ты адаптировался к своей прежней жизни, - она возражает упрямо, чувствуя, впрочем, что это звучит сомнительно. По логике, ей действительно должно было хватить и одной встречи, чтобы вздохнуть спокойно. Вот только отчего-то логикой здесь и не пахло, когда речь шла о ее переживаниях за него.

Девушка считает, что они справляются со своей работой чертовски плохо, если он все еще помнит ее. Ей обещали, что никаких воспоминаний о прежней жизни и о ней в том числе у него не останется. Не должно было. Это разрушало весь смысл их затеи, чертового Кукольного дома.

- Тогда тебе стоит сказать им, что часть воспоминаний все еще осталась. Уверена, что они смогут что-то сделать с этим.

Фрида не ожидает, что он будет настаивать на кофе, и чувствует как колеблется. Она скучает по нему, точнее по тому, кем он был, и позволяет себе слабость, кивая в ответ на его предложение.

- Всего одна.

Ее отчего-то веселит его вопрос, и она улыбается искренне, весело фыркнув, но следом также стремительно мрачнеет, потому что во всей этой ситуации поводов для веселья у нее ничтожно мало.

- Я не горжусь этим, - она не хочет оправдываться, но оправдывается неизбежно, чувствуя, как щеки обжигает румянцем. - Когда мы познакомились, я не знала, что... ты - это не ты.

Она хочет сказать "кукла", но не может перебороть отвращение к подобной формулировке.

- Джереми. Тебя звали тогда Джереми, но ты попросил называть тебя Джерри.

- Как мышонка из мультика.

Фрида не знает, почему цепляется так за его слова, но спрашивает быстрее, чем успевает обдумать:

- Ты шел туда, чтобы от нее избавиться? От прежней жизни.

Она не знает, насколько в самом деле хочет, чтобы он рассказывал ей об этом - кем был раньше, и что привело его туда. Понимает, что у него, вероятно, были причины, какими бы они ни были. Кто-то шел туда за деньгами, кто-то за помощью. Она думает отчего-то, что он не похож на человека, который мог бы соблазниться исключительно деньгами. Впрочем, ирландка одергивает себя следом - она не знает о нем, о Бальтазаре, ровным счетом ничего, чтобы делать какие-либо выводы.

- Из тебя получился отличный Джерри, - она кивает, подтверждая, пусть и думает о том же - его настоящее имя резко контрастировало с тем, которое ему дали в Кукольном доме. И которое тогда ему чертовски шло.

Фрида следует за ним, подходя к стойке, и раздумывает несколько мгновений, прежде чем взять к крепкому кофе пирожное. Заведение было сомнительного качества, но за год не самой роскошной жизни в Нью-Йорке, она научилась не судить по обложке. По крайней мере, стоило хотя бы попытаться дать шанс.

- Мой брат, - она отзывается неохотно, не желая вспоминать, как Алекс ее подставил своей выходкой, - он решил, что мне пойдет на пользу сходить на свидание.

Девушка не вдается в подробности, отвлекаясь на заказ, и думает, что это была все-таки плохая идея, согласиться на чашечку кофе. Ничего хорошего она явно не сулила.

Она чувствует, как у нее сжимается все внутри, когда он спрашивает, как часто они виделись, и молчит из-за застрявшего в горле кома, не в силах подобрать слова.

- Часто. Какое-то время, прежде чем все закончилось, Джерри жил у меня, - она старается говорить спокойно, но выходит немного сипло, из-за севшего от волнения голоса. - Мой брат устроил нам "свидание вслепую". Я пришла поблагодарить за то, что ты нашел моего щенка. Джерри нашел.

- После второго свидания Алекс сознался, что обратился в Кукольный дом. Вот такой подарок заботливого брата.

Фрида убеждается, что у него действительно был какой-то веский повод оказаться в Кукольном доме, но не рискует спрашивать. Вероятно, потому что это не ее дело, и он вовсе не обязан ей рассказывать, что происходило в его жизни пять лет назад. Чтобы там ни было, она не считает себя в праве напоминать ему об этом. В конце концов, ей все еще кажется единственным верным решением сделать эту их встречу последней.

- В моем "досье" этого точно нет. Мне нужно было только твое имя и адрес.

Она медлит немного, прежде чем все же спрашивает аккуратно:

- Тебе стало легче?

Девушка вооружается ложкой, целясь на пирожное и пытаясь получить хоть какое-то удовольствие от этой безусловно сомнительной встречи. Она хочет думать, что он знает, что делает, когда так активно интересуется их "отношениями", но считает это огромной ошибкой с его стороны. Если ему не нужна его прежняя жизнь, то и эти пять лет ему не нужны совершенно точно тоже.

- Он и пытался защитить, - она выгораживает брата мягко, потому что по прошествии времени не может больше на него злиться. Считает до сих пор его поступок абсурдным, но хочет думать, что понимает причины. Вопреки этому, ей кажется, что ее состояние не было настолько плачевным, чтобы идти на такие меры. - Не в этом дело. У меня выдался не лучший год, он хотел помочь.

- Кукольный дом допустит что угодно за определенную сумму, - она отзывается, не скрывая отвращения ко всей это системе в целом, и думает, что с ее стороны это лицемерие. Никто не заставлял ее приходить туда. - Джерри собирались отправить "на чердак" из-за некоторых сбоев. "Провести исследование" - так они это назвали. Мы договорились, что я оплачиваю весь оставшийся срок, а они его больше не трогают.

Ее коробят собственные слова, когда она говорит об этой сделке, будто взяла в аренду машину. Она знает, что все это так и есть, и договор, составленный с Кукольным домом, мало чем отличается от любого другого договора об аренде и купле-продаже. Не считая того, что речь идет о живом человеке, а не груде металла.

- Когда мой брат составлял описание Джерри, он сделал все слишком...правильно, - она чуть морщится, потому что не раз после этого проклинает то, как хорошо ее знает Алекс. - Мне нужен был не любовник, а друг.

- Не знаю, почему я решила, что ничего плохого не случится, если я заплачу еще за одну встречу. Это было ошибкой.

Фрида не ожидает от него подобного интереса к ее "не лучшим временам" и ловит его взгляд внимательным своим. Ей стоит привыкнуть как можно скорее, что этот человек - не Джерри. Этот человек не знает ничего о ней, в то время как Джерри она рассказала все, что происходило в момента ее переезда в Нью-Йорк.

- Если бы не Джерри, я бы его не пережила, - она отзывается серьезно, не преувеличивая ни капли, потому что ей действительно было тяжело, и сейчас она не может даже представить, как сложилась бы ее жизнь, если бы Алекс не решил проявить инициативу. Возможно, это того стоило. Скорее всего - нет.

Девушка не знает, как объяснить Бальтазару, почему его собирались отправить на чердак, и чувствует за этот инцидент свою вину. Все было бы спокойнее, не сболтни она тогда лишнего.

- Мы слишком часто виделись. Тебя перепрошивали заново перед встречами с другими клиентами, но в какой-то момент программа дала сбой. Не знаю, что-то пошло не так, но, видимо, ты помнил меня... и отказывался мне изменять.

Она фырчит коротко под конец фразы, потому что считает это абсурдным - обсуждать верность "куклы" к одному клиенту, потому что такого просто не может быть. Потому что это была оплошность Дома, которую они допустили сами, и в этом вовсе не был виноват Джереми. А вот она в какой-то степени виновата была.

- Была еще одна причина. Я как-то не сдержалась, сказала Джерри, что он любит меня, пока я за это плачу. Пришлось объяснить, что я имею в виду, и рассказать о Кукольном доме. После этого они решили, что я неблагонадежный клиент.

Фрида делает глоток кофе, опуская глаза, и не вдается в подробности, каких трудов ей стоило прийти к соглашению с владельцами всего этого аттракциона душ. Она чуть хмурит брови, когда он говорит, что у него двое братьев, и не понимает отныне вовсе, что могло привести его к этим людям. И где были его братья, когда он на это решился.

- Почему вы не общаетесь? Прости, если лезу не в свое дело, просто я порой и шагу не могу ступить без ведома Алекса. Он бы меня убил, реши я отправиться в Кукольный дом.

Она не ожидает от него перевода разговора в подобное русло и не может сдержаться от веселой улыбки:

- О, не беспокойся. Ты можешь им гордиться, он был на высоте.