Бьорн считает, что все проблемы Фриды Блетчли исходят из того, что она не умеет держать себя в руках – полная противоположность его ненаглядному брату. Харт отдает себе отчёт в том, что ходит по тонкому льду, когда дразнит её – в отличие от остальных, он не стремится недооценивать ведьму. Его впечатляет то, что она делает с телом Долохова, и швед не стремится повторять судьбу русского.

Чем больше Фрида говорит, защищая бывшего мужа, тем больше Бьорн считает, что у его брата занятный вкус в женщинах.

Ему нравится, что она просит его объяснить убийство. Нравится вызов, с которым к этому подходит ведьма. Бьорн, признаться, не собирается вдаваться в подробности, но оказывается готов к чужой провокации.

Младший Харт вытаскивает из внутреннего кармана плаща волшебную палочку словно фокусник.

– Орудие убийства, – обьявляет Бьорн, разглядывая присутствующих.

– Бальтазар не использовал свою основную палочку, потому что он не дурак, – объясняет швед.

– Вместо этого он воспользовался палочкой, некогда принадлежавшей его погибшему брату. Не так ли? – невсерьез просит подтвердить его слова Бьорн, бросая взгляд на брата. В этот момент швед считает, что тому пора начать догадываться о том, кто перед ним стоит.

– Для тех, кто не знаком с правилами владения подобными проводниками магии, то никто не смог бы колдовать этой палочкой, кроме родственника, – поясняет Бьорн, чтобы  развеять сомнения присутствующих в своих словах.

– У Бальтазара толком родственников не осталось, – небрежно добавляет колдун.

– Наш всеми любимый Антонин Долохов погиб от удушения, свойственного сильному боевому заклятию, – продолжает Бьорн, чтобы следом наложить выявляющее заклинание. Палочка, дрожа, без труда демонстрирует последним заклинанием то самое боевое, которое подходит как причина смерти Антонина.

– Как я и сказал, – спокойно подытоживает младший Харт, переводя взгляд на Фриду, потому что не хочет смотреть на брата в этот момент:

– Лучше не разбрасываться пустыми признаниями.

– Бальтазар убил Антонина. Он оставил достаточно следов. Это сможет подтвердить Яксли, который нашел тело Долохова, – объясняет швед.

Бьорн наблюдает за Блетчли внимательно, чтобы понять, когда он переходит черту.

Он не дожидается, пока она решит продемонстрировать свои способности, и погружает ее в небытие быстрым заклинанием, чтобы после заняться братом без угрозы для своей жизни.

***

– Блетчли, – Бальтазар зовёт женщину негромко, склонившись над диваном. Чародей представляет из себя жалкое зрелище, демонстрируя первым делом разбитую губу и несколько ссадин на лице, потому что общение с Бьорном даётся ему не без боя. Во всех смыслах.

Бьорн, сидящий в соседнем кресле, наоборот выглядит не в пример свежее своего старшего брата. После того, как он выпроводил Яксли, у них с Бальтазаром был увлекательный разговор. Впрочем, младший Харт считает, что они ещё не закончили, но пришлось признать, что Блетчли, лежащая без сознания, требовала должного внимания.

Бьорн дожидается, пока она придет в себя, когда отмечает без прелюдий:

– Я не мог позволить тебе продемонстрировать стихийную магию, поэтому пришлось отправить тебя в нокаут, – он разводит руками, отмечая миролюбиво:

– Ничего личного.

Бальтазар считает, что его брат невыносим, когда обращается к Фриде, объясняя со вздохом:

– Помнишь мудака, который обвинил меня в убийстве Долохова?

– Его зовут Бьорн. Он – мой младший брат.

Бывший невыразимец хмыкает между делом, дружелюбно кивая в ответ на слова Бальтазара:

– Давно хотел познакомиться со своей невесткой.

Бальтазар внимательно следит за движениями Фриды, убеждаясь, что ведьма в порядке.

Он успевает присесть на подлокотник кресла, пока Блетчли и Бьорн обмениваются любезностями, и молча протягивает Фриде пачку сигарет, замечая чужой ищущий взгляд.

Младший Харт усмехается тем временем, выслушивая претензии ведьмы.

– Я уже говорил, что у тебя интересный вкус в женщинах? – между делом обращается колдун к старшему брату, не скрывая удовлетворения от выдавшегося знакомства.

Он становится, впрочем, серьезнее следом, отвечая на вопросы Фриды:

– Хороший вопрос, – отзывается Бьорн, когда пытается объяснить, почему выбрал виновником Бальтазара, а не Блетчли.

– Если вкратце, то Долохов заслуживал порки, а ты никогда не заслуживала метку, – задумчиво проговаривает швед.

– Ничего личного, – отзывается Бьорн, – но из тебя всегда выходил никудышный Пожиратель.

– Кроме этого, после того, как я решил, что не стану убивать Бальтазара, то пришлось признать, что наказание за убийство Антонина подойдёт больше ему, чем тебе.

Колдун кивает, обращаясь к брату:

– Расскажи ей.

Бальтазар, говоря откровенно, не желает говорить об этом, отчасти от того, что осознает, что Бьорн взаправду собирался его убить, но все же отзывается неохотно:

– Пока ты была без сознания, меня поставили на замену Долохову, – Харт, наконец, делает первую затяжку, раскурив сигарету, и устало трёт переносицу мизинцем, зажимая фильтр между пальцев.

– Я буду тренировать новичков.

– Весь остальной фарс был для того, чтобы этот засранец смог испробовать на мне пыточное, потому что давно хотел это сделать, – благодушно заканчивает объяснение Бальтазар, бросая на Фриду красноречивый взгляд:

– Я знаю, как это звучит.

– Кроме того, – спохватывается между делом Бьорн, вспоминая и обращаясь к Фриде, – мне всегда нравился твой отец. Я решил, что не стоит наказывать его дочь за то, что мечтал сделать каждый в глубине души в пожирательском кругу.

Бальтазар хмыкает неслышно на слова брата и стряхивает истлевшую сигарету в подвернувшуюся пепельницу.

– Как ты себя чувствуешь? – обращается мужчина к ведьме, отчасти потому, что желает сменить тему. И ещё потому, что больше не хочет тешить самолюбие Бьорна, уделяя тому все внимание.

– С тобой часто такое случается? – вопреки стараниям Бальтазара интересуется младший Харт, поясняя:

– Выбросы стихийной магии?

В отличие от ведьмы, Бьорн не торопится считать комплиментом то, что Фрида называет его отменным Пожирателем. Он никогда не был по натуре жесток и понимает, что делает каждый день, работая на Тома Реддла; Бьорн, в силу своего характера, не любит понятие "прислуживать", к тому же считает их сотрудничество взаимовыгодным. Насколько взаимовыгодным может быть сотрудничество с Темным Лордом в целом. Бьорн молчит, считая, что у них есть темы интереснее, нежели его выдающиеся способности на пожирательском поприще.

Мужчина также воздерживается от комментариев, когда даёт Блетчли осознать наказание, которое достается Бальтазару взамен на обвинение в убийстве Долохова, и вступает в диалог лишь тогда, когда ведьма обращается к его брату.

– О, он прекрасно справится, – без насмешки отзывается Бьорн, когда Фрида интересуется, что Бальтазар собирается делать с малолетними Пожирателями.

– Твой муж никогда не рассказывал о том, как нас воспитывал отец? – уточняет младший Харт, между делом бросая взгляд на брата:

– Похоже, твоя жена совершенно не знает, на что ты способен, Бальтазар.

Бьорн всегда любит брата, но после всех лет, которые он вынашивает месть, не может так быстро избавиться от привычки делать из него злодея.

Бальтазар сжимает челюсти тем временем и молчит в ответ, потому что ему, признаться, сказать нечего. Он знает, что Бьорн прав, и его пугает мысль о том, что Фрида действительно никогда не знала его таким, каким его просит стать родственник ради воспитания следующего поколения Пожирателей. Каждый в этой комнате осознает, что у шведа нет права отказаться от подобной высокой чести.

Бьорн тем временем отвлекается на дерзкий вопрос Блетчли о том, почему никто так и не убил Долохова раньше, если все того хотели.

– Потому что все дорожат своей шкурой, – просто отвечает Бьорн, пожимая плечом. Он считает, что прочие выводы Фрида способна сделать самостоятельно.

Младший Харт скупо кивает на информацию о догадках прочих членов семейства Блетчли.

– Хорошо, что этот секрет останется между нами, – бросает Пожиратель, прежде чем встать с кресла, не торопясь отвечать на последующий вопрос Фриды.

Бьорн смотрит внимательно на ведьму, прежде чем заключает:

– Спроси об этом Бальтазара. Мне ещё нужно закончить пару дел, – Харт забирает маску, которую откладывает на подвернувшуюся столешницу, и откланивается, направляясь на выход.

– Увидимся на собрании. Не опаздывайте.

Бальтазару кажется, что он не дышит, пока за братом глухо ни захлопывается дверь.

Мужчина молчит некоторое время, пока не произносит:

– Я не мог предположить, что он жив.

Чародей практически не обсуждает своих братьев за все двадцать лет знакомства с Блетчли и сейчас чувствует, что им есть о чем поговорить. Проблема в том, что он не знает, с чего начать.

Бальтазар решает ответить на вопрос Фриды сразу, ассоциируя это с отрыванием пластыря:

– Бьорн подстроил собственную смерть, потому что боялся, что я сделаю с ним то же, что и с Ларсом. Он оказался в Англии, познакомился с Томом Реддлом и решил, что это даст ему нужные ресурсы, чтобы когда-нибудь отомстить.

Швед усмехается криво, продолжая:

– Волею судьбы он оказался прав, и я всерьез думал, что он убьет меня после того, как ты оказалась без сознания.

Харт невольно хмурится следом, бросая взгляд на Блетчли.

– Мне не нравится то, что мне придется заменять Долохова.

Бальтазар колеблется с мгновение, когда признает открыто, переступая через свою гордость, привыкая заботиться о ведьме за последние девятнадцать лет:

– Я не хочу, чтобы ты видела меня таким.

Бальтазар хочет, чтобы уверенность Фриды в нем оправдалась, потому что это избавит их от многих проблем. Чародей считает, что они удивляют друг друга достаточно в неприятном ключе, чтобы это обострилось демонстрацией его тяжелого характера. Швед знает, что подбрось Бьорн ему эту работенку десятилетием раньше, она далась бы ему гораздо легче.

Бальтазар до сих пор пытается смириться с тем, что его брат жив, и остается благодарен Фриде за то, что она не расспрашивает его о большем, нежели швед ей рассказывает. Несмотря на то, что чародей не перестает любить брата после выдуманной смерти последнего, в этот момент Бальтазар не может заставить себя ему доверять. Несмотря, опять же, на то, что Бьорн помогает ему и Фриде отделаться меньшей кровью. Швед не хочет представлять, чем могло бы грозить убийство Долохова ему и его бывшей жене, возьмись за самосуд, к примеру, Яксли.

Харт больше не хочет говорить о Бьорне этим вечером, когда подмечает усталую улыбку Фриды. Он считает, что даже такая улыбка уже лучше, чем ничего. Бальтазар улыбается тепло в ответ, немного морщась мельком из-за разбитой губы, но все же подтверждает:

– Я рад, что ты все еще тут.

Он, впрочем, мрачнеет, когда Фрида упоминает о поблажках.

– Я не собираюсь давать никому поблажек, – твердо отзывается Бальтазар. Чародей не знает, как до конца объяснить Фриде, что именно поэтому он считает, что она не готова его видеть таким. После двадцати лет, за которые он сильно изменился с их первой встречи в банке.

Бальтазар мотает головой следом, когда, не выдерживая, позволяет себе протянуть к ведьме руку, не настойчиво притягивая ее к себе за запястье.

– Мне нужно, чтобы ты появлялась на собраниях, – серьезно отзывается чародей, ловя взгляд бывшей жены. Он не хочет озвучивать вслух варианты того, что его могут заставить с ней сделать, реши Фрида нарушить субординацию снова.

– Мы отделались малой кровью в этот раз, что статистически уменьшает наши шансы выйти сухими из воды в следующий раз, – все же произносит мужчина, желая, впрочем, больше не желая обсуждать эту тему.

– Теперь, когда нет Долохова, возможно ты сможешь быть чаще в отряде с отцом.

Бальтазар размышляет вслух, заключая:

– Тебе точно не стоит быть в связке со мной. Как ты сказала, у меня нет права раздавать поблажки.

Несмотря на подобранные выражения, швед уверен, что Фрида поймет его выводы.

***

Бальтазар не хочет, чтобы ему это нравилось. Ему говорят уважительно, что он – достойная замена Долохову, когда чародей, возвращаясь домой, боится смотреть в глаза своему отражению в зеркале. Или, наоборот, смотрит в него слишком долго, пытаясь узнать самого себя. Бальтазар понимает, что все, что происходит – это шаг назад для него, но также понимает, что у него нет права остановиться; что то, что он начинает получать удовлетворение от происходящего, идет на пользу его имиджу в Пожирательских кругах – а значит, идет на пользу безопасности Фриды.

Швед понимает, что она это видит. Имеет сомнительную честь наблюдать за тем, как он воспитывает новое поколение Пожирателей, каждый день. Первое время он старается не показывать ведьме, что ему дается тяжело его новая роль, а после оказывается, что скрывать ничего не приходится. Ему действительно даются легко его новые обязанности.

Бальтазар возвращается домой немного позже ведьмы, когда, сбрасывая мантию, тянется к Фриде привычно. Он забывает, что в последнее время она начинает дергаться от его прикосновений.

Харт вздыхает тяжело, убеждая себя в том, что Фрида имеет полное право вести себя так, но все же просит негромко:

– Пожалуйста, перестань, Блетчли. В последнее время я чувствую себя прокаженным.

Харт каждый день старается не приносить свою новую "работу" домой, но знает, что у него это не всегда получается. Его удивляет, что он не замечает этого порой за собой, не осознает, пока Фрида не одергивает его в первый раз и просит говорить тише. Швед знает, что ей не должно нравиться его нынешнее поведение, но не может перестать думать обреченно о том, что их  несуществующий брак неумолимо разваливается по швам в последние недели.

Бальтазар убирает руки от бывшей жены послушно, по первому ее требованию, не желая обострять ситуацию.

Чародею не нравится, о чем говорит Фрида, но ему также нечего возразить. Он действительно начинает получать удовольствие от процесса, заигрываясь. Бальтазар чувствует, как теряет над собой контроль все больше, чем чаще он общается с молодыми Пожирателями; чем чаще ему приходится их воспитывать. Швед понимает все больше, чем Долохову приглядывается роль наставника, и чувствует, как мнимая, глупая власть над малолетками отравляет его самого.

Отвлекшись, Бальтазар не сразу понимает, о чем говорит Фрида, когда упоминает Тони и переезд в Блетчли-холл. Харт старается не демонстрировать эмоций по привычке, но чувствует, как внутри все опускается от мысли, что ведьма всерьез решит съехать к отцу с их многострадальной квартиры.

Бальтазар молчит, когда наливает себе бокал вина из открытой бутылки, которую Фрида использует для приготовления ужина, и делает несколько глотков, вынуждая себя успокоиться и поразмыслить над предложением бывшего зятя всерьез. Чародей считает, что то говорит об отношении Тони к его новой деятельности больше, нежели предприниматель хочет об этом знать.

– Мой брат не жил со мной последние двадцать лет, в отличие от тебя, – перед тем, как обсудить потенциальный переезд, все же отмечает чародей. Он ненавидит в этот момент Бьорна за идею, которую тот подбрасывает Блетчли, и имеет сомнительное удовольствие лицезреть, как та приживается в голове ведьмы во всех своих красках.

– Что ты думаешь о переезде? – меняет тему швед, бросая взгляд на бывшую жену.

Бальтазар молчит, допивая вино, прежде чем снова заговорить, осознавая, что это не пойдет на пользу их отношениям с Блетчли:

– Возможно, твой отец прав, и нам не стоит жить вместе сейчас.

– Я не хочу, чтобы ты меня боялась, - заключает Харт, заставляя себя признать:

– По крайней мере, я больше не могу на это смотреть.

Бальтазар отвлекается на собственные мысли, когда усмехается невесело, припоминая их разговор после импровизированного суда Бьорна:

– Похоже, мне все же удалось тебя удивить, после всех этих лет.

Бальтазар не может сказать наверняка что им движет, когда, потеряв терпение, накладывает подчиняющее проклятие на одного из юнцов в отряде. Швед не уверен, что знает его имя, но не сдерживает себя в последнее время, когда дело касается воспитания молодых Пожирателей. Пожирателей, которых ненавидит всей душой, но старается на их пользу больше, чем на пользу собственного развалившегося брака. Развалившегося из-за этой чертовой шайки и Долохова, дрянное наследие которого преследует шведа даже после того, как русский становится хладным трупом.

Харт скучает по ведьме, но понимает, что у него нет права просить её вернуться обратно. Вопреки мнению Бьорна, Бальтазар отдает отчёт в своих действиях даже тогда, когда переходит дозволенные границы. В такие моменты он позволяет себе не заботиться о чужом мнении. У него порой захватывает дух из-за ощущения свободы, которое появляется после того, как он получает определенную репутацию в Пожирательских кругах. То, что он ранее в своей биографии убивает двоих последователей Лорда, лишь добавляет ему шарма.

Бальтазар не хочет, чтобы Фрида была в его отряде, и его устраивает, что она чаще оказывается в отряде с отцом. Он не хочет этого, потому что знает, что рано или поздно сорвется и на нее, даже если не хочет причинять ей боль.

Харт не получает удовольствия от того, что именно так и происходит. Швед, не жалея фантазии на методы воспитания, подгоняет зеленый молодняк в отряде, желая, чьобы эта вылазка поскорее закончилась и чтобы Фрида снова была в связке с отцом, а не с ним.

Бальтазар знает, что она направляется к нему после того, как никого больше вокруг не остаётся, но все равно пытается делать вид, что им не о чем разговаривать.

Его не удивляет пощёчина, но Бальтазар всё равно недовольно морщится, касаясь подушечками пальцев горящей щеки.

Её слова цепляют чародея больше, чем ему того хочется. Харт молчит, не желая отвечать, когда в итоге всё же произносит:

– Я знаю, – он отвечает холодно, держа расстояние с ней, не желая подпускать ближе снова, иначе сойдёт с ума. Он и без того съезжает с катушек в последнее время в полном одиночестве в их квартире.

– Возможно, я просто принял то, что теперь это – моя жизнь, – Бальтазар констатирует сухо, невольно защищаясь.

– Я занимаю место Долохова, Фрида. Мне нужно держать марку.

Швед замолкает, разглядывая Блетчли, прежде чем произносит сдержанно, но искренне, не в силах ничего поделать со своей заботой о ведьме:

– Старайся держаться в отряде с отцом. Я не хочу больше на тебя срываться.

Бальтазар считает, что Фрида говорит красиво о выборе и о том, что он – не Долохов. Проблема была в том, что выбора как такового, по мнению чародея, нет, потому что слишком многое стоит на кону. В первую очередь – Блетчли и её безопасность, пусть Бальтазар не пытается делать вид, что думает об этом слишком часто, когда воспитывает молодняк.

Ещё реже он старается вспоминать о том, что у него есть сын, и что если бы кто-то позволил себе так обращаться с Ларсом, он бы не пожалел непростительного в качестве наказания.

– Я просто выживаю, – отмечает Бальтазар ровно, когда Фрида говорит, что он делает неправильный выбор. Несомненно, неправильный, но он делает его не сейчас, как считает швед. Харт не хочет жалеть о содеянном, но думает чаще, что Фрида была права, и ему стоило держаться подальше от метки и Лорда. То, что должно было их сблизить, отдалило так, как ничего прежде.

Бальтазар считает, что она не права, и что ему на должно быть дела до мнения других. Он чувствует, как внутри что-то замирает на мгновение, когда Фрида, по сути, признается ему в любви. Не в первый раз, но, учитывая сложившиеся обстоятельства, это звучит особенно дико.

– Большинству глаз здесь нравится мое новое амплуа, – вопреки собственным мыслям отвечает чародей.

– Мне не нравится, – возражает Бальтазар следом, отметая на корню пугающую мысль о том, что  нынешний образ жизни приходится ему по вкусу.

Он молчит, когда всё же делится:

– Но мне это даётся легко – быть таким.

– Бьорн знал об этом, когда предлагал меня на замену Долохова.

Харт вздыхает и невольно мотает головой, когда Фрида упрямится. Он не шутит, когда просит её держаться подальше от его отряда, потому что ей здесь не место. Потому что на неё он никогда не поднимет руку. По крайней мере, Бальтазар надеется, что ему хватит на это здравомыслия.

– Твой выбор, – безразлично констатирует швед. Безразличие даётся ему с большим трудом, чем он рассчитывает.

– Я тебя предупредил, – отзывается Харт напоследок.

Бальтазар не помнит, как они оказываются в доме. В очередном доме, в котором живёт очередная семья. Магглы, магглорожденные или сторонники Ордена Феникса, Особой разницы не было. Единственное, кого не разрешает трогать Бальтазар – это детей. Потому что, несмотря ни на что, он всё ещё отец маленького мальчика. Он сопротивляется, пока у него есть не это право, и потому что он, все же, не Долохов. Какой-то выбор чародей всё же делает правильно.

В его отряде много новичков и Блетчли, поэтому он делает в основном все сам. Бальтазар, как и обещает, не даёт ведьме поблажек, но решает, что его отношение к ней менее заметно, когда сегодня он жалеет всех. Молодые Пожиратели считают, что они находятся на показательном выступлении, и Харт не хочет разочаровывать публику.

Чародей испытывает уважение к мужчине, потому что тот не сдается без боя, но все же знает, что того надолго не хватит. Бальтазар отмечает, что его пыточное проклятие становится сильнее в последние недели, которые он проводит на месте Долохова; швед убеждается, что он раздает свою душу по кусочкам, каждый раз принимая непростительное, и лишь надеется, что война закончится раньше, чем он закончит у дьявола целиком. Иногда он думает о том, что его родители знали, на что он будет способен, когда давали необычное имя.

Бальтазар не задумывается, когда направляет палочку на женщину. Он не трогает ребенка, но не может позволить его себе увезти. Он учится этому быстро, едва вступает в ряды Пожирателей – не слышать крики и плач детей. Бальтазар каждый раз надеется, что дети будут достаточно маленькими, чтобы не помнить об убийстве своих родителей.

Бальтазар не слышит, как Фрида просит его остановиться, и вздыхает удивлённо, едва чувствует, как его подбрасывает в воздух. Харт налетает на объёмное кресло, перелетая, и, не придя до конца в себя, повторно встаёт с пола, глядя на Блетчли удивлённо. Впрочем, удивление быстро сменяется раздражением, перерастающим в злость. На нее, потому что она не ведает, что творит. Потому что её забота о человечестве рано или поздно их погубит.

– Не вмешивайся, Блетчли. Я и без того не прошу тебя о многом сегодня, – рявкает Бальтазар. Он не хочет на неё кричать, но не сдерживается, потому что она переходит границы.

Харт видит, что она настроена решительно, и намеревается избавиться от части своих проблем.

– Avada Kedavra, – бросает мужчина вскользь, направляя палочку на истерзанную пыточным заклинанием женщину. Плач усиливается, когда её обездвиженный муж, осознав, что произошло, срывается на болезненный вой.

Бальтазар обращает свое внимание к Фриде снова, прежде чем, перехватив древко палочки, предупреждающе выставляет ту перед собой.

– Не заставляй меня делать это, Блетчли, – все же просит вслух мужчина.

Ему доставляет физический дискомфорт мысль, что ему придется поднять на нее палочку.

Бальтазару не нравится, что она подначивает его, и сжимает крепче древко палочки. Он не знает, кто в этот момент из них двоих теряет контроль в большей степени, и не хочет переступать через остатки своей человечности. Не хочет поднимать на нее руку, пусть Фрида отчаянно об этом просит.

– Черт бы тебя побрал, – цедит швед, высказываясь в отношении ситуации в целом. Ему не нравится особенно, когда она сравнивает его с Долоховым, потому что помнит, что Антонин при жизни делает с ними обоими. Бальтазар знает, что она не права, и хочет надеяться, что ведьма знает об этом тоже.

–  Я предупреждал держаться от меня подальше, чтобы не выслушивать твои претензии, – отзывается Харт, не сдерживая своего раздражения. Он уверен, что в этот момент ведьма всё портит, в том числе тот чертов имидж, за который швед едва ли не продает собственную душу. Который, как считает мужчина, служит защитой им обоим.

– Это не место для благотворительности, – бросает швед.

– Никто никуда не уходит, – рявкает между делом Бальтазар в адрес "щенков", которые застывают в любопытстве и испуге, потому что не ожидают столкновения раньше.

На самом деле, Харт больше всего хочет остаться с Фридой наедине, но, как и обещает, не делает ей поблажек. Впрочем, несомненно, делает, потому что обращается менее бережно с остальным молодняком.

Он практически ничего не произносит вслух, когда взмахивает палочкой, бросая обезоруживающее заклятие. Бальтазар всё ещё надеется, что они смогут обойтись малой кровью.

В этот момент Бальтазар считает её неразумным ребенком и вздыхает облегчённо, когда палочка Фриды поддается, оказываясь у него в руке. Швед не считает свой поступок подлым, желая, чтобы этот цирк закончился как можно скорее. Если Фрида пытается спасти его душу, то сейчас для этого было не время и не место. Он знает, что за ними наблюдает его отряд, и не хочет продолжать при свидетелях. Отпустить их, впрочем, Бальтазар не думает тоже.

Харт смотрит недоверчиво, когда Фрида встаёт перед мужчиной и мальчиком, продолжая его подначивать. Она бьёт больнее, и Бальтазар не знает, каких действий она от него ждёт, когда снова сравнивает его с Долоховым. Не знает потому, что её предположения о том, что он станет её пытать, выходят за все возможные рамки дозволенного.

– Хватит, – повышает голос Бальтазар, глядя на жену и не скрывая того, что он теряет терпение.

– Я могу убрать тебя с дороги иными способами, а не пыточным, – бросает мужчина резко. Он предпочитает огрызаться, чем продолжать нападать на нее с палочкой, потому что это – его грань дозволенного.

– Ты знаешь, чем это должно закончиться, – напоминает Бальтазар, не боясь того, что мужчина и мальчик это услышат. Он считает, что все оказывается предрешено, едва они заходят в их дом и отец начинает сопротивляться.

– Прояви благоразумие, – просит Бальтазар, но оказывается не в силах избавиться от холодного, строгого тона.

Харт выставляет палочку снова, заглядывая бывшей жене в глаза:

– Отойди.

Он не собирается ей угрожать, но предупреждает в очередной раз:

– Ты знаешь, на что я способен.

Бальтазар молчит, когда Фрида спрашивает, чем она отличается от женщины, которую он пытает раньше. Чародей считает ее вопрос несправедливым, потому что Блетчли знает на него ответ. Потому что на нее он редко поднимает голос, не то что – руку. До этого дня. До чертовой метки в целом.

Бальтазар не скрывает, что не хочет делать выбор, который она просит его сделать. Он не хочет пытать кого-либо вовсе, но у него нет выбора. Не сейчас, когда на кону стоят жизни его семьи, в том числе и Блетчли. Он не хочет давать кому-либо из Пожирателей повод думать, что они могут пренебрегать его мнением. Особенно если это мнение когда-либо коснется дорогих ему людей.

Бальтазар чувствует, что в этот момент почти ее ненавидит. Потому что, как считает мужчина, она прекрасно понимает, что дело не в том, что он пытает слабых. Он пытает всех, потому что, пока Лорд жив, и если они хотят сохранить жизнь Майлзу и Ларсу, у него нет выбора.

Бальтазар считает, что она подставляет его, потому что, если бы Фрида хотела ему добра, они бы как-нибудь поговорили на кухне в квартире, из которой она уехала.

Бальтазар знает, что перечеркивает все, что между ними было, и с трудом держит себя в руках.

Он не просит прощения, потому что понимает, что ему извинения не помогут. До того, как чародей произносит проклятие, Харт принимает, что потеряет Фриду окончательно после этих событий.

– Crucio.

Никаких поблажек.

Бальтазар едва досчитывает поспешно до пяти, прежде чем разрывает контакт.

Швед, обойдя Блетчли, заканчивает работу быстро. В этот раз он не жалеет никого, потому что чувствует, что переходит ту черту, которую всегда боится перейти.

– Все вон, – холодно бросает Харт, разгоняя отряд.

Бальтазар больше не смотрит на Фриду, когда аппарирует в числе первых.

Швед опустошенно опускается на колени посередине собственной гостиной, когда чувствует, что плачет.

Бальтазар знает, что должен появляться на собраниях регулярно. Он помнит об этом на примере Блетчли и знает не понаслышке сколько проблем им доставляет её решение оставаться в стороне от Пожирательской деятельности.

Бальтазар всё понимает, но не может заставить себя выйти из квартиры. Впрочем, первую пару дней после того, как он накладывает пыточное на Фриду, ему мало удовольствия приносят даже попытки встать с кровати.

Харт осознает на следующий день, что убивает ребенка, и от этого становится еще хуже. Бальтазара ослепляет и оглушает прежде то, что он делает с Фридой, поэтому он позволяет себе пренебречь семьёй маленького мальчика. Бальтазар вспоминает о Ларсе и о том, что давно не видит собственного сына, но считает, что это к лучшему. Отец из него выходит паршивый.

После того, как он не является на собрание в первый раз, приходит Бьорн. Бальтазар не даёт ему пройти в квартиру, потому что остаётся чертовски зол и винит во всем его. Потому что себя винить не в силах, пусть всегда берет ответственность за свои поступки.

Бальтазар единственного, кого ожидает после Бьорна – это её отца, потому что сам чародей заслужил хорошей трепки. Он идёт открывать неохотно, потому что разговор, говоря откровенно, ожидается не из приятных. Возможно, с рукоприкладством.

Харт застывает растерянно на пороге, когда обнаруживает на нем Блетчли. Он невнимательно слушает о том, что она говорит, потому что его отвлекает её присутствие в целом.

– Что ты здесь делаешь? – открыто интересуется Бальтазар. Он не понимает этого, потому что ей не должно быть до него дела после того, что он сделал.

Харт не хочет спорить по поводу самобичевания и отступает от двери, молча приглашая Блетчли в квартиру.

Бальтазар наблюдает за ней некоторое время, отчего-то чувствуя необходимость защищаться, и складывает руки на груди.

– Зачем ты пришла? – напряжённо интересуется швед.

Бальтазар, вопреки первому впечатлению, слушает Фриду внимательно. Он понимает, о чем говорит ведьма, и не сомневается в том, что она права – что в его поступках нет логики после всего, что он натворил. После того, как зашёл слишком далеко. Понять это, впрочем, оказывается легче, чем принять и начать снова появляться на собраниях. На самом деле, когда Бальтазар впервые остаётся дома, игнорируя зов метки, он не собирается бросать все коту под хвост. Мужчина понимает, что стоит на кону, но впервые оказывается неспособен взять себя в руки. Где его чертова выдержка, когда она оказывается нужна ему больше всего на свете.

Бальтазар скучает по многим вещам, большим и маленьким, в том числе по запаху её сигарет в квартире. Швед молчит, когда Фрида делает первую затяжку, лишний раз осознавая, что это, возможно, последний раз, когда они стоят лицом к лицу и разговаривают по-дружески.

Он не хочет делать ей больно, как тогда, на задании, так и сейчас, и из-за этого чувствует поднимающееся раздражение, когда она упоминает выбор, который он делает.

– Зачем тебе это было нужно – провоцировать меня на глазах у всех? – Бальтазар, наконец, получает возможность задать вопрос, который терзает его последние дни. Он не стесняется быть резче, чем того желает, и считает, что благородные нотации ведьмы могут подождать до тех пор, пока он не выскажется. Потому что ему это нужно как никогда ранее.

– Ты знала, что они умрут. Знала, едва мы вошли в этот дом. Зачем был этот цирк? – продолжает швед, не пытаясь держать себя в руках. Он злится, потому что боится себя и боится за ведьму, и не может до конца объяснить, как сильно по нему ударила необходимость накладывать на неё пыточное проклятие. Как сильно он жалеет о том, что произошло.

У него, впрочем, есть догадки, почему Блетчли устраивает показательное выступление.

– Если ты хотела спасти мою душу, то ты сделала лишь хуже, – зло бросает Бальтазар.

– Ты вынудила поднять меня руку на человека, о котором я забочусь больше всех, – швед говорит о ведьме в третьем лице, потому что не может произнести вслух сейчас, что любит её. Потому что ему, как и ей, больно.

– Оно того стоило, Фрида?

– Зачем вынуждать меня делать выбор, когда ты знаешь, что я всегда выбираю тебя? Даже если мне пришлось наложить на тебя пыточное! – Бальтазар повышает голос на мгновение, но быстро берет себя в руки, насколько это возможно.

Швед чувствует, что говорит больше, чем того хочет, и заставляет себя отвлечься, когда вытаскивает из бара бутылку виски, разливая на два бокала. Он считает, что Блетчли присоединится к нему сама, если того захочет.

Бальтазар пьет молча и неторопливо, стараясь заставить себя замолчать, потому что у них и без того все хуже некуда.

Бальтазар молчит, потому что знает, что проблему можно было решить иначе. Потому что он мог не поднимать палочку на женщину, которую любит, или мог не принимать метку, когда Фрида его об этом просила. Потому что Блетчли сильнее его хваленого самообладания, и то, что творится сейчас, это наглядно демонстрирует. Харт не знает, как сказать ей о том, что он никогда не сможет простить себя за то, что сделал с ней.

Швед неосознанно мотает головой в отрицании, когда Фрида говорит о нем как о мужчине, которого любит.

– Ничего бы не поменялось ни сейчас, ни потом. Я всегда был таким, Фрида, – он не упоминает слово “чудовище” вслух, возможно потому, что продолжает себя жалеть, – просто я старался держать тебя подальше от подобных аспектов моей жизни.

– Возможно, это к лучшему – то, что у тебя не осталось иллюзий, – подытоживает Бальтазар.

Он, впрочем, не может так запросто делать вид, что наложение пыточного на Блетчли было для него очевидным решением. Потому что он, на самом деле, не чудовище, но Бальтазар не может дать иного определения своим поступкам, следуя анализу и логическим выводам.

– Я не мог представить, что когда-нибудь сделаю это с тобой, – негромко отмечает швед.

Харт воздерживается от извинений, потому что считает, что они никому не нужны. Он заставляет взять себя в руки, когда допивает содержимое бокала с виски.

Бальтазар не считает необходимым отвечать на вопрос ведьмы о том, но все же хочет ей объяснить, что чувствует в этот момент. Швед знает, что ему никогда не хватит слов для этого.

Он встает вместо этого со стула и манит Фриду за собой.

– Идем, я хочу тебе кое-что показать.

– Я не причиню тебе вреда, Блетчли, – предупреждает Бальтазар, смиряясь с тем, что, вероятно, она никогда больше не будет спокойно воспринимать его местонахождение рядом с ней.

Бальтазар следует в спальню, пока не приводит их обоих к омуту памяти. Он делает приготовления заранее, пусть никогда не собирается показывать этого ей – то, как много боли ему принесло то, что она сделала. То, что он сделал с ней и с тем ребенком.

– Здесь – ответ на твой вопрос, стоило ли оно того.