— Тащите, не стесняйтесь!
Этот октябрьский переезд был сплошной головной болью для всего штаба, но самое большое недовольство проявляли подопечные Раушена, которым он не позволил заниматься такими важными делами, как переноска бумаг и канцелярских принадлежностей, оперативно припахав их к транспортировке их самых близких друзей за последнее время — тренажёров из зала. Радостных возгласов, как он и ожидал, не последовало, но он объявил эти так называемые "сопутствующие тренировки" делом исключительно добровольным, добавив, что никаких штрафных санкций не последует, и они очень резво распределили, кто и что будет тащить. Генри в принципе любил людей, правильно понимающих его намёки.
В общем и целом это был ровно такой-же перенос командного пункта, какой он переживал уже десятки раз за свою жизнь, разве что вещей было больше.
— Закончили? — Генри оглядел зал. — Отлично. Теперь дуйте помогать остальным. Чтобы ни одно тело после переезда не выглядело бодрым, иначе я это исправлю сам.
В конечном итоге Генри был согласен с необходимостью переезда на новое место, но это не значит, что он должен быть этой необходимостью доволен.
"Господи, как же тут тесно."
На самом деле ничего особенно ужасного в этом не было.
Да, конечно, новый зал был не в пример меньше предыдущего, но какой-то заметной трагедии из этого делать не было никакого смысла. В конце концов, они тут не для скоростных забегов по прямой собираются.
Это было скорее очередным отголоском тех первых впечатлений от переезда, которые Генри испытал, впервые взглянув на свою новую вотчину. перемена была разительной. Новый зал был меньше практически вдвое, что вызвало целый поток разочарования от невозможности провести пару так любимых Раушеном упражнений, но без них вполне можно было и обойтись. Гораздо больше его огорчала необходимость избавиться от части тренажёров.
Во время переезда было принято решение не перегружаться, взять только хотя-бы относительно компактное, и Генри были гарантированы "адекватные замены утраченным в результате переезда железкам." Спору нет, тренажёры были правильными, многие из которых перекочевали из старого штаба, а оставшиеся были оперативно добавлены, следуя намёкам на комплексность развития, которыми так и сыпал Генри, в ответ на сказанное чисто для проформы "всё ли в порядке?"
Но даже при всё при этом их было почти в два раза меньше чем раньше. Вот и пошли к чертям изнуряющие соревнования на физическую выносливость, когда Раушен провоцировал своих подопечных на усиление нагрузок, и шпынял их, едва они решали всё же взять слишком большой груз. Вот и оказались в прошлом забеги на беговых дорожках, во время которых Генри то ускорял, то замедлял скорость тренажёра, вычисляя, кто запнётся на сбившемся темпе.
На новом месте его подопечные были в каком-то смысле даже расслабленны. Неизбежная суета и обвыкание на новом месте сыграли свою роль, приплюсовавшись к общему ощущению скорого окончания тренировок у Раушена, что и вызвало такой эффект. Генри не стал на них наседать особо сильно, прекрасно осознавая, что сейчас их уже можно не загонять, а лишь поддерживать в форме, пока не выпадет возможность показать совету их готовность.
Но это его не расстраивало. Да, он не был уверен, когда именно получит свежих подопечных. Но в чём он был уверен, так это в том, что у него уже есть мысли, как подогнать нынешние, более скромные условия под необходимый для его тренировок формат нагрузок.
Новые подопечные, набравшиеся в штабе к началу декабря, и оказавшиеся в руках Раушена, отличались от предыдущих групп. Не в последнюю очередь возрастом: если предыдущие группы были в основном из 18-20-летних парне и девчонок, то в этой компании затесались и более старшие лица.
— Ну здравствуйте, грешники. — с хищной ухмылкой поприветствовал Генри стоящих в зале.
— Почему это мы грешники? — поинтересовался один из новоприбывших, лет 30 на вид.
— Потому что этот зал — мой персональный ад. И других причин для вашего попадания сюда я не вижу.
— Я уже был в армии, мужик. Не надо разводить со мной эти твои сержантские штуки, ты меня ими не запугаешь. — дерзко ответил всё тот же человек.
Генри уже изучил выданные ему досье, и удовлетворённо подметил, что не ошибся в поиске главного буяна. Всегда есть задиры, думающие, что они умнее других. Статистика — продажная сука, но в некоторых вещах она не ошибается.
— И где же ты служил?
— Первая пехотная, танковая бригада.
— Круто. На самом деле круто. — Генри выдержал театральную паузу, давая ему мнимое чувство превосходства. — Было бы, не будь ты там резервным связистом, Мартин.
Лицо бывшего военного застыло, а глаза похолодели.
— Я читал твоё досье, а кое-кто откопал в уцелевших госархивах твой послужной список. Уж не знаю, насколько мягкотелым был твой сержант, что ты смог живым выбраться из учебки, но судя по характеристике, с которой ты сбежал со службы, едва выдалась такая возможность, вреда от тебя было намного больше, чем пользы. — Генри понизил голос, подчёркивая серьёзность слов и необходимость слушать его внимательнее. — Если хоть половина из тех бумаг правдивы, то тебя даже Ли в котлету превратит, а ей всего восемнадцать. — он прошёлся глазами по остальным находящимся в зале, и сказал уже подняв громкость голоса до уровня "чтобы слышали в каждом закутке". — А ну всем живо встать в строй.
Понимая, что Мартин никуда вставать не собирается, новички выстроились возле него. Генри оценил эту сообразительность. Может быть в этот раз всё пройдёт даже проще, и дело обойдётся без травм. Во всяком случае без крупных. Хотя-бы не настолько, чтобы пришлось выслушивать очередную лекцию от Альвы. Или по крайней мере не слишком длинную.
— Если вы думаете, что я буду с вами шутить — то вы охренеть как не правы. Вы здесь не на курсах пилатеса, а я здесь не для того, чтобы выслушивать ваши огрызания, недовольства, отговорки и жалобы. Меня абсолютно не волнует, кто вы такие, чем занимались раньше, и чем будете заниматься потом. Я не ваш личный психолог, и нянчиться с вами не стану. Я здесь чтобы научить вас стоять за себя. Хотите вы того или нет.
— Детский сад. — подал тихий голос Мартин.
Генри в усталом жесте закатил глаза, и тяжело выдохнув подошёл к нему.
— Продолжай. Нет, серьёзно, говори. Я слушаю. — наигранно подбодрил он говорящего.
— Я пришёл сюда чтобы сражаться, а не торчать в детском саду, обучаясь основам, как какой-то курсант.
— Так ты у нас, значит, подготовленный боец, а цифры из твоего досье — сплошь враньё и подтасовка? Ладно, допустим. — Генри прошёл в свободную часть зала. — Если ты думаешь, что ты чем-то лучше остальных, то докажи это. Богом клянусь, если пустишь мне кровь, я лично провожу тебя в другой зал, и буду ходатайствовать о твоём вступлении в боевую группу.
— Я слышал про твои способности, и ломать об тебя руки не собираюсь.
Раушен замахал руками, будто отгоняя назойливую муху.
— Нет, что ты, ни к чему это. Даю тебе честное скаутское, буду мясным всю драку. Можешь даже взять что-нибудь как оружие, я не против.
Эти слова придали уверенности задиристому мужику. Мысленно Генри даже немного расстроился. Он надеялся, что несмотря на говорливость, Мартин не купится на дешёвую подначку, и хоть один раз получится обойтись без наглядных демонстраций. Жалости к тем, кто переоценивает свои силы у него не было, но всё-же хотелось, чтобы люди наконец начали думать головой, прежде чем начинать действовать. Это было очень ироничное желание, с учётом того, как себя всю жизнь ведёт сам Раушен, но он понимал, что перекраивать характер в его возрасте было уже поздно, и по большому счёту, всё что ему оставалось — это не позволить другим стать жертвой собственной самонадеянности.
В этом контексте его вполне устраивала идея охладить пыл одного подопечного, чтобы остальные не следовали его примеру. И если буян слишком горяч для простых разговоров, то остужать придётся более действенными методами.
"Альва меня убьёт."
Мартин огляделся, и, довольно хмыкнув, взял в руки гриф от штанги. Остальные новички начали активно перешёптываться, обсуждая вменяемость как Мартина, так и Генри, в то время как Раушен демонстративно молча ожидал начала драки.
Он не знал, какой реакции ожидал Мартин, но на выбор весьма травмоопасного предмета не повёл и бровью.
Увернувшись от нескольких замахов Генри расслабился. Всё было как обычно. Очередная группа, очередной буян, очередная демонстрация собственной силы.
Он никогда не рвался за общественным признанием, но в его нынешнем занятии авторитет был очень важен, и он добивался его самым привычным путём — напролом через барьеры, минуя все тонкости и нюансы. Докажи, что ты сильнее, опытнее и опаснее их, дай им понять, что научишь их быть такими же, и не оставь им выбора в ответе. Примитивная схема, но отлично работающая во всех армиях мира на протяжении многих сотен лет.
Поймав гриф на очередном замахе, Генри выкрутил его, вырывая из рук Мартина, и чуть примерившись к весу, чем вызвал испуг соперника, отбросил в сторону. Мартин в ответ выдохнул и встал в боевую стойку.
— Скажи, Мартин. Будь перед тобой твой первый сержант, как бы он с тобой поступил?
Отбив несколько ударов, Раушен сделал шаг назад, давая ему ответить.
— Заставил бы меня отжиматься до потери сознания, а потом отправил полировать казарму.
— Отлично.
Генри увернулся от ещё двух ударов руками, и попытки пинка в живот.
— А знаешь, почему я не буду так делать?
— Почему же?
— Потому что здесь не учебка.
Мартин оскалился и попытался нанести ещё одну серию ударов, но Генри решил, что лавочку пора сворачивать. Поймав мчащуюся к нему руку, он дождался, когда тот попытается ударить второй, и, перехватив её тоже, Раушен крепко сжал ладони, оставив на предплечьях Мартина синяки, после чего ударил ногой в живот, отталкивая его назад, и обеспечивая вывихами обеих плеч.
Генри склонился над лежащим на полу, стонущим от противной боли в плечах подопечным.
— У нас тут война, если ты не заметил. И за просчёты тут расплачиваются не лишением отпусков.
Будто потеряв к нему интерес, Раушен вернулся к застывшим новичкам, будто опасающимся сделать лишний выдох, чтобы не привлечь к себе внимание наставника.
— Вас никто не тащил в наши ряды силой. Вы все сами решили сюда прийти. И если вас отправили в мой зал — значит здесь вам самое место. Значит вы ещё не готовы вступить в боевой отряд или куда вы там собрались. Мартин думал, что он сильнее других, и с ним случилось то, что случается со всеми излишне самонадеянными людьми. Запомните, грешники: никогда не переоценивайте своих сил, и даже не думайте об этом в моём зале. — Генри ещё раз внимательно оглядел подопечных. — И какого хрена до сих пор никто не побежал в медчасть?
Вечером того же дня Раушен получил вызов от начальника ВСБ, в ультимативной форме требующего встречи в комнате для допросов. Бровь Генри от удивления взлетела вверх. В допросной он бывал обычно только после выходов на поверхность, отчитывать же его за проступки совет предпочитал всем составом. Видимо, в этот раз что-то зацепило лично Майрона, если он хочет провести беседу с глазу на глаз, тем более в таком месте.
Выбора особого не было, и потому Раушен не тратя время попусту направился в допросную.
Гривас сидел на своём стуле ровно в той же позе, что и каждый раз, в которой Раушен видел его здесь в последний раз, и иногда складывалось впечатление, что он и вовсе с него не встаёт.
— Привет, Майри. — сказал Генри, развалившись на стуле напротив. — Что на этот раз? Если это насчёт тех надписей в туалете, то я скажу сразу: они уже были когда я зашёл.