В появлении в ее квартире плюшевой живности, коей не было уже давно, аж с тех пор, как она переехала из Блетчли-холла, оставив весь зверинец там, был виноват бессовестно хохочущий Бальтазар. Вернувшись после того злополучного понедельника домой и дожив до конца недели, Фрида сделала неутешительный для себя вывод – спать одной ей категорически не нравилось. При всей суровости и отстраненности мужчины в сознательном состоянии, то есть днем, к нему можно было очень удобно во сне приткнуться, обнять или даже уснуть, разлегшись на нем. Бонусом ко всему он был теплый и за эти годы привыкший. В общем, сплошные плюсы.

В конце недели, сообразив, что спать пока не на ком и в ближайшее время ничего не изменится, Блетчли (между прочим, всегда ценившая возможность спать на кровати как ей вздумается, хоть поперек) поняла, что нужно что-то с этим делать. Отправиться в Стокгольм возможности не было – завал на работе вынуждал работать с самого раннего утра до поздней ночи. Решение пришло само собой, когда она, в поисках достойного подарка самому младшему Блетчли, обходила магазины игрушек. Подарок она так и не нашла, но из одного из них вышла с медведем в руках, презрев медведей разноцветных и остановившись на самом обычном, коричневом мишке, замотанном в шарф. Самом большом мишке, который был в этом магазине. Сияя как начищенный галлеон, от доставки она отказалась. Сама уж как-нибудь справится.

Теперь это плюшевое существо занимало часть кровати, принадлежащую Харту, и расставаться с ним она не собиралась.

Вообще-то, хохотать можно было и потише. Недовольно заворочавшись, просыпаясь, Фрида неохотно выбралась из под одеяла на свет, спросонья не сразу сообразив, что именно так развеселило мужа. Мужчина смеялся без каких либо угрызений совести из-за того, что разбудил ее. Видит Салазар, был бы мишка немного полегче, она бы точно в него им кинула.

На этом моменте ее и осенило. Плюшевый друг, кажется, слегка портил ей репутацию взрослой и серьезной женщины, работающей в крупнейшем банке мира. Нда, неловко вышло, знакомить их она до этого явно не планировала. И девушка бы непременно покраснела, смутившись, если бы не нескончаемые запасы наглости. Откинув волосы с лица, Фриш состроила самую самоуверенную мордашку, садясь на кровати и поджимая ноги под себя, и подтащила к себе медведя, обняв обеими руками.

- Его зовут Бегемот. Бегемот, знакомься, это Бальтазар, - представила их друг другу, помахала мужу плюшевой лапой и невозмутимо добавила, - прости, но теперь я сплю с ним. C’est la vie, mon cheri.

Несмотря на всю нелогичность имени, подобрано оно было не от балды, а руководствуясь железной логикой – одного демона можно было заменить только другим демоном. А учитывая размеры и упитанность медвежонка, особо долго думать не пришлось. Демон чревоугодия подходил по ее мнению как нельзя лучше.

Запоздало учуяв аромат кофе, тянущийся с кухни, Блетчли блаженно улыбнулась, после чего с сожалением пожаловалась:

- Жаль только кофе варить не умеет.

Баль был в хорошем настроение, и это ее не могло не радовать. Впрочем, насколько она знала все от того же Кристофа, который был криминально не болтлив, но все же хоть как-то да отвечал на вопросы, выходить ему все это время не разрешалось, так что возможно он просто радовался свободе. К его помощнику она даже начала потихоньку испытывать теплые чувства: все-таки, учитывая то, что ее муж принципиально в больницу идти отказывался, а она ему ничем помочь не могла, на поправку он пошел только благодаря ему. Вот если бы он еще на вопросы отвечал чуть более развернуто, чем «состояние стабильное» и «вам не о чем волноваться», цены бы ему не было. Впрочем, этот сухарь ей действительно внушал доверие.

На непрозрачный намек, что терпеть медведя в кровати по вторникам, четвергам и выходным он не собирается, Фрида возмущенно фыркнула. Вообще-то, пока он три недели отлеживался в своем Стокгольме, Бегемот уже вполне прочно прописался рядом с ней, и переселять его на другое место было бы слишком жестоко! Впрочем, Фрида промолчала, решив, что разберется с этим потом.

А вообще, их традиция встречаться по определенным дням нарушалась уже второй раз подряд – первый с ее подачи, а второй вот прямо сейчас, потому как, если ей не изменяла память, сегодня был самый обычный, ничем не примечательный понедельник.

Замечание про кофе было резонным. Как она вообще могла обитать с кем-то, кто не умеет варить кофе, на одно территории.

- Зато на нем удобно спать, и он не пропадает на две недели, - обиды в голосе не было, только все то же веселое желание подурачиться, заставлявшее ее оправдывать перед мужем мишку, не умеющего варить кофе.

Предупреждение про холодный кофе сделало свое дело, и, отложив Бегемота, девушка резво вскочила с кровати, подлетев к Харту, привстала на цыпочки, оставив короткий поцелуй на губах, и направилась на кухню. После чего, правда, тут же высунулась и сообщила:

- И я знаю, что ты курил. Надеюсь, за это время ты решил, что хочешь на завтрак.

***

В понедельник она на работу так и не попала. Удивительно было, что на нее не пошел и Баль, решив остаться у нее. Во вторник, с трудом, но все же скормив ему  целую глазунью, Фрида упорхнула в банк, а вернувшись под вечер, снова застала его у себя в квартире. И в среду. И в четверг. И в пятницу. К субботе уровень непонимания происходящего превысил допустимые нормы, а количество вещей в квартире ощутимо увеличилось. Теперь в ее шкафу обитала его коллекция галстуков, рядом с ее ювелирными украшениями лежали его запонки, а в гардеробе на вешалках между ее платьями висели его рубашки. Еще периодически то тут, то там появлялись его различные документы, которые уже действительно не было смысла оставлять в квартире в Швеции, учитывая, что там если и появлялся то только, чтобы захватить новые нужные вещи.

Фрида не была против, но все происходящее выглядело как ненавязчивый захват территории, а потому ей становилось любопытно. Насколько она знала своего мужа, к необдуманным поступкам он склонен не был и вполне отдавал себе отчет в том, что делает. Теперь ей хотелось, чтобы он этим поделился и с ней.

Готовя ужин и клятвенно обещая вот уже час, что вот-вот все будет на столе, она все-таки не выдержала. Шлепнув легонько по руке Харта, бессовестно ворующего маслины для салата, миролюбиво поинтересовалась мимоходом:

- Баль, ты что квартиру продаешь и ко мне вещи свозишь, пока новую не подберешь? Мне ждать в скором времени появления аккуратно упакованных коробок в коридоре?

Маслины исчезали с невероятной скоростью, стоило ей только отвернуться. Если Баль всерьез думал, что она не видит, то зря надеялся - она знала с кем имеет дело, более того все детство промышляла тем же, таская под шумок вкусности с кухни. Причем стоящая рядом баночка с точно такими же маслинами его не интересовала – заботливо положенные в салат, конечно же, казались вкуснее. В общем-то, ворчать на него смысла не было, все равно готовилось ему, а раз ему, значит имел право есть как хотел, но Фрида хотела, чтобы все было красиво.

Вопрос застал ее врасплох, когда она помешивала соус. Стратегия Харта сработала безотказно – о маслинах девушка и думать забыла, впрочем как и о соусе, над которым замерла с поднесенной лопаточкой.

Бросив недоверчивый взгляд на мужа, она аккуратно отложила лопаточку, вытерла руки о лежащее рядом полотенце, и приложила ладонь к его лбу. Ну, мало ли, все-таки на дворе была поздняя осень, так что температуре она бы не удивилась. Горячим он не был, и это не позволяло думать, что он бредит от жара. Может его просто тогда сильно ударили по голове, или Кристоф переборщил с какими-нибудь успокоительными? Тогда это объяснило бы, почему Бальтазар всю неделю был в таком приподнятом и миролюбивом настроении.

Или может он был настолько голоден, что был готов пойти на все. Она вообще заметила, что все самые дурацкие идеи он озвучивал, будучи голодным. Учитывая, что однажды он предложил ей выйти за него замуж, а сейчас – переехать к нему, вставал вопрос: что было лучше – готовить много и быстро или почаще задерживать ужины?

- Думаешь, у тебя я буду готовить быстрее? – шутливо ляпнула первое, что пришло ей в голову, давая себе время подумать. Предложение, конечно, было заманчивое, но Фрида впервые не была уверена, что Харт делал что-то полностью осознанно. Скорее это было похоже на легкое помутнение рассудка, и она не знала, стоит ли ей за него волноваться или просто принять как данность.

Переезд грозил обернуться сумасшедшими хлопотами, но ей этого хотелось. Не переезда как такового, а возможности видеть его, когда вздумается, а не по расписанию.

Сняв кастрюльку с огня, девушка опустила в соус кончик пальца и облизнула, задумчиво глядя на мужа. Ей было интересно, смогут ли они действительно существовать под одной крышей все семь дней в неделю и, если да, то как долго продержатся. Но для этого ей нужно было убедиться, что Харт не шутит и, более того, хорошо подумал.

- Насовсем? – осторожно уточнила, давая мужу шанс еще раз подумать, и добавила, сразу предупреждая, - потом ведь не выгонишь.

На заявление о том, что она сама уйдет, Фрида лишь весело фыркнула. Если за эту неделю она его не выгнала из квартиры, а за эти годы так и не развелась, несмотря на многое, то шансов у него отделаться от нее по ее же инициативе не оставалось. И она надеялась, что он это прекрасно понимал, когда звал ее на все семь дней в неделю.

- Нужно будет попросить о переводе в Швецию. Мне кажется, моя секретарша будет счастлива – я ей однажды сказала, что ее кофе вместо отравы использовать можно, - задумчиво поделилась умозаключениями Фрида и добавила, оправдываясь, - такая дрянь, ты себе представить не можешь. Кофе, в смысле.

Почувствовав угрызения совести за то, что так долго заставила ждать мужа ужин, раз он даже за тарелками полез, чтобы как-то намекнуть, что пора бы и честь знать, быстро сняла с огня кастрюльку и перелила содержимое в стеклянную соусницу. Салат, с энным количеством недостающих маслинок, отправился на стол, туда же она поставила соусницу с брусничным соусом и вооружилась ножом, чтобы порезать мясо.

Внезапно ей в голову пришло, что нужно срочно расставить все точки над «i», пока она еще не переехала. Отвлекшись от мяса, она бескомпромиссно и со всей серьезностью заявила:

- Бегемот едет со мной.

И на месте Бальтазара, она бы не стала спорить с женщиной, у которой в руках был большой и острый нож.
***

Переезд, как она и предполагала, оказался делом хлопотным. Всю ночь и следующий день она собирала самые необходимые на первое время вещи, а Бальтазар их перетаскивал. Самым необходимым, естественно, оказалось все. Абсолютно вся одежда, все украшения, все туфли, любимая чашка, нужная для готовки посуда, которой у него, естественно, нет… В общем, легче было бы сказать, что она с собой не взяла. На первое-то время.

Понедельник был выделен на то, чтобы она зашла на работу с просьбой о переводе, а после сообщила родственникам, что теперь жить будет немножко дальше. Чтобы Кэролайн очень уж не радовалась, пообещала постараться навещать их почаще, потому что как же она может бросить малыша Майлза одного. В общем-то, обещание собиралась сдержать, потому как племянника обожала всей душой.

Распрощавшись в понедельник со всеми, напомнив о чудесных возможностях аппарации, которые не позволят им остаться без присмотра, объявила мужу, что вот теперь точно готова к переезду.
Подхватив оставшиеся сумки, они отправились в Стокгольм.

Оказавшись на пороге квартиры, Фрида дождалась, когда Баль откроет дверь и прошла внутрь. Под ноги ей тут же бросилось что-то маленькое и с коготками, судя по звуку, которое оно издавало, подбегая. От растерянности тихонько «ойкнув», девушка включила свет и замерла.

Маленькое полосатое существо, опознанное как тигренок, крутилось вокруг ее ног, с интересом обнюхивая.
- Мерлин… - отбросив тут же все вещи, Блетчли опустилась на коленки перед зверьком и осторожно поднесла руку, давая понюхать и привыкнуть. Тигреныш понюхал, коснулся лапой, после чего, решив попробовать на вкус, лизнул. Девушка рассмеялась и, подумав, что уже можно, ласково почесала мелкого за ушком. – И ты молчал?!

Нет, она искренне не понимала, как ее муж мог молчать и ничего не говорить ей о том, что у него в квартире теперь живет тигр! Это же уму непостижимо просто, какая нужна выдержка, чтобы молчать о таком.