MRR |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » MRR » amusement park. » Эврика [x]
imagine dragons – demons
CAI SELWYN, FRIDA BLETCHLEY, HERBERT FLOYD
DECEMBER 2003, A BIT TOO FAR TO BE ENGLAND
Так что же лучше — не искать в ночи,
крадучись, как пантера, искру правды?
Или найти ее, обжечься и понять,
что надо все равно ее искать? ©
Когда тебе обещают найти твоего убийцу,
убедись, что именно твоего убийцу нашли.
Бойтесь своих желаний.
Фрида относится скептически к идее лететь на самолете после того, как Кай в общих чертах описывает, что это такое. По его словам выходит, что это – огромная, железная махина, дьявольским образом поднимающаяся в небо, и, что важно, даже не размахивающая крыльями, хотя они у нее безусловно есть. Она пресекает все его попытки объяснить, как эта штука устроена, потому что с каждым словом он только больше заставляет ее сомневаться в том, что им удастся благополучно добраться, и немножко обиженно надувает щеки, когда ловит его насмешливый взгляд.
Он обещает, что будет отвечать головой за ее сохранность, и берет на себя все документы и прочее, что им необходимо. Они летят налегке, потому что не собираются задерживаться в гостях у Флойда.
Они преодолевают паспортный контроль без происшествий, хотя Фрида озирается вокруг со смесью недоверия и любопытства, привлекая, пожалуй, к ним лишнее внимание. Она считает, что это отдает легким безумием, и что должны быть способы добраться до нужного места иначе, и не слишком изначально верит в их затею.
Она останавливается столбом, когда наконец впервые видит то, о чем рассказывает ей до этого Кай. Самолет действительно выглядит огромным, и она округляет глаза, разглядывая его удивленно. По ее скромному мнению, у него нет ни единого шанса взлететь без магии, хоть Селуин утверждает, что все вокруг них, включая пилота, магглы.
- Нет, я туда не зайду.
Ведьма мотает головой, подтверждая серьезность своих намерений остаться здесь и не сдвинуться с места ни на миллиметр, но все же бросает на друга отчасти жалобный взгляд.
- Он же точно упадет, если взлетит. И вообще наверняка не взлетит.
Они все же заходят внутрь, когда Селуин бескомпромиссно заявляет об отсутствии у нее выбора, и она цепляется за его руку, стоит только самолету начать движение. Фрида практически не выпускает его руку во время всего полета, хотя бы просто на всякий случай, и выдыхает облегченно, когда они наконец-то оказываются вновь на земле.
***
Фрида просит дать ей пару минут, когда они подходят к нужному дому, и закуривает, не очень уж торопясь встретиться лицом к лицу с человеком, приложившим руку к ее убийству. На самом деле, ей требуется все ее мужество, чтобы в итоге оказаться здесь, и дело вовсе не в самолете, к которому она все еще относится скептически.
Ведьма заметно нервничает, пусть и старается не подавать виду. Опасается заходить внутрь, пусть и уверена отчего-то, что ему нет смысла убивать ее вновь. Тем более, что рядом с ней Кай, который не даст ее в обиду, если Герберту вздумается вести себя не слишком приветливо. Она осознает все это, но все равно чувствует напряжение.
- Не отходи от меня, ладно?
Она просит негромко, на всякий случай, потому что меньше всего горит желанием оказаться с ним наедине.
Фрида тушит сигарету носком туфли и вздыхает глубже, прежде чем постучать в заветную дверь.
Кай ждёт этого дня с нетерпением и не ждёт его вовсе. Он осознает, что их встреча с Флойдом должна стать началом конца. Магу не нравится солидный пласт непредсказуемости в происходящем, что потребует от него значительной выдержки и быстроты реакции. Герберт никогда не был болтлив, но отчего-то Селуину чудится, что ему придётся проявить сноровку, чтобы не дать Флойду взболтнуть лишнего.
Его единственный свидетель; свидетель зверского преступления, убийства молодой девушки, которая теперь сидела на соседнем с ним сидении в самолёте. Кай не знает, когда именно его жизнь скатилась в подобный фарс. В целом маг осознавал, что это произошло не без его стараний.
Селуин видит, что ей не по себе, когда Фрида не торопится знакомиться с Гербертом заново. Он знает с самого начала, что всё закончится этим.
Он не предлагает ей отступиться, потому что это было бы, в первую очередь, его малодушием.
Кай кивает, когда Блетчли просит не отходить от неё. Он также знает, что у него есть свои причины, чтобы не оставлять Фриду и Флойда наедине.
- Конечно, - лаконично подтверждает её просьбу Селуин, когда добавляет следом:
- Ты должна была как-то себе представлять её, вашу встречу.
- Скажи и сделай то, что ты хотела, - советует Кай, прежде чем Фрида направляется к двери.
Он ждёт, когда - или если - Флойд откроет дверь, с не меньшим трепетом, чем Блетчли.
Кай даёт ему время только на то, чтобы осознать, кто перед ним стоит.
- Evolutio golpe, - бросает Селуин, отбрасывая Герберта внутрь дома. Он знает, что сможет списать это позже на излишние нервы переживания за безопасность ведьмы. Сейчас его мало заботит то, как он будет оправдываться, но ему нужно было обмолвиться парой слов с Флойдом до того, как они должны были начать беседу.
Он убеждается, что Фрида остаётся далеко позади, когда находит Герберта в межкомнатном проеме, куда его отбрасывает заклинанием.
- Ты меня не знаешь, и я тебя не знаю, ясно? Если захочешь рассказать ей, кто её убил, я сгною твой язык, - обещает судья, чтобы слышали лишь они вдвоём, прежде чем сделать шаг назад. Он предполагает, что рядом с Фридой стоит быть осторожнее с заклятиями тёмной магии, но имеет пару козырей в рукаве, если Флойд не воспримет его угрозу всерьёз.
Он знает, что выглядит со стороны импульсивно и, пожалуй, неосмотрительно. Но отчасти считает, что это, как проявление эмпатии, может сыграть ему на руку.
Кай отходит назад, давая Герберту подняться.
- Expelliarmus, - равнодушно отбирает палочку у Флойда маг до того, как тот начинает ждать следующего нападения.
Он протягивает ту Фриде, потому что она сегодня была судьей и, если пожелает, палачом.
Кай молча отходит за плечо ведьмы, отдавая ей место на "сцене".
Фрида не знает, что хочет от Герберта в самом деле. Информации, покаяния или мести ему, человеку, отнявшему у нее жизнь. Она знает, что последний из вариантов не принесет ей ни спокойствия, ни удовлетворения, и верит, что все возвращается в жизни бумерангом. Если у кого-то и есть право наказывать за деяния, то явно не у нее.
Ее удивляет подход Кая, когда он достает палочку в первый раз, и пораженно выдыхает, когда Пожирателя отбрасывает вглубь дома еще до того, как она успевает что-либо сказать и даже почувствовать. Она заходит внутрь осторожно, скованная напряжением, несмотря на то, что здесь не одна, и боится, чертовски боится взглянуть в глаза человеку, из-за которого ее последнее воспоминание о прошлой жизни отдает нестерпимой, выкручивающей болью пыточного.
Ей до жути не нравится, что их встреча начинается не слишком дружелюбно, но за последнее время она привыкает доверять Каю, как человеку, который в разы лучше нее приспособлен к жизни в целом и в современном мире в частности. Она принимает за непреложную истину то, что он знает, что нужно делать.
Ведьма забирает палочку Флойда, но не держит ее в руках долго, оставляя на ближайшей столешнице. Она не достает свою, когда подходит ближе, разглядывая уже взрослого мужчину, а не того молодого парня, каким она его помнит. Фрида осознает ясно, что то, что было для нее всего несколько месяцев назад, для него было в прошлой жизни. И что сейчас их разделяет целых двадцать два года, за которые могло измениться слишком многое.
Фрида не достает свою палочку, потому что понимает в это мгновение особенно сильно, насколько ей не нужна месть. Ее мировоззрение не отдает обычно святостью, но сейчас она как никогда согласна с избитым постулатом о насилии, которое неизбежно порождает насилие. Она хочет разорвать эту кровавую цепь.
Ведьма знает, что им нужна в первую очередь информация, и что они пришли за ней, а вовсе не ради разговора по душам с ее палачом, но отчего-то не может собраться и перейти к сути сразу.
- Ты получил то, что хотел, убив меня?
Фрида спрашивает ровно, но чувствует как под конец ее предает, дрогнув, голос. Ей действительно интересно, стоило ли оно того, как стоит ли того каждое убийство, которое совершается. Она думает невесело, что никогда не предполагала, что дойдет до такой крайней степени пацифизма, когда одна мысль об этом вызывает отвращение.
- Обрел спокойствие, удовлетворение? То, зачем искал мести моему отцу.
Герберт не ждёт гостей. Он не ждёт их уже несколько лет, с того момента, как приезжает на острова. В первую очередь Флойд не ждет их потому, что на островах два с половиной человека, и никто из них не желает компании.
Здесь все, кроме приезжих, одиночки. У них нет прошлого, но есть будущее, застывшее в одной точке. Привыкшему к бодрой текучке людей, кадров и жизней, в магическом Лондоне, Флойду нравится, что один день на островах похож на другой. Также ему нравится, что здесь его никто не будет искать, потому что Министерство в целом, включая Аврорат, слишком ленивы, чтобы посмотреть дальше своего чопорного английского носа.
Герберт забывает это чувство – земли, уходящей из под ног. Он не успевает выдохнуть изумленно, когда отлетает в дверной проем, падая плашмя. Флойд не может дышать первые мгновения, после чего кряхтит от боли, прежде приземляясь поясницей на невысокий порожек. Селуин подлетает к нему раньше, чем ведьмак успевает оклематься. По мере узнавания губы Флойда искажаются в ухмылке, насмешливо-пошлой, полной сдерживаемых мучений.
По первости Герберт считает, что Балор, которого он не видел слишком давно, рехнулся на почве своего величия (он слышал о карьерных успехах собрата на службе у Темного владыки). Флойду требуется несколько мгновений, чтобы подметить его спутницу, и ещё немного – чтобы признать, кто она. Улыбка Герберта становится нежнее, но безумнее одновременно.
Он считает, что Селуин выделывается, и не пытается вернуть себе палочку, когда ту у него отбирают.
Герберт переводит взгляд сначала на старого знакомого, разбрасывающегося угрозами, а потом на неё – невинную девочку, когда-то расплатившуюся за грехи своего дурака отца.
Он слушает её внимательно и считает, что она не изменилась.
– Фрида Блетчли, – тянет Флойд, бросая за её плечо взгляд на Кая, своего надзирателя и её палача. Герберта начинало забавлять то, что девочка об этом не догадывалась. Он не понимает, как та не замечала жестокость, бессердечность в глазах Селуина. Герберт думает о забавной догадке, подытоживая про себя прописную истину, что любовь была слепа и зла.
– Как забавно, – отзывается Флойд. – Я постарел, а ты не изменилась с того дня, когда я тебя пытал.
Герберт говорит об этом спокойно, ровно. Как об очередных осадках, которые пообещали в Лондоне.
– Ты скучала по мне? – легкомысленно интересуется волшебник. – Жаль, что не могу ответить взаимностью, – следом подытоживает мужчина.
– Ты так уверена в этом, – тянет Флойд, бросая украдкой на Кая за её плечом блестящий лукавством взгляд, – что тебя убил я.
– Откуда? – живо любопытствует Герберт.
– Расскажи мне. Я имею знать, раз ты привела с собой палача.
Флойд получает удовольствие от того, что нервирует Селуина тем, что не уточняет, чьего именно.
Фрида не находит ничего забавного в том, что он убил ее. Отнял жизнь, вначале причинив боль, которую она, выросшая в любви и обожании, никогда не испытывала до этого, и как надеялась больше никогда не испытает. Ей не кажется забавным то, что он распорядился ее жизнью так, как захотел сам в тот момент, будто бы имел на это право. Будто бы чертова метка на руке превращала его в Бога.
Она не считает забавным то, что он говорит о пытках так, будто для него они обыденное дело. Будто она не первая и вовсе не последняя, кого он мучил так же. Она знает, что это действительно так, и не находит это забавным вдвойне.
Ведьма считает его позером, но не мешает спектаклю, который он разводит. Его вопрос не имеют смысла, и он вряд ли ждет на него ответа, когда интересуется, скучала ли она. Она сдерживается, чтобы не огрызнуться, потому что пришла к нему, как бы абсурдно это ни звучало, с миром, и собиралась придерживаться этого. Герберт провоцировал, и она отдавала себе в этом отчет.
- Он не палач, - она отзывается уверенно и настолько спокойно, насколько вообще может. – Я пришла не за местью, Герберт.
Фрида считает дружелюбие в их разговоре нежизнеспособным, потому что он – убийца, а она – жертва, но тешит себя иллюзией, что все пройдет мирно. Впрочем, ей кажется, судя по его тону, что за эти двадцать два года изменилось многое, но он вряд ли раскаялся в своих грехах.
- Я помню тебя. И пыточное, которое ты счел забавным испробовать на мне.
Ведьма не знает, почему вообще отвечает на его вопрос. Она проговаривает это прохладно, не сводя с него взгляда, и не рассчитывая на покаяние прямо сейчас, как и когда-нибудь в будущем, но все яснее осознавая, что между ними – пропасть. Что она, с ее воспитанием и мировоззрением, никогда попросту не сможет понять, каково это – отнять чужую жизнь.
- У меня не так много вариантов, кто именно убил меня, но это не так важно. Даже если это был не ты, это не делает тебя убийцей меньше.
Фриде не нравится, что он игнорирует ее вопросы, и она считает, что имеет право получить на них ответы, когда немного меняется в лице, позволяя проступить на нем жесткости.
- Ты не ответил на мой вопрос, Герберт. Не стоит забывать о гостеприимстве.
- Палач, - повторяет Герберт несмотря на замечание девочки, которая стояла перед ним, тешась надеждами.
Твой палач.
Твой палач!
Твой палач, - торжествующе пульсирует в его голове. Флойд не считает себя безумцем - и знает, что это не простая бравада, - но отмечает, что его возбуждает происходящее, атмосфера тайны и заговора, о которой Фрида Блетчли не знала.
"Он хорош," - подмечает про себя Герберт. Кай всегда был смышлёным малым. Смышлёным и изворотливым.
Он знает, что мог бы тыкать в Селуина пальцем и кричать: "Предатель, предатель!", но не делает этого. Флойд быстро понимает, что ему это неинтересно. Он слишком долго провёл на острове, безразличный к большому, алчному и злому миру.
- Пытать и убивать - это разные вещи, - со скукой на лице, как маленькой, объясняет ей Герберт.
- И ты пришла поговорить со мной, - с иронией в голосе подтверждает реальность происходящего маг, когда она признает, что у неё нет неопровержимых доказательств. - ...Пришла поговорить с чьим-то убийцей.
- Какая глупость, - не стесняется высказываться Герберт, прежде чем взглянуть на ведьму внимательней:
- Тебе разве нечего делать после смерти? Увидеться с родными, выпить чашку чая?
Он задумывается о гостеприимстве, когда констатирует задумчиво:
- Я слишком давно не принимал гостей...
Герберт видит, что её это выбивает из колеи - его промедление, его молчание.
Он отвечает неохотно, отчего-то, поразмыслив, разочаровываясь в возможных итогах их игры. Каждый из них кажется ему скучным.
- Я тебя пытал, - делает акцент на действии Флойд и морщится словно столкнулся с назойливым ребёнком-почемучкой.
- Это было приятно - знать, сколько боли это может доставить твоему отцу. Но, признаться, в моей жизни были и впечатления ярче, - равнодушно подытоживает Герберт.
- Что по поводу гостеприимства, - наконец, отзывается Герберт, - то, боюсь, я забыл, как его оказывать.
Флойд считает, что Каю стоит его убить. Он почему-то не сомневается, что тот так и поступит. Потому что он бы так поступил.
- Спроси своего палача об этом. Обо всем.
- Твой убийца должен знать лучше. Не я.
- Жаль, что тебе пришлось тащиться в такую даль.
Флойд усмехается вопреки словам, думая о том, что девчонке не стоило куда-либо ехать вовсе.
- Истина всегда ближе, чем мы считаем обычно.[ava]http://s9.uploads.ru/T5c6U.gif[/ava][sta]прокаженный[/sta][nic]Herbert Floyd[/nic]
Блетчли не перебивает, давая ему высказаться. Судя по манерности и говорливости Флойда, тот явно провел последнее время в одиночестве. Она считает, что они оказывают ему услугу своим присутствием, пока он окончательно не рехнулся здесь один. Впрочем, по ее мнению, он уже и так близок к помешательству, судя по тому, как говорит и себя ведет.
Она не перебивает его и понимает правильно, когда он делает упор на том, что пытал ее. Не убил, пытал, в то время как кто-то другой, тот второй, оказался автором пресловутого непростительного. Она считает, что это не делает Герберта менее виноватым, потому что он убил бы ее точно также, если бы не простая случайность.
Ей все равно, что он думает о ее действиях. Герберт никогда не умирал, чтобы так легко давать оценку. Не становился жертвой двух фанатиков, решивших отомстить таким образом не понятно кому и не понятно за что. Фрида помнит все, что они говорили ей, но до сих пор так и не может понять.
Она слушает его внимательно, стараясь держать себя в руках, но все же дергается, стоит Пожирателю упомянуть отца. Брат однажды говорит вскользь, что ее смерть подкосила отца, и поэтому он протянул в Азкабане недолго.
Фрида чувствует раздражение от того, что Герберт дразнит ее. Насмехается, увиливая от вопросов, и не говорит прямо. Ее сбивают с толку его слова об истине, потому что ей чудится в них что-то большее, чем банальное нравоучение, но она не может уловить, что именно.
Она забывает на несколько мгновений, в которые сокращает расстояние между ними, о том, что у нее за спиной стоит Кай. Сейчас ей в целом наплевать, как она выглядит и ведет себя, когда обхватывает пальцами его горло, потянув на себя и заставляя наклониться.
- Знаешь, почему ты еще не в Азкабане, Герберт? Потому что я этого не хочу.
Она хочет, чтобы он знал это. Знал, что все еще на свободе в эту минуту только потому, что она не ищет мести. Ни кровавой, ни той, на которую может рассчитывать по закону. Ведьма считает, что в этой ситуации ему стоит поумерить гонор, потому что может он и пытал ее далекие двадцать два года назад, и счел это забавным, но она никогда не отличалась ангельским терпением.
- Кто он, Флойд? – ирландка сжимает ладонь чуть сильнее, заставляя ногти впиться в кожу, но спрашивает вопреки почти ласково. – Кто мой палач?
Герберт не отрицает, что медленно сходит с ума, но за минувшие месяцы, некоторые из которых складываются в годы, ни разу не жалеет об этом. Он не жалеет ни о чем в целом. Флойд презирает идею о самобичевании и предпочитает принимать последствия своих поступков такими, какие они есть. Его устраивает его жизнь, и он знает, что этим отличается от Селуина, стоящего напротив него; он знает, что поэтому он его сильнее. И таковым останется, даже если Кай захочет поднять палочку и убить его. Герберт не сомневается, что тот найдёт способ оправдать свои действия перед Фридой.
Его восхищало это: то, какую иллюзию свободы действий создавал Селуин - и насколько ни грамма из неё не позволял девочке, пытающейся угрожать Флойду.
Фрида Блетчли не догадывалась, насколько была марионеткой, танцующей под мелодией чужой пастушьей флейты.
Герберт смотрит на неё с восхищением, когда, наконец, ведьма сжимает пальцы на его горле. Он считает, что давно пора.
Флойд считает, что сильнее их обоих, потому что не боится ни последствий в целом, ни смерти.
Герберт щурится хищно, не сдерживаясь, считая, что из-за комплекции обоих смотреться сцена должна комично. Ему нравится, что девочка задаёт правильные вопросы. Но, признаться, понаблюдав за раскладом, его больше не интересует разглашение информации. Не из-за угроз Селуина. Но потому что так интереснее.
Потому что это, определенно, должно быть больнее непростительного пыточного.
Флойд подаётся ближе, к женскому уху своими губами, считая связь, которая возникает между ними, интимной:
- Ты узнаешь, - обещает мужчина, вздыхая следом почти мечтательно. - Обязательно узнаешь.
Он не отрывает взгляда от Кая, зная, что тот если и слышит их разговор, то с трудом.
Герберт прожил долгую жизнь, чтобы понимать, что тайное всегда становится явным. Он сожалеет, что Селуин остаётся настолько наивен.
Он находит его психопатом, который обласкивает свою жертву, прежде чем распять. Снова. Неизбежно.
- Отправь меня в Азкабан, девочка, - отзывается Герберт, чувствуя её ногти на шее. - Сделай доброе дело.
- Твоему палачу должно это понравиться.
Герберт ждёт, считает секунды, прежде чем Кай выйдет из себя.
- Фрида, - следом удовлетворенно слышит Флойд обеспокоенный голос, - это бесполезная трата времени.
- Он сошёл с ума в своей норе.
Герберт считает, что Каю больше шли минувшие времена. Когда, поднимая палочку, в глазах мужчины, тогда - совсем мальчика, плескалось не меньшее безумие, чем его.
Фриде не нравится такая его близость, но она терпит, чувствуя кожей его дыхание. Она совсем немного боится его, потому что у нее в голове свежи воспоминания о том, что он с ней делал, но в большей степени она чувствует злость. Не на него тогда, но на него сейчас.
Ей не нравится игра в кошки-мышки, потому что он всем своим видом показывает, что кошка здесь далеко не она. Она полагает, что в его ситуации это неразумно, но также знает, что ничего поделать с этим не может. Идея применения силы ей не нравится в принципе, кто бы ни был перед ней. Впрочем, она бы не отказалась его хорошенько встряхнуть, чтобы он наконец-то ответил на ее вопрос, и они могли уйти. На самом деле, она не понимает, почему он тянет, когда она просит так мало. Всего лишь имя. Она не верит в его благородство и нежелание сдавать «друга».
- Ты знаешь, где находится Министерство, если так жаждешь общения с дементорами.
Ведьма считает его позером, говорящем об Азкабане так, будто ему ничего не страшно. Страшно, иначе зачем бы ему бежать от правосудия так далеко.
Фрида верит своей интуиции, намекающей в лоб, что в словах Флойда больше, чем кажется на первый взгляд, но ищет смысл безрезультатно. Ни малейшей догадки, на что он может намекать, и это бесит ее больше прочего.
Голос Кая отчасти отрезвляет, заставляя разжать пальцы и выпустить Пожирателя из хватки. Она наблюдает за ним мрачно, но не торопится уходить вопреки словам друга. Вопреки им, она не считает Герберта выжившим из ума, пусть его поведение и не кажется ей здоровым.
- Нет, он ответит на мой вопрос.
Она говорит это уверенно, потому что собирается получить ответ любым способом. На его счастье – любым безболезненным. Потому что она – не он. Она не станет пытать кого бы то ни было по своей прихоти.
- Если ты успел заметить, мы пришли с миром, Герберт. У меня нет желания пытать тебя, потому что твои методы мне омерзительны, но ведь есть и другие. Уверена, в этой дыре, куда ты трусливо сбежал, есть, где купить сыворотку правды.
- Так как насчет побыть хорошим мальчиком и избавиться от нашего общества как можно быстрее?
Кай, признаться, не знает, почему его старый "друг" молчит. Понимает, что его угроза вряд ли могла возыметь подобное действие. Селуин ощущает себя на редкость неспокойно, потому что идёт ва-банк, когда позволяет Фриде прийти сюда; он не стесняется выражений - именно "позволяет". И ему не нравится мысль о том, что Флойд может играть по своим правилам даже в столь щекотливой ситуации.
Кай также, как и Фрида, не считает, что тот безумен, и понимает больше, чем Блетчли. Он чувствует, как внутри начинает подниматься ярость, потому что Герберт насмехается над ним, намеренно изматывая нервы.
Балор вспоминает об этом на короткое мгновение - как бывает сладко порой накладывать пыточное, наблюдая, как человек ломается под натиском невыносимой боли.
Наваждение судьи, впрочем, проходит достаточно быстро.
Кай морщится, пользуясь тем, что смотрит Фриде в спину, стоит ирландке упомянуть сыворотку. Он считает, что в свои двадцать она была сообразительна не по годам. Со всем прагматизмом Селуин признает, что это, при всей привлекательности смекалки ведьмы, не идёт ему на пользу.
Он ждёт заворожённо, словно зная об этом на перед, когда Герберт снова бросит ему клич о том, что он - его палач. Кай не видит смысла разочаровывать Флойда на этот раз.
- Lasum Bonus, - безразлично произносит Балор, взмахивая палочкой. Герберт неизбежно вскрикивает от боли, когда с хрустом ломаются кости его левой ноги.
- Аккуратнее с желаниями, - холодно, преображаясь из состояния дружелюбного соседа, советует Селуин.
Он перехватывает инициативу, потому что последнее, что ему нужно - это чтобы Фрида узнала правду.
- Она просила тебя об имени, - делает шаг ближе Кай, с любопытством разглядывая свалившегося на пол Флойда.
- Скажи ей имя, - делает едва уловимый акцент на последнем слове маг.
Он считает, что Герберт должен быть мальчик сообразительный. И знать менее редкие имена, чем то, что принадлежало Селуину.
Фрида выдыхает пораженно, когда слышит заклинание и видит впервые воочию, как оно работает. Она узнает о нем в Мунго случайно, вклинившись в разговор двух колдомедиков, обсуждающих пациента, и чувствует неприятный холодок, пробегающий по телу. На самом деле, ей не понятно, почему Круцио пользуется такой популярностью у Пожирателей, когда есть не менее жестокие методы пыток, за которые после не придется расплачиваться пожизненным заключением в Азкабане.
Она слышит хруст костей и рефлекторно морщится, представляя насколько Герберту больно. У нее вызывают неприязнь методы Кая, и сейчас она смотрит на него несколько иначе. Она знает, что коробит ее больше всего – безразличный тон, которым он произносит заклятие. Ей на мгновение кажется, что ее представления о нем, как о человеке, о ее друге, не больше, чем иллюзия, и она, на самом деле, ничего о нем не знает.
Потому что Кай, которого она знает, не ломает кости людям, даже, если это Пожиратель Смерти.
Ведьма не пытается его остановить, наблюдая молча и чуть в стороне, но не испытывает от происходящего восторга. Как она уже сказала Флойду – всегда есть другие методы.
Она отдает отчет в том, что ее методы, возможно, не столь действенны, и с такими как он нужно разговаривать на их языке. Пожиратель все же называет фамилию – Пиритс – знакомую ее смутно. Ирландка вспоминает с трудом манерного молодого человека в белых перчатках, которого видела однажды мельком на рождественском приеме, и не может отделаться от ощущения, что что-то не так. Что она точно запомнила бы его или его дурацкие перчатки.
Фрида признает, что не может знать наверняка, и что вообще не понимает, как возможно, чтобы память работала так избирательно, и бросает на Герберта сочувственный взгляд. Ей действительно жаль, что все получилось именно так.
- Сам справишься?
Они уходят, получив прежде его положительный ответ, и идут некоторое время молча. Она не торопится заговаривать первой, обдумывая произошедшее и новую информацию. На самом деле, она не может определиться с тем, что чувствует, узнав имя своего убийцы.
Она останавливается, доставая из сумочки сигареты, когда все же не выдерживает:
- Как ты думаешь, он сказал правду? Это был Пиритс?
- Что с ним сейчас?
У ведьмы много вопросов к Каю, и она не берет паузу, спрашивая следом:
- Зачем ты это сделал? Мы бы и так нашли способ его разговорить.
Кай не испытывает сожаления за то, что сделал, когда они всё же уходят, оставляя Герберта разбираться с его травмой. Селуин подмечает, как наблюдает за происходящим Фрида, но не желает оправдываться. Мужчина считает, что уже зашёл слишком далеко, чтобы останавливаться и позволять малодушию брать верх - и что, решив иметь дело с пожирателями, Фриде стоило понимать, на что она идёт. Кай отдаёт отчёт в том, что с пожирателями она имела дело в большей степени, чем бы того хотела.
Селуин отмечает, что отчего-то не находит спокойствия после того, как Флойд выдал его имени. Маг не может сказать точно, что его тревожит, но на данный момент ощущает себя не в своей тарелке.
Он не курит, но в этот раз отчего-то задумывается о том, чтобы попросить у Блетчли сигаретку. Кай отвлекается быстро, стоит ведьме задать вопрос.
- Не вижу смысла ему лгать, - лукавит Селуин; он, впрочем, считает, что в иной ситуации у Флойда действительно не было бы причин обманывать.
Он помнит Пиритса и то, как тот остался на майском поле битвы. Никто не знал, кто именно его убил - свои или чужие. Никто (возможно, кроме его семьи) не выказывал к этому должного интереса.
- Почему ты сомневаешься? - интересуется маг перед тем, как всё же ответить на вопрос молодой женщины:
- Пиритс мёртв, - лаконично констатирует Кай. - Его тело нашли, когда закончилась Битва за Хогвартс.
Он медлит, прежде чем взглянуть на ведьму:
- Мне жаль.
Селуин не формулирует до конца причину, почему соболезнования приносит, но интуитивно считает их необходимыми.
Ответ о его собственных методах даётся Каю в итоге легче, чем мужчина изначально предполагает:
- Я видел за последние годы многих, похожих на него, Фрида. Язык гуманизма или пацифизма - неподходящий метод для общения с ними.
Кай интересуется следом, испытывая отчего-то больше любопытство, чем заботу:
- Ты в порядке?
Фрида коротко кивает, когда Кай говорит, что Флойду нет смысла лгать. Она согласна с этим, потому что и до этого не видела смысла ему вовсе утаивать от нее дело давно минувших лет, когда он очевидно не испытывает сожаления за совершенное. Ей, в общем-то, и не нужно его сожаление. Ничего больше того, за чем она пришла.
Она не знает, что ее настораживает в поведении Герберта, и почему ее терзают сомнения в его искренности. Возможно, из-за цирка, устроенного им, потому что выдай он имя сразу, она поверила бы безоговорочно. Ирландка осознает, что нет никакой разницы, сказал ли он сразу или потянул для приличия время, пощекотав ей нервы, стараясь вывести из себя.
- Герберт не похож на человека, которого можно так просто запугать. Даже подобной пыткой. Он сказал имя, но не потому что ему было больно, и он испугался продолжения.
- Он сказал, потому что захотел. Что мешало ему соврать?
Ведьма знает, что может быть не права, но делится размышлениями, отчасти из желания, чтобы он ее переубедил. Ей не нравится перспектива безуспешно гоняться всю жизнь за прошлым, и она хочет попытаться поставить точку в истории со своей нелепой смертью.
Она отчего-то не испытывает ни облегчения, ни радости от этого имени, как и от информации, что он мертв. Ничего, равнодушие, которое кажется ей нездоровым, потому что она уверена до этого, что ее метания прекратятся, стоит ей узнать, кто был тем вторым Пожирателем.
- Пиритса трудно не узнать, - она неуверенно рассуждает вслух, - особенно эти его ужасные белые перчатки. Не понимаю, как я могла его забыть.
Фрида усмехается невесело в ответ на его сожаление, потому что он, кажется, до сих пор не верит, что ей действительно не нужна никакая месть.
- Наверное, это к лучшему. Можно не бояться столкнуться с ним снова. Если он, конечно, внезапно не воскреснет.
Она не собирается ни в чем упрекать Кая, но ждет ответ на свой вопрос отчасти нетерпеливо.
- Если бы язык гуманизма был в большей моде, возможно, смертей было бы немножко меньше.
Фрида улыбается ему тепло, потому что несмотря на разные методы, он все равно ее друг, и она ценит его помощь. Ведьма качает головой, признавая очевидное:
- Нет, - она оглядывается вокруг, прежде чем заметить, - не знаю, как насчет сыворотки правды, но выпить здесь точно найдется. Ты не против?
Кай считает, что у неё хорошая интуиция, потому что другого или другую, вероятно, не гложили бы такие сомнения. Несмотря на то, что вопрос касался столь щепетильной темы, как её смерть, у ведьмы хватало храбрости ставить под сомнение слова её недоброжелателя. В целом, глядя на то, как изгалялся Флойд, Кай осознает с неприязнью, что роль недоброжелателя грозится быть его клеймом.
- Возможно, это последствия "воскрешения", - высказывается Селуин в ответ на чужие сомнения о силе памяти. - Мы до сих пор не знаем до конца как и на что способен повлиять процесс возвращения. Кай подходит ближе, когда обнимает её за плечи дружески, в качестве моральной поддержки.
- Выброси это из головы, - он чувствует себя Иудой, но в остальном говорит искренне, потому что не хочет, чтобы она терзалась. Потому что, если она не желает предпринимать каких-либо других действий, нет никакой разницы чьё имя назвал бы Флойд. Селуин считает, что Фрида ищет не правосудия, но избавления от гложущей неизвестности - и что она его находит.
Кай следом обнимает её коротко, потому что, если задуматься, ей всё ещё двадцать. Девочкам подобного возраста не предполагалось переживать подобные потрясения в целом. И если переживать, то совершенно точно - не в одиночестве. Эта причина была одной из тех, по которой Каю нравилось, что Фрида рассуждает вслух. Вторая была более эгоистична: он имел возможность знать, что происходит в её голове.
- Не сомневайся в словах Флойда, - даёт напоследок совет судья, - он мог не бояться продолжения, но таких, как он, оно редко пугает. Обычно они переживают за сохранность своей шкуры в целом и точно знают, чего они стоят; вероятно, Герберт убедил себя, что Пиритс не стоит его страданий. Тем более, будучи в могиле, - Кай небрежно пожимает плечом, подводя итог:
- Мы дали ему повод закончить нелепую игру, которую тот начал.
Кай переключается на более приятную тему, когда усмехается в ответ на чужое предложение:
- Да, - решительно подтверждает намерения мужчина, - выпить нам обоим не помешает.
Кай считает по итогам, что на островах находится больше баров, чем людей, но основное действо они переносят в самолёт, потому что их ждёт многочасовой перелёт, а они оба хотят домой.
Также они оба не знают меры, потому что сегодня - большой день, окончание долгих поисков. Для Фриды - убийцы, для Кая - спокойствия, даже если относительного. Убежденности, что она ни о чем не узнает, потому что Флойд сыграл в итоге свою партию, как по нотам.
Селуин, признаться, выпивает достаточно, когда, поймав чужой, также блестящий из-за алкоголя взгляд, в итоге целует её, сидящую рядом на сидении. Кай не строит никаких планов на будущее, но ему нравится то, что она ему отвечает.
Они добираются на такси до его квартиры, где вытягиваются поперёк его кровати, слишком нетрезвые, чтобы думать о возможных приличиях, и проваливаются в сон в следующие пару мгновений.
Фрида не спорит, что ее выборочная амнезия может быть следствием воскрешения. Она, как и все остальные, знает об этом не так уж много, несмотря на то, что не раз ловит себя на мысли, что хотела бы разобраться. Как минимум – из интереса, как максимум – чтобы знать, что будет со всеми воскресшими дальше.
Она доверяет Каю и старается действительно последовать его совету и перестать думать об этом. Хотя бы сейчас, потому что у них впереди долгие часы перелета, и она вовсе не хочет все это время грызть себя сомнениями. Если Герберт не соврал, то она получила желаемое, и теперь стоило оставить прошлое там, где ему было самое место – далеко позади. В конце концов, у нее и без того хватает забот.
Ей нравится, когда он ее обнимает, потому что ей сейчас это действительно нужно. На самом деле, она не имеет ни малейшего представления, почему он вообще носится с ней так долго, когда ему ничего не стоило отделаться от нее, объявив ее затею провальной.
Они действительно направляются в один из баров, заодно успев пройтись по берегу. Ведьма считает, что Герберт все же знает толк в жизни, раз выбрал это место для того, чтобы залечь на дно. Несмотря на ее любовь к шумным городам, с кипящей вокруг жизнью, сейчас ей нравится, что здесь так малолюдно.
Ведьма недовольно хмурится, когда Кай говорит, что им уже пора, потому что еще нужно добраться до самолета, но покладисто кивает, стоит ему упомянуть, что они смогут продолжить и там.
Через пару часов в самолете она уже готова согласиться, что маггловские изобретения не так плохи, особенно, если перестать задумываться, как эта штука держится в воздухе. Она отказывается от предложения Кая все же объяснить, и считает, что ее версия лучше – где-то на борту наверняка есть волшебники.
Фрида не знает, сколько они успевают выпить, прежде чем он наклоняется к ней, целуя. Она, как и он, не задумывается о последствиях, когда отвечает ему, потому что все это будет потом.
Она засыпает еще в такси, по дороге в его квартиру, а после не находит ни сил, ни желания во что-нибудь переодеться, когда падает на кровать, устраиваясь у него под боком.
Вы здесь » MRR » amusement park. » Эврика [x]