Фриде дается с трудом мысль, что ему действительно все равно на то, как выглядит ее тело. Она стесняется еще какое-то время, впрочем так и не сумев побороть это до конца, но он раз за разом пресекает все ее попытки спрятать от него отметины. Он говорит ей еще не раз, что она нравится ему такой, какая она есть, и она не знает, как выразить ему благодарность за то, что это и правда не вызывает у него отвращения. Она думает иногда, что это лишь затишье перед бурей, но ему удается вновь и вновь убедить ее в обратном.
Все идет своим чередом, и Кай все также много работает, но ведьма замечает с удовольствием, что отныне он не пытается задержаться в Министерстве дольше положенного. Она осваивается в Мунго куда лучше, переставая быть ходячим бедствием и становясь более организованной, и старается слушать внимательнее, когда рядом говорят о возвращенцах. Она знает от Кая, что в Министерство из Мунго стабильно поступают отчеты о наблюдениях за ними, и знает также, что в них не так много толку. Ведьма знает по себе, что в большинстве случаев возвращенцы живут той же обычной жизнью, без каких-либо специфических жалоб на самочувствие.
Фрида пытается разузнать у него, чем занимаются в Отделе Тайн, но он отмахивается шутливо, объясняя, что этот отдел не зря носит свое название. Все, что происходит за их дверьми, никогда не выносится на обозрение. Она подозревает, что у него все же есть какие-то свои догадки о происходящем, но не пытается давить, надеясь, что рано или поздно он поделится сам, потому что ее всерьез интересует этот вопрос.
Она компенсирует это тем, что узнает все о его отделе, находя его немного скучным. Ей кажется, что они все - и Мунго и Министерство - топчутся на месте, потому что попросту не знают, что делать дальше и не могут найти ответы хотя бы на некоторые вопросы. Ей не нравится это, потому что чем дальше, тем более ее заставляет нервничать неизвестность, когда она, ведомая интуицией, не может отделаться от ощущения, что все не так просто. Не может быть так просто. В их возвращении есть какой-то подвох, и она хочет знать какой.
Фрида возвращается из больницы раньше Кая, подмечая на комоде папку, и не придает по началу ей много значения, когда разувается и снимает пальто, проходя вглубь квартиры. Она оставляет ее на кухне, решив, что посмотрит, когда будет готовить ужин, и забывает о ней до тех пор, пока действительно не возвращается снова на кухню.
Она думает по началу, что это документы его отдела, пока не замечает небольшой логотип на одном из листов с незнакомым названием. Ей не требуется много времени, чтобы сообразить, что это название какой-то частной фирмы, а после пролистать несколько досье с историями болезни. К моменту, когда в дверях начинает греметь ключ, она приходит к выводу, что все, кто указан на этих листах - возвращенцы. И, признаться, ее смущают описания некоторых опытов, проводимых над ними.
Блетчли выходит в коридор с папкой, привычно коротко целуя Кая, пока он снимает с себя пальто, и дожидается, когда он разуется.
- Расскажешь, что это?
Она машет папкой, не сомневаясь, что он знает, что внутри, и спрашивает спокойно, без претензий.
- Ты оставил на комоде, а мое любопытство не позволило мне пройти мимо.

Фрида отдает ему папку, не сопротивляясь, потому что, признаться, уже видела все. Ей хватает времени, чтобы изучить ее если не досконально, то все же в должной мере. Она не понимает только одного - какое это все имеет отношение к Каю, когда за все то время, которое они проводят вместе, он ни разу не упоминает никакую частную контору, занимающуюся исследования такого рода. И не упоминает вовсе не потому, что она не спрашивает. Он как никто другой знает, насколько ее интересует эта тема.
Она не видит смысла скрывать, что читала, и коротко кивает, подтверждая, что действительно не просто пролистала. Ведьма реагирует спокойно вовсе не потому, что ей нравится все увиденное, но скорее желая для начала разобраться в ситуации, прежде чем делать какие-то свои выводы. Она полагает отчасти, что дело скорее в ее отношении к Каю и доверии ему. У нее нет желания обвинять его в чем-то, и она хочет дать ему шанс объяснить ей все.
Фрида не знает, откуда у нее уверенность, что у него вообще есть какие-то объяснения, но привыкает за все это время доверять ему безоговорочно. Иногда ее это даже пугает - то, насколько она готова принять на веру все, что он ей скажет, и сделать все, что попросит. Однако с момента ее воскрешения он ни разу не дает повода усомниться в нем, и она гонит собственные мимолетные страхи прочь. У нее нет причин не доверять человеку, который заботится о ней с таким рвением, как это делает он.
- Об экспериментах над возвращенцами. Если честно, не очень хорошо поняла, как они проводятся, но судя по заключениям, не все прошли успешно. Я права?
Ни в одном досье об этом не сказано черным по белому, но ей хватает сообразительности, чтобы самой сделать вывод из представленной информации. Она жалеет об отсутствии описания опытов, потому что в таком случае ей, возможно, стало бы понятнее, но отчасти, пожалуй, побаивается узнать больше. Фрида слышит, какие ужасы порой рассказывают об Отделе Тайн, и меньше всего хочет, чтобы в чем-то подобном был замешан Кай.
- Что это за место? Министерство в курсе всех этих экспериментов?
- Ты никогда не говорил мне об этом, - она не хочет на него давить и говорит без упрека, потому что не спросить не может. - Почему?

Фрида слушает его внимательно и не может избавиться от ощущения, что ей что-то не нравится. Он говорит спокойно и достаточно уверенно, и она верит в его благие намерения, когда он говорит, что они стараются не вредить, но ей, пожалуй, не нравится в корне идея экспериментов, проводящихся над живыми людьми, которые могут привести к печальным последствиям.
Она понимает его научный интерес и желание разобраться, потому что это, в конце концов, его работа. Он должен найти ответы на вопросы, которые интересуют общество, потому что, возможно, тогда станет проще им всем. Она все еще помнит свой страх во время нападения и не хочет представлять, сколько человек подверглись тому же. И сколько из них остались живы. Ей не меньше, чем ему хочется знать, чем вызвана подобная аномалия, заставившая вернуться к жизни столько давно умерших, но она, не скрывая слишком гуманистического подхода к жизни, не уверена, что это знание стоит искалеченных жизней. Им всем и так приходится нелегко.
Ведьма устраивается за столом, не возражая. В целом, ей не нравится абсолютно все в его затее, включая то, что все это - незаконно. Ей хватает сообразительности, чтобы понять, что это может сулить большими неприятностями для него, если о его деятельности все же узнают в Министерстве, и она чувствует, как напрягается против воли, несмотря на то, что хочет верить, что у него все под контролем.
Фрида морщится по мере его рассказа, заслышав, что не все выдерживают испытания.
- Что происходит с теми, кто не выдерживает? В чем это проявляется?
Она не хочет на него давить и уж тем более ссориться, но спрашивает требовательно, желая получить ответы на вопросы хотя бы сейчас, если он не рассказал об этом ей раньше.
- А разве меня это не касается?
Ведьма считает его аргумент не слишком убедительным, потому что ее это касается напрямую. Начиная с того, что она сама вернулась с того света и жаждет знать, каким образом, заканчивая тем, что своими опытами над людьми он ставит под угрозу их, и что для нее важнее - себя.
- Где вы находите людей для ваших экспериментов? Ни за что не поверю, что они выстраиваются в очередь, чтобы в этом поучаствовать.
- Это же все добровольно, да? - она смотрит на него с легким подозрением, но, в общем-то, не ожидая какого-то иного ответа. Что она знает точно, так это то, что Кай ученый, а не садист.
- Тебе придется мне все рассказать, иначе я оставлю тебя без ужина.

Фрида смотрит скептически на заявление, что пока они обошлись без смертей, и считаешь, что это "пока" звучит не слишком уж жизнеутверждающе. Потому что, по ее мнению, с такими вещами нужно быть как можно осторожнее, и она боится, что однажды, все эти ученые заиграются слишком сильно, и тогда непременно будут жертвы. До нее уже и так доходят порой слухи о том, что происходит в Отделе Тайн, и пусть она и хочет считать это всего лишь слухами, но ее пробирает дрожь от некоторых подробностей, которые рисует чужое богатое воображение.
Она не знает, можно ли это сравнивать, но считает, что игры с психикой ничуть не лучше живодерства. Более эстетичны, возможно, но вред, наносимый может быть ничуть не меньше. Ее коробит от того, что те, кто не выдерживает опыты, оказываются выброшены без памяти в чужой для них мир.
- У них же есть родственники, друзья. Те, к кому они возвращаются. Вы лишаете их этого, лишаете магических способностей и отправляете к магглам совсем одних? А тех, кто сходит с ума, упекаете в психушку?
Ведьма говорит взволнованно, не сдерживая эмоций, потому что ее действительно нервирует то, что он делает. Как минимум, она считает это жестоким.
Он говорит правду - она действительно видит все, что происходит. Пожалуй, даже больше, чем видеть хотела бы, потому что все происходящее задевает ее раз за разом все сильнее. Она знает, что нужно искать решение, но полагает, что они ищут его не там. Возвращенцы никому не приносили зла. Зло несли те, кто считал себя в праве решать, кому стоит жить, а кому умереть.
У нее отчего-то перехватывает дыхание, когда он говорит, что они ищут способ пресечь возвращение умерших.
- Что, если вы перекроете потоки, и все те, кто воскрес, умрут снова?
Фрида не говорит "я", потому что действительно переживает за всех, но знает, что до дрожи боится умирать снова.
- Я думаю, что тех, кто мечтает, чтобы к нему вернулся любимый человек, куда больше, чем тех, кто винит во всех бедах нас, - она проговаривает негромко, немного растерянно, ловя себя на мысли, гложущей ее уже давно. - Возможно, ко мне когда-нибудь мог бы вернуться отец.

Фрида осознает, что он говорит ей, и признает, что отчасти он прав. Если они никого не заставляют, то желающие сами понимают в полной мере то, во что может обернуться их дальнейшая жизнь, если эксперимент не удастся. Она понимает, что его компания делает все возможное, чтобы приглядывать за ними, и отчего-то ни на грамм в этом не сомневается. Потому что Кай не жестокий и понимает всю ответственность, которую несет за этих людей, несмотря на то, что они приходят сами.
Она понимает все это, но не может отделаться от мысли, что это неправильно. Что ради какой-то общей "высшей" цели страдают невинные люди, которые, возможно, и не осознают до конца на что идут. Она понимает, что это, в первую очередь, проблема их самих, но не может избавиться от неприятного чувства от того, что Кай имеет к этому непосредственное отношение.
Ведьма качает головой на его попытку убедить ее в том, что они действуют осторожно. Ей не верится в это по одной простой причине - никогда не следует исключать возможность непредвиденной ошибки. Особенно, в таких материях, которые не подвластны никому из них. Она знает, что в ее желании оставить все как есть, возможно сквозит просто трусость, но она боится представить, сколько боли они принесут людям, если вдруг их расчеты окажутся не верны.
- Вы можете навредить раньше, чем сами осознаете это. Случайно, потому что никто не застрахован от ошибки. Только у вашей ошибки может быть слишком высокая цена.
- Я не хочу умирать еще раз. И уверена, что никто из нас этого не хочет.
Она, вместе с тем, не спорит, что он прав. Количество возвращенцев действительно пугало, и, рассуждая здраво, она понятия не имела, что будет, если их станет куда больше, чем их мир способен в себя вместить.
- Ты отнимаешь у людей надежду увидеться вновь с теми, кого они любят, - ирландка улыбается невесело уголками губ,  понимая, что в его аргументах больше логики и здравого смысла, чем в ее. - Это жестоко.
Фрида не обвиняет его и старается говорить мягко, но не готова все же сейчас признать его точку зрения. Она, пожалуй, руководствуется голым эгоизмом, когда говорит об одной конкретной надежде на возвращение одного конкретного человека. Ирландка знает, что не будет никоим образом мешать Каю, но чувствует, как внутри все сжимается от осознания, что ее надеждам возможно действительно не суждено будет сбыться, если он достигнет того, чего хочет.
Она отвлекается на мысль о том, что не всегда знаешь точно, кого благодарить за возвращение к жизни, и отчего-то задумывается об этом впервые. Ей кажется очевидным, что ее воскрешает брат, но сейчас из природного любопытства она хочет проверить. Не слишком впрочем рассчитывая на иной результат.
- И много желающих стать лабораторными крысами? Откуда они вообще узнают об этой компании?

Фриде не нравится, что она против воли на него давит, высказывая недовольство, но и молчать не может тоже. Потому что ей все это кажется неправильным, вот только проблема заключается в том, что она не знает, как делать это иначе. Он несомненно раз за разом оказывается прав, когда говорит, что какие-то меры необходимы, и она, критикует, не предлагая ничего взамен. Она осознает, что не помогает ему ни капли, делая только хуже.
Ведьма, помедлив, все же кивает на его обещание не навредить, и следит за ним, пока он встает со стула, оказываясь напротив нее. Она касается свободной ладонью его щеки, пробегая ласково большим пальцем по его скуле, и смотрит тепло. Их разговор ничего не меняет в ее отношении к нему, и она хочет, чтобы он это знал, если вдруг она заставила его сомневаться.
Она смотрит отчасти виновато в ответ на его строгий взгляд:
- Я просто хочу, чтобы все было как-то...правильно. Но не знаю как.
Фрида не скрывает, что у нее в самом деле нет никаких иных предложений. Она успевает ответить на его поцелуй, прежде чем он отстраняется, и понимает, что готова довериться ему, если он уверен, что знает, что делает. Ей нравится его обещание позаботиться о ней, и она хочет верить, что он будет помнить, что рискует не в последнюю очередь ее жизнью. Она верит со всей искренностью в то, что он никогда не причинит ей вреда.
Ведьма слушает его внимательно, когда он все же начинает объяснять, откуда берутся добровольцы, желающие поучаствовать в экспериментах, и осознает раньше, чем он говорит сам, что желающих должно быть не так много, как им хотелось бы. В особенности, после всех этих слухов об Отделе Тайн и пропаже людей. Она может понять возвращенцев, которые не горят желанием рисковать собственной жизнью, а лишь хотят прожить полагающийся им остаток лет в спокойствии, воспользовавшись в полной мере тем шансом, который дает им судьба вновь.
Она раздумывает несколько мгновений молча, прежде чем поймать его взгляд вновь:
- Я могу помочь. Тебе ведь подойдет любой возвращенец, да?
- В любом случае, чем больше подопытных, тем лучше.

Фрида хочет помочь, потому что, кажется, для него это действительно важно. Она все еще не согласна ни с целью, ни с методами, насколько успевает узнать их, но готова принять, что у них расходятся взгляды на мир, и он смотрит куда более трезво. Сейчас ее волнует больше то, что он делает все это ради благой, в общем-то, цели.
Она верит ему и верит, что он старается не вредить людям. На самом деле, она не отдает отчет себе до конца, насколько его опыты могут быть действительно опасны, но не допускает мысли, что он может как-то навредить ей. Ведьма верит в то, что сможет выдержать все, чтобы там ни было. Тем более, если это будет под его контролем.
- Какая разница, на ком ставить опыты? - сейчас она действительно не видит разницу, не понимая, в общем-то, почему он ей отказывает. Из того, что он говорит, она не находит для этого никаких причин. В конце концов, если что-то пойдет не так, они всегда могут прекратить. После уже нескольких проведенных подобный экспериментов, он, она уверена, сможет заметить сразу, если появятся причины для беспокойства.
- Или ты думаешь, что я не выдержу?
Ведьма смотрит с шутливым возмущением, признавая, что, возможно, во многом слабее, но исключительно в физической стороне вопроса. Насколько она понимает, в его испытаниях это вовсе не главное.
- Я не хочу, чтобы ты занимался этим один, - ирландка отвечает честно на вопрос "зачем", потому что ей не нравится, что все это не слишком законно и может обернуться неприятностями. - И хочу знать, что происходит.
Фрида знает, что ее мотивы не особо альтруистичны, потому что не ставит себе целью действительно спасти человечество. Ее со всей искренностью больше волнует он, и то, что для него эта работа имеет значение.
- Если я могу помочь тебе, то почему бы мне это не сделать? Ты будешь контролировать весь процесс, ты увидишь, если что-то пойдет не так, - она продолжает убеждать его, когда ей кажется, что он немножко сдает позиции.
Блетчли встает со стула, ловя его руку и притягивая к себе ближе.
- И да, я хочу экскурсию в любом случае.
Она тянется к нему, касаясь почти невесомо губами шеи, и знает, что играет нечестно, когда просит негромко следом:
- Соглашайся.