Как хорошо, что Скайлер догадалась прихватить из дома мисс Джонсон пакет с едой. Как плохо, что половину из того, что там было, Лия банально не захотела есть, в виду своей зловредной переборчивости. Хотя, с другой стороны, она сейчас больше хотела горячий душ и спать, можно прямо в горячем душе — целый день катания по штату настроения не прибавлял, хотя поездкой мисс Коэн была довольна: предчувствие того, что ей зачтётся сегодняшний выезд, было приятным.
Но каждое действие не обходится без ложки дёгтя. Сегодня дёготь, а, заодно, цианид, иголки под ногти и немного мазохистического восторга заменял док Гривас.
Лия, заметив его высокое худое величество, повелителя пыточных ("переговорных", она хотела сказать "переговорных"), мастера ковыряния в разуме (при том — без лишних ухищрений), магистра ордена хищных повадок, чуть сбавила шаг. Её, мало того что помурыжили в побочном штабе, хотели еще и пощупать здесь? В который раз вздыхая о своем неоднозначном положении среди ренегатов, активно позавидовав Скайлер, которая давно уже, наверное, пошла обниматься с серваками или постелью, мисс Коэн передернула плечами и расстегнула курточку, кивая Майрону.
Сюда так сюда. Знакомое местечко.
С момента последней встречи с этой переговорной, поменялось только содержимое пепельницы — хотя это было делом наживным. Глава ВСБ закурил и Коэн, стаскивая с головы шапку, пряча ее в карман, с наслаждением протягивая тощие ноги в тяжелых ботинках под столом и почесав в затылке, порылась по карманам, доставая и свою, почти опустошенную пачку и слегка надбитую зажигалку.
Будет, кстати, повод стрельнуть парочку сигарет.
Не смотря на одиозность личности дознавателя, Лия его не боялась. По простой причине того, что ее совесть была чиста — всё неприглядное, что было в биографии девчонки, ланцетами способностей псиоников было вытащено наружу, препарировано и занесено в ее личное дело. Сегодня же девчонка вообще считала себя маленьким молодцом, справившимся со своей частью работы "на ура". Так что — можно и немного понаглеть.
"Как же спа-а-ать хочется". — Мысленно вздыхая, Ли устало потерла переносицу подушечками пальцев, прежде чем закурить:
— Доброй полночи, доктор Гривас, сэр. — Ну она же само очарование, правда?
Поднимая глаза, без смущения смотря в темные и внимательные, ласковейше-буравящие глаза мужчины, с которым, кажется, играла каждый раз, как глупый щенок пытается укусить добермана за нос, Лия уже почти лишилась мягкой и сладкой расслабленности предвосхищения сна.
— Сегодня поутру. Точное время — около половины восьмого, к моей комнате в жилом отсеке пришла мисс Уиилард, с которой мы вчера договорились и получили разрешения, в том числе, я так понимаю, и у ВСБ, на выход на поверхность, с целью выезда на моем форт-мондео две тысячи одиннадцатого года выпуска в город Рочестер, с целью физического обнаружения и вербовки хакера, который нашел сервер главного штаба и засылал предложения о сотрудничестве. Подробнее о самой процедуре выявления факта "атак" на наши сервера, думаю, в отчетах кибер-отдела будет. Я не знаю, мое дело состояло в том, чтобы рулить и контролировать ситуацию, в меру сил и разумения. — Выдыхая дым четвертой затяжки, Лия не улыбалась, но уголки её губ изгибались дугой усталого довольства собой. Когда маленькому чудовищу мешают наслаждаться жизнью, она превращается в чуть большее чудовище и начинает есть чужой мозг в ответ. Десертной ложечкой.
И пусть только Майрон попробует сказать, что это ему не нравится. Иначе почему исследует девчонку, у которой даже определенного статуса в главном штабе нет, лично.

Оставалось только едва улыбнуться, скрывая за этим ма-а-ахонькое раздражение на саму себя — она не запомнила точное время, когда пришла Скайлер. Упущение. Дальше нужно будет быть внимательнее — когда-то это будет стоить бОльших проблем, чем одно замечание от доктора Гриваса. Кивнула, соглашаясь и пожимая плечами (а вот это было зря — порванная не так давно кожа предплечья отозвалась протестирующей болью, но об обстоятельствах получения рваной раны Коэн точно не собиралась распространяться).
Улыбка — осторожная такая, тревожная, на похвалу, сменилась сосредоточенным выражением лица. Но сперва Лия сменила позу, чтобы дотянуться и аккуратно потушить окурок: говорят, в пепельнице их надо оставлять, но напрасный дым Ли не любила, а потому сжимала пальцами фильтр, сдавливая тлеющий кончик о дно керамической посудины.
— Хакер оказалась носителем. Способность — что-то связанное с телекинезом или управлением гравитации — предметы взлетали в воздух непроизвольным образом. Я не оставляла мисс Джонсон одну или с мисс Уиллард, чтобы избежать эксцессов. — Лия вряд ли кому расскажет, что она была небольшим подозрительным цепным псом и была готова применить свою способность, если была бы предпринята попытка нанести вред местному гению — Скайлер.
Девчонка сунула правую руку в левый карман куртки, доставая коммуникатор.
— У нас не было подтвержденного канала связи со службой безопасности. — Цепкий взгляд и едва взлетающая интонация, мол "ну и когда же мне будут доверять?", но мисс Коэн пытается справиться с собой и активирует экран коммуникатора, листает входящие и исходящие сообщения. — В четырнадцать сорок семь я отправила сообщение Генри Раушену, который передал сообщение ВСБ и уже по защищенному каналу мне было передано вот это:
Информация принята в обработку. Обьект доставить по адресу .... При транспортировке, все средства связи обьекта отключить. Обьект лишить возможности наблюдать дорогу. Вас будут ждать. В случае отказа — действовать по ситуации устранения утечки информации.

Конечно же, Майрон должен был знать, кто из его подопечных курировал всю сегодняшнюю процедуру. Лия только, потянувшись и перегнувшись через стол, подала ему средство связи, чтобы не быть голословной.
— В течении получаса мисс Джонсон собрала свои вещи, законсервировала дом и мы выехали из города, направляясь к побочному штабу. Хаккер была лишена возможности видеть дорогу, но в следующий раз, думаю, было бы неплохо получить какие-то средства транспортной анестезии, а не пользоваться черной футболкой. — Нет, Ли ничуть не намекает, что их сегодняшнее приключение было не лишено капли риска.
— Мисс Скайлер Уиллард полностью проверила компьютер и всю информацию на Джемму Джонсон. Никаких нареканий на работу под руководством мисс Уиллард не имею. — Волнуясь, Лия, все-таки, переходила на канцеляризмы и околовоенную речь, которой наслушалась, по-большей части, из фильмов и, немного, из разговоров местных.
— К восемнадцати семнадцать мы проходили кпп побочного штаба номер шесть. Запись должна иметься на их камерах наблюдения и в базе. За время поездки никаких непредвиденных обстоятельств и нарушений не происходило. — Лия старается незаметно покрутить затекшую шею, поворачивая немного голову. Вновь тянется за сигаретами. Она, и правда, хочет спать.

Нечитаемый взгляд и выражение лица главы ВСБ — это то, с чем приходится смиряться и привыкать каждому, кто присаживается на стульчик напротив него, через длинный стол смотря на мужчину, что похож на игрока, вот только цель его пapтии — вы сами. Не лучшее из ощущений — быть под микроскопом: Лия это искренне ненавидит.
Но Гривас в своем праве, а она — в пределах своей свободы поступать по-правилам и не стесняться совершенных поступков. И всё прошло бы по-накатанной схеме: "поговорили, поулыбались друг другу уголками губ и разошлись почти удовлетворенными полученными результатами", но нет... кое-кому захотелось подковырнуть верхний слой подростковой души.
Кое-кто явно знает толк в извращениях.
Лия замерла, зажав фильтр новой сигареты губами, нет — уже зубами, приоткрывая рот на миг, будто бы пытаясь втянуть побольше воздуха.
"Вот ведь сука, а!" — Не без восхищения и опасения, девчонка костерит мысленно Майрона и... не спешит отвечать. Чиркает зажигалкой.
Раз.
Два.
Огонек вспыхивает и мисс Коэн опускает взгляд, чтобы затянуться и убрать зажигалку на стол, ставя ровно, придерживая указательным пальцем левой руки. Пальцами правой — указательным и средним (средний чуть сильнее выпячивая, придерживая сигарету) отряхивает первый пепел в пепельницу... слишком рано — сигарета еще толком не прогорела.
Лия волнуется. Ей не нравятся такие вопросы. Её задолбали такие вопросы.
"— Девочка маленькая, а почему у тебя нет переднего зубика?"
"— А вы чаще лезьте в чужие дела, дяденька, и у вас не будет."
Коэн уходит в оборону, готовясь, едва ее хвост окажется прижат к стене — броситься вперед.
Она сидит за столом ровно, почти расслабленно, но внутренне изгибается в спине дугой, как взбешенная кошка.
Пауза затянулась. Даже Лия это понимает, но она никак не может подобрать слова. Как обьяснить другому человеку? Как?! Но, если не уметь обьяснить, заслуживает ли она места здесь, и правда?
— Потому что я имею удобную и редкую способность, умею выживать и собираюсь жить в этой стране. — Голос её, всё-таки, дрожит раздраженно, а сигарета дотлевает, зажатая между пальцами. Девчонка делает последнюю затяжку, бычкует с куда меньшим прилежанием, чем предыдущую.
Невольно выпячивает подбородок — Лия уже закусила удила. Ей хочется ответить, о да. Хочется ответить, глядя в эти холодные и острые глаза.
— Есть только один способ борьбы — до победы. Разве нет? — Гнет русую бровь дугой и хмыкает, нет — даже фыркает раздраженно, взбешенный зверёк. — Я не собираюсь сдаваться, если вы об этом. И я не собираюсь жаловаться, хотя вы и не похожи на специалиста по терапии. — Наверное, последнее было лишним, но мисс Коэн очень сильно прищемили хвост.

Самое бесящее — что доктор Гривас даже не "бьет", как кажется Лие — он будто, с ленцой, тыкает носком идеально начищенных туфель в забившееся в угол нечто. Мисс Коэн очень не нравится быть этим самым "нечто" и она вздыхает. Трёт виски. Желание оторвать мужчине голову никуда не девается, но он слишком умный, чтобы реагировать на ее невербальную агрессию агрессией, а потому Ли варится в собственном соку — Майрон не дает повода накинуться на него.
Это и хорошо. Это не вредит тщательно вырабатываемой репутации.
Лие до слёз обидно, что она всё еще — низшее звено в штабе и, кажется, в общем списке всех активно действующих ренегатов. Лие неприятно здесь и сейчас сидеть за этим столом, смотреть на доктора Гриваса.
Она хочет снова уцепиться в почти опустевшую пачку сигарет, но сдерживается.
Хорошие вопросы. Вот только мисс Коэн не слишком хороша (как ей кажется), для удачных ответов на них.
Апломб, с которым были заявлены предыдущие ответы, сменяется глухим отрицанием и острым недопониманием того — куда бежать и как ударить, чтобы от нее отстали.
— Разве дело в том, кем я кажусь? — Нехотя буркает. Она уже не может поддерживать спину ровно — чуть ссутулится, обхватывает себя руками за плечи (вновь предплечье вспыхивает болью), быстро меняет положение рук, скрещивая их на груди.
Смотрит будто бы в лицо, но чуть-чуть левее и выше линии глаз Гриваса — ей неприятно сейчас смотреть ему в глаза. Не хочется. Она просто хочет с этим всем покончить.
— Я уже проходила проверки на лояльность, в мою память и мои чувства залезали ваши умники, трящательно всё рассмотрев. Что сейчас от меня хотите вы, мистер Гривас, сэр? Показать Вам, что я стойкий оловянный солдатик и видала некоторое дерьмо? — Голос начинает звенеть.
"Блять! Спокойнее! Спокойнее! Иначе ты точно вылетишь из штаба. Он может... он всё может." — Коэн доверяет Майрону, как специалисту, но шансы на то, что тот может питать к ней симпатии и не взьелся по какой-то из причин, и не устроит головомойку за сегодняшнее — слишком малы. Девчонка очень сильно боится оказаться вне этих подземелий, пускай и ненавидит комнаты без окон.
Она боится быть бесполезной и остаться одной.
Одиночество становится проклятием, когда ты уже знаешь, что такое — пройти поле боя, единственным воином, против целого мира.
Девчонка снова вздыхает, пытается смягчить голос:
— Прошу прощения. Я устала и переволновалась сегодня. — Вместо акта агрессии получается спешное забивание еще дальше в угол. Майрон ее достал — подковырнул до самого сердца, еще чуть-чуть и вывернет ребра наружу "кровавым орлом". Лия не хочет. Она боится. Она не хочет попасть под раздачу и на карандаш безопасника, но она уже попалась — сегодня была неосторожна, заигралась, была слишком самоуверенная.
"Сама дура. Сама и выгребай." — Лия почти заставляет саму себя посмотреть в глаза Майрону. Её собственные, с расширенными зрачками, похожи на лужицы олова.

Вопрос о том, всё ли у нее в порядке, вызывает у Лии краткий гортанный смешок, хотя звук застывает за зубами. Девчонка только кивает, не размыкая рук. Она знает теперь, что он догадался, что у нее что-то с рукой — остается только еще раз кивнуть.
— Неосторожное обращение с ножом. Рана зашита, просто беспокоит. Запись в файле моей медицинской книжки имеется от вечера семнадцатого октября. Запись сделала доктор Клоди* — Вытаскивая из-за зубов правду, облачая ее в наиболее нейтральную форму, мисс Коэн, памятуя о способности Майрона, естественно, не собирается говорить ни слова лжи, как и ни единого лишнего слова, касаемо причин неосторожного обращения с ножом. Хотя оно как раз было осторожным.
Не жизнь, а сплошные парадоксы.
Впрочем, если бы это было самым важным в их разговоре.
Лия не очень улавливает нюансы, звучащие во фразе о значимости того, что она хочет не быть, а казаться кем-то. Но хмурится — это похоже на ту правду, в которой себе не признаются, а только возмущаются, когда кто-то пытается изобличить, вывести на чистую воду. Но мисс Коэн по этому поводу не бесится — взбесилась она ранее, потому странный намек проходит вскользь, по-касательной, почти не задевает...
Потому что дальше идет тяжелая артиллерия и мир превращается в кипейно-белую выжженную пустыню.
Майрон заступил на территорию, которая хуже, чем мертвая зона.
Лия знала, что от нее не отстанут, что будут попрекать семьей. Потому что человек — тварь социальная и нет у него никого ближе тех людей, с которыми многие годы жил бок о бок.
— Я сбежала из дома в июне тридцать шестого. В октябре тридцать шестого, год тому назад, я в последний раз общалась с сестрой и мы не нашли общего языка вновь. Она считает мой взгляд на мир неправильным и детским, я считаю, что ее муж — козёл и промыл ей мозги. Почему я здесь, а не с вигилантами? Вы это желаете знать, доктор Гривас? — Странно, что она выбирается. Странно, что уцепившись за воспоминания о Рахель, чувствуя ту боль и обиду, она не воет дурниной, а встает на ноги, встряхивает головой и опять упирается своими широкими и крутыми бараньими рогами, готовая драться... маленькое чудовище.
Лия смотрит мужчине в глаза, моргнув пару раз, прогоняя ту боль. Выдыхает, вздыхает.
— Я выбрала сторону задолго до того, как сбежала из дому. Я сбежала из дому, потому что не хотела сидеть, сложа руки. Я люблю свою сестру, правда, люблю, но я ее не видела год и... честно говоря, я боюсь ее видеть. И я точно знаю, что Рахель не будет воевать. Она на той стороне, потому что воспитана так, воспитана не думать, пусть за нее решает муж... почему я здесь? Потому что я не хочу, чтобы мне указывали, что мое место — под пяткой сильного. — Это не укус. Это опять почти скатывание в патетику, но кто в восемнадцать может говорить без максимализма и пафоса.
Коэн тянет последнюю сигарету из своей пачки, закуривает.
— Я плохо стараюсь, мистер Гривас, сэр? — Нет, обида не проходит. Девчонке важного знать какого хрена её сейчас полощут и пытаются препарировать.
— Я сделала что-то не так? — Только в глазах ее, даже при самом испуганном выражении, которое когда-либо бывало (нет, сейчас и вовсе нет испуга), ни капельки смирения агнца, ждущего заклания. Не бороться Лия попросту не умеет. По течению плывет только дохлая рыба.
_______________
* — Кальвизия Аделаида Ювентина Клоди, сокращенно: К.А.Ю.К. Хирург из главного штаба, до войны 10 лет была на должности главного врача. НПС со скверным характером, упоминается в эпизоде этом