***

Бальтазар цепляется первым делом за Кристофа, когда спрашивает обеспокоенно о том, где Блетчли. Друг укладывает его на подушку раздраженно, но терпеливо, и молчит, как считает Харт, слишком долго. Бальтазар не может объяснить своё волнение о том, что с Фридой может что-либо случиться, и последовавшее замечание Борге о том, что Блетчли уходит, шведа не успокаивает. Он смотрит непонимающе, пока не ловит мрачный взгляд друга, явно говорящий, что иного было не дано. Особенно после того, что Фриде доводится пережить, помогает Кристофу снимать Бальтазара со сбитого на скорую руку деревянного креста. Бальтазару требуется время, чтобы смириться с этим, и завернуться в одеяло, пытаясь угомонить озноб.

Он ловит себя чем дальше, тем больше, что ему не хватает её, но тем яснее Бальтазар осознает, что он не может винить Блетчли за принятое решение.

Он просит друга следить за ней, потому что Фрида поддерживает отношения не с ним, но с Борге. Бальтазару доводится забыть о своих переживаниях в отношении Блетчли ненадолго, когда к нему приходит отец, желающий его объяснений. Харт не желает вспоминать их разговор после.

Швед спит, несмотря на пережитый ужас, крепко и в любое время суток, восстанавливаясь после распятия, и просыпается не сразу, когда слышит стук барабанящий стук в дверь. Бальтазар разлепляет глаза до конца лишь когда приближается к порогу. Его бдительности, впрочем, всё же хватает, чтобы посмотреть в глазок. Бальтазар хмурится, когда подмечает знакомую фигуру, и открывает дверь живее, проворачивая ключи в замках и снимая оберегающее заклятье.

Мужчина выдыхает судорожно, когда девушка бросается к нему, а следом раздаются рыдания, и стоит в исступлении несколько мгновений, прежде чем обнять её крепче. Она и его действия в отношении неё бередят его заживающие раны и цветущие синяки, но Бальтазар не считает это помехой.

– Что случилось? – у него всё ещё сиплый, сорванный голос, когда Харт интересуется живо, проводя подрагивающей рукой по чужим волосам.

– Тебя кто-то тронул? – спрашивает Бальтазар строже и взволнованнее, замечая следом просяще:

– Ответь мне.

Бальтазару не нравится, когда она отстраняется от него. Он скучает по ней и не без злости думает, что последнее нападение становится причиной развала не только семейного бизнеса, но и его семьи.

Харту не нравится, что она отходит от него, ещё и потому, что он несколько теряет опору, чтобы стоять на ногах ровно, и перехватывается за косяк, наблюдая за Блетчли. Кристоф по-прежнему советует ему оставаться в постели, но Бальтазар неизменно считает, что тот преувеличивает. Он уже был не при смерти, чтобы передвигаться самостоятельно.

Из того, что говорит Фрида, мужчину, к его собственному сожалению, не успокаивает ни единое слово. Потому что он действительно видит – что с ней ничего не в порядке. Но догадка о причине, по которой она приходит к нему в ночи, приходит Бальтазару в голову лишь в момент, когда Фрида спрашивает об обещании, и заставляет его вздохнуть тяжело и немного судорожно.

Бальтазар опускает голову немного ниже на короткое мгновение, когда Блетчли замечает, что он бы, несомненно, сошёл бы с ума от похожих переживаний. Швед думает, что сходит с ума уже, и запрещает себе представлять её на том "кресте". В этот момент он позволяет себе искру радости, что те ребята догадались подвесить его, а не её. Он знает, что они могли бы, и от этого его колотит последние ночи после возвращения.

Ему тяжело говорить из-за сорванных связок, но Бальтазар всё же мотает головой, заявляя:

– Для меня нет ничего важнее, – с долей, пожалуй, лишней патетики отзывается швед об обещании, прежде чем перейти к сути.

– Я закрываю компанию, – он помнит из разговора с отцом, что решение было обоюдным, но всё же "перетягивает одеяло", ибо имеет право, распятый в буквальном смысле за семейное дело.

– Теперь у них есть та информация, которую они просили, – заверяет швед, прежде чем подытожить:

– Больше никаких нападений и ничего не помешает мне быть рядом с тобой.

Он ловит себя на крамольной мысли, что после всего, что она натерпелась, она может этого не хотеть, но Бальтазар отказывается спрашивать.

Он помнит, как она говорит ему о том, что не может спать, и касается чужой щеки, когда делает мелкий шаг навстречу. Бальтазар прихрамывает из-за ран, болезненно затягивающихся немного ниже щиколоток.

– Ты слишком бледная, – замечает швед, разглядывая её пристально, – тебе нужно отдохнуть.

Он выдыхает после глубоко, собираясь с мыслями, когда обращается к жене негромко:

– Прости меня, – он понимает, что делает ей больно все эти годы, но сейчас его поступок, пожалуй, переходит грани непростительных. Бальтазар жмурится на короткое мгновение зло, чувствуя, как по щекам текут слезы, и сердится в этот момент на весь мир.

– Я не хотел, чтобы так получилось. Ты не должна была это видеть, – поясняет швед немного сбивчиво, потому что переживает за неё. Он знает, что она сильная, но также знает, что произошедшее с трудом перенес он сам. Бальтазар не хочет, чтобы это стало последней каплей.

– Вернись ко мне, – открыто просит Харт, добавляя смиренно, несмотря на свой требовательный характер, – если ты можешь меня простить.

Бальтазар остается напряжен, как натянутая струна, несмотря на прикосновение Фриды к его щеке. У него сдают нервы, но он не хочет думать, что держится из последних сил. Он держится так долго и с подобным упорством не для того, чтобы сдаться так просто.

Швед слушает её внимательно и с завидной увлеченностью, несмотря на то, что каждое её слово приносит ему боль. За время, которое Бальтазар оказывается распят, он успевает прийти к выводу, что заходит слишком далеко. Он понимает слишком ясно, что ему стоило остановиться раньше, не обращая внимания на отца и традиции, которым он был беззаветно предан в последние годы. Но Бальтазар не может повернуть время вспять, как бы ему, возможно, того ни хотелось.

Швед выдыхает судорожно, когда его перетряхивает от мысли, насколько низко она думает о нем. Он понимает это давно – что, на самом деле, мало что имеет для него такое же значение, как её мнение. Бальтазар в то же время понимает, что ему ничего ответить на неё обвинения. Он думает невесело, что в остаток жизни ему, похоже, останется лишь просить у неё прощения. Швед считает, что и их количества, впрочем, не хватит, чтобы загладить его вину.

– Я ошибался, - открыто признает мужчина, поднимая покрасневший взгляд на Фриду. – Я не знаю, как мне загладить свою вину. От мысли о том, что на моем месте могли быть вы с Кристофом, – он запинается, потому что не может подобрать слов, когда опускает голову следом, прикрывая глаза.

– Мне не плевать на тебя, – глуше отзывается швед, – но я не мог закончить это так просто. Мой отец сумел вырастить трех сыновей, владея компанией, а я не смог защитить даже себя.

– Не смог защитить тебя, – признает Бальтазар.

– Мой отец никогда не желал никому зла, – всё же выдыхает швед, – но он любит по-своему.

Бальтазар не знает до конца, что им движет, когда опускается перед ней на колени, пусть это дается ему через боль. Он ловит себя на мысли, что давно не помнил за собой подобного смирения.

– Пожалуйста, – снова просит Харт, – я не знаю, как жить без тебя. Не знаю, как жить дальше, – отзывается Бальтазар злее, чувствуя, как слезы снова текут по щекам.

– Прости меня. За мой эгоизм.

Бальтазар сталкивается с подобным впервые – когда он не может дать оценку собственным действиям. Фрида становится для него, как никогда, непредсказуемой, и он теряется, когда Блетчли обвиняет его в том, что он сошел с ума, а также призывает подняться. Как ни странно, вставая на колени перед ней, Бальтазар не испытывает того дискомфорта, который, возможно, испытывать должен.

– Не так шустро, – пытается отшутиться швед, когда в его голосе, впрочем, мало веселья. Ему не хватает Фриды для того, чтобы подняться, и мужчине приходится опереться о стену, чтобы, едва слышно кряхтя, подняться на ноги.

Бальтазар вздыхает тяжелее, когда Блетчли припоминает Кристофа. Друг становится очередным бременем на его совести. Он не может перестать думать о том, что, из-за компании и перспективы её закрытия, он вынуждает того практически остаться "на улице"; им ещё не удается поговорить об этом. Харт знает, впрочем, что Блоге не пропадет, но не может не чувствовать вину. Порой ему кажется, что сейчас он чувствует вину за всех и за всё.

Он испытывает облегчение, когда ему выдаётся возможность вернуться в квартиру с Фридой и закрыть за ними дверь. Бальтазар знает, что она всё ещё может уйти, но не жалеет о преклонении хотя бы из-за того, что она перестает говорить об его отце.

Он присаживается на диван, не доходя до спальни, когда откидывается на подушки и поднимает снова взгляд на Фриду:

– Я не хотел тебя обидеть, – всё же замечает Харт. Он не уверен в надобности замечания, но решает перестраховаться.

Он приподнимает ноги, забрасывая те на подвернувшийся пуфик, и позволяет себе расслабиться, в целом находясь практически в лежачей позе.

– Ты останешься или продолжишь держаться от меня подальше? – прямо интересуется швед, ловя женский взгляд.

– Я скучаю по тебе, – признается Бальтазар, но без намерений давить на неё этим.

Бальтазар кивает коротко, когда она просит его "больше так не делать". Он думает, что сделает всё, что от него зависит, чтобы не допустить подобного больше, потому что ещё одно распятие в своей жизни переживёт вряд ли.

– Этого больше не повторится, – лишний раз обещает швед. Он хочет, чтобы она была уверена, что больше ничего не послужит пищей для её кошмаров.

Он разглядывает её внимательно, подмечая, насколько женщина устала, прежде чем интересуется:

– Когда ты в последний раз спала?

Ему так же, как и ей, снятся кошмары после перенесенной пытки, но ослабленный организм каждый раз берет своё, заставляя проваливаться в царство Морфея без оглядки.

Вопреки тому, что Фрида говорит о том, что скучает по нему и что она готова остаться, Харт не испытывает облегчения от чужих слов. Он считает, что это звучит, как жертва, и что она может в любой момент уйти. Сейчас он, как никогда, остается уязвим и не уверен в себе после произошедшего, поэтому склонен толковать слова Блетчли не в свою пользу. Тем более, когда у неё действительно были весомые причины больше никогда не возвращаться к нему.

– Если ты остаешься только потому, что мне нужна помощь, – настороженно замечает Бальтазар, – то я найду её где-нибудь ещё.

Швед не хочет её обижать или грубить ей, но его коробит мысль о том, что она остается рядом лишь потому, что он не способен о себе позаботиться.

– Я хочу, чтобы ты осталась, – напоминает Бальтазар, – но не хочу, чтобы причиной этому было только моё состояние.

Ему нравится мгновением раньше, что она садится рядом, и он порывается её обнять, но сдерживается. Не в последнюю очередь, к тому же, что она садится немного дальше расстояния, позволяющего ему непринужденное безболезненное объятие.