Люди, казалось, до сих пор не могли поверить в то, что их в самом деле настиг «зомби апокалипсис», о котором обычно рассказывали лишь в неправдоподобных фильмах. Иначе Бьорн не мог обозвать происходящее вокруг. По новостям его – апокалипсис – предпочитали называть эпидемией неизвестного вируса, но мужчина не считал нужным выбирать скучные выражения, когда человечество находилось на пороге конца света.

Лас-Вегас, город-пристанище человеческих пороков, оказался прекрасным прибежищем для вируса, который распространялся с невиданной споростью. Бьорн считал это неудивительным: люди приезжали в Вегас, чтобы отдохнуть, зачастую подразумевая под отдыхом беспорядочные половые связи или негигиеничное распитие баснословно дорогой бутылки шампанского из горла, не забывая делиться с компанией, поэтому проблем с попаданием заболевания на слизистые множества людей не возникло.

Полноценный хаос и публичное поедание мозгов и человеческой плоти восторжествовали парой часов раньше, прежде чем правительство Соединённых Штатов задумалось о введении чрезвычайной ситуации в стране.

Бьорн связался с обоими братьями, справившись об обстановке, прежде чем взгромоздился на чужой мотоцикл и завёл двигатель, воспользовавшись ключами, выуженными из кожаной куртки обезображенного трупа, бывшего некогда мужчиной средних лет. Обычно Харт с уважением относился к погибшим, но в данном случае мотоцикл был нужен ему больше, чем несчастному, оставшемуся без части мозга, и Бьорн не стал ждать, направляясь по трассе прочь из города. Мотоцикл был не самым безопасным методом передвижения в условиях «зомби апокалипсиса», зато быстрым и маневренным, чего хватало, чтобы заражённые не смогли до него дотянуться.

И швед был бы гораздо дальше от Лас-Вегаса, если бы не необходимость совершить остановку на заправке, потому что прежний владелец мотоцикла не озаботился о том, чтобы залить полный бак бензина перед своей погибелью.

Заправки тем временем уже не были уютным местом, где люди могли позволить себе чашечку кофе, если судить по красочной сцене, которая разворачивалась на глазах у Бьорна. Пока громила разбирался с девчонкой, Харт заценил и сверкающий Астон Мартин и бойкость его владелицы, и какое-то время не вмешивался, пока ситуация не приобрела достаточные масштабы.

Обострение ситуации было обозначено нарастающей паникой и безумным стремлением видеть заражённого в любом агрессивном громиле, не имевшим ничего общего как с вирусом, так и с какими-либо нормами морали или зачатками человечности.

Успев оставить мотоцикл за спиной, Бьорн отработанным движением выхватил пистолет, направляя на второго, ещё целёхонького из придурков.

– Отстань от дамы, если не хочешь, чтобы я вышиб твоему дружку мозги, – спокойным тоном предупредил Харт, обращаясь к второму мужчине, держащимся за исполосованное горло и явно находящимся не в духе. Швед мало опасался и схватки в рукопашную, но предпочитал не марать руки, когда этого можно было бы избежать.

Подумав, Бьорн изъял из кобуры второй пистолет и направил его на повреждённого чужим ножичком полудурка.

– Надеюсь, я привожу достаточно весомые аргументы? – елейно поинтересовался Харт.

Визгливая мамаша семейства, как и семейство в целом, Бьорна интересовало мало.

Он также не забывал о том, что не стоило использовать огнестрельное оружие на заправке, но надеялся, что несчастным бандитам не придёт столь блистательная мысль в голову. В крайнем случае Бьорн все же умел стрелять, потенциально способный избежать подрыва всей бензоколонки.

Он перевёл взгляд на молодую женщину, интересуясь:

– Тебе всё ещё нужен бензин или можешь ехать?

Бьорну составило трудов сдержать усмешку, когда Николетт предпочитала не сдерживаться в выражениях вовсе.

– Вот и проверим, – с деланной серьёзностью заверил мужчина в ответ на замечание девушки о наличии у бандита, на которого было нацелено дуло пистолета, мозгов. Или, вернее, их отсутствия, но Бьорн подозревал, что какая-никакая масса все же должна была помещаться в лысеющей черепушке.

Оценив поначалу то, как умело девчонка избавилась от компании визгливой женщины, а после и проявленное бандитами благоразумие, с которым они предпочли отойти в сторону, Бьорн шагнул навстречу своей новой знакомой незнакомой, не торопясь при этом прятать пистолеты, держа их на виду, чтобы дебоширы не забывали о том, почему им стоило вести себя прилично.

Харт проследил за взглядом девчонки, когда та поделилась догадками об оружии, которым могли владеть незадачливые бандиты.

– Был бы удивлён, не будь они вооружены, – пробормотал мужчина, а после оценивающе (но дружелюбно) взглянул на молодую женщину: – С холодным оружием, как я посмотрю, ты обращаться умеешь. Есть пушка? – уточнил боевик, потому что девчонка была не глупа и не труслива, чтобы не иметь таковой. Тем более, что они находились в Соединённых Штатах, где оружие и до «зомби апокалипсиса» попадало в руки помимо прочего кому ни попадя.

Харт приветственно кивнул, когда Николетт в очередной раз подтвердила, что была не робкого десятка и представилась первой.

– Бьорн, – дружелюбно отозвался мужчина. Было странно пытаться заводить друзей в создавшейся ситуации, где каждый, казалось, был сам за себя, но Харт не имел привычки отказываться от интересных и потенциально полезных союзников.

Боевик между делом пошевелил рукой с пистолетом, чтобы у бандита, бросившего взгляд в их сторону, не возникало неподобающих мыслей, а после снова обратился к Николетт, внезапно усмехнувшись:

– Многие пытались, но моему имени так и не смогли придумать достойное сокращение.

Приняв после комплимент о своём красноречии с честью, Бьорн всерьёз задумался о дальнейшем применении собственных талантов.

– Удивительно, что заправщик ещё не сбежал, – поделился в пустоту мужчина, вместо ответа делая шаг в сторону здания, где обычно располагались кассы и нездоровые съестные припасы в дорогу.

– Идём, – окликнул Бьорн молодую женщину, – отыщем «короля» этой бензоколонки.

Мужчина заглянул в окно, пытаясь разглядеть то, что внутри, потому что входная дверь была прочно заперта.

Люди, напуганные разборками прежде, начинали разъезжаться, покуда им хватало бензина.

Проявляя чудеса вежливости, Бьорн сдержанно постучался в оконное стекло.

– Эй, Скрудж Макдак! – окликнул Харт мужчину внутри сооружения, когда приметил движение. – Мы знаем, что бензина хватит на всех. И что много ты на нем не заработаешь. Особенно если люди будут за него драться, а твой сарай при следующей перестрелке просто-напросто взлетит на воздух.

Бьорн выдержал паузу, прежде чем продолжить, не получив достойного ответа:

– Расскажи о своих заветных желаниях и мы, возможно, договоримся.

Бьорн благодарно кивнул в ответ на честность Николетт в отношении обращения с оружием.

– И что обычно входит в твою зону ответственности? – вдруг с интересом спросил мужчина между делом, прежде чем их внимание переключилось на владельца заправочной станции.

Бьорн оценил и деловой подход Николетт, когда она без колебаний предложила мужчине деньги, и то, с какой предприимчивостью молодая женщина отнеслась к мероприятию, когда заправщик снова скрылся в своей конуре.

Боевик в свою очередь кивнул, подтверждая план действий.

– Ты прочитала мои мысли, – пробормотал дружелюбно мужчина, прежде чем дверь, поскрипев замками, приоткрылась, сдерживаемая цепочкой и напором владельца помещения.

– Сначала деньги, – заявил мужчина, но продолжить ему не удалось: Бьорн толкнул дверь ногой, распахивая ту настежь несмотря на преграды и сбивая растерявшегося владельца бензоколонки с ног. Ружьё, которое держал мужчина, вылетело из его рук.

Швед как держал два пистолета, так и направил оба на несчастного пройдоху.

– Жадный сам себе покоя не даёт, слышал о таком? – миролюбиво заметил Бьорн. Боевик нагнулся, поднимая мужчину за шкирку и вскоре заламывая одну из его рук за спину, несмотря на протесты. – Если будешь хорошо себя вести, то мы тебе в самом деле заплатим.

– Покажи, где остальные канистры.

Бьорн обратил внимание на Николетт и усмехнулся, прежде чем подтолкнуть мужчину вдоль по коридору.

– В иной ситуации я бы пропустил даму вперёд, но думаю, тебе будет лучше следовать за нами.

Бьорн считал, что Николетт подходила её занятость, но об этом им стоило поговорить позже, желательно – подальше в отсюда, в дороге и на транспорте, не испытывающем нехватки в бензине.

Швед отнёсся с одобрением, когда Николетт подобрала ружьё, тоже считая, что с ней оно будет в большей безопасности, нежели бесхозно лежать на полу.

Стоило им достичь помещения, в котором местный Голум хранил «свою прелесть», Бьорн был вынужден согласиться с высказыванием Николетт: заправщик в самом деле оказался сукиным сыном, потому что сидел на нескромных запасах бензина, пока вокруг люди, неспособные заправить транспорт, становились жертвами множащихся заражённых.

Харт был не прочь помочь Николетт, но пока мужчина искал способ приструнить заправщика, чтобы он не мешал им изымать канистры с бензином из его логова, пройдоха дёрнулся, толкнул девчонку и вцепился в ружьё. Бьорн сдержал ругательства, делая следом инстинктивно шаг в сторону, чтобы избежать прицела и дула ружья.

– Тебе настолько нужны деньги, что ты готов собирать их с трупов? – бросил швед, желая отвлечь внимание хозяина заправки на себя. Боевик не считал, что владелец бензоколонки часто имел дело с оружием, и это было одновременно и хорошо и плохо, потому что мужчина явно до конца не понимал что делал и, скорее всего, никому прежде не угрожал всерьёз.

– Посмотри на то, сколько вокруг бензина. Один неточный выстрел – и не будет ни тебя, ни бензоколонки, – продолжил говорить швед. Заправщик поднял ружьё выше, но Харт видел то, как подрагивали его руки.

– Теперь канистра будет стоить вам втрое дороже! – объявил мужчина, вызывая у Бьорна сомнения в том, что у человеческой жадности был вовсе предел, не говоря о наличии базового смысла.

– Мы сказали, что заплатим, – напомнил Харт, неторопливо двигаясь по дуге и неспешно обходя заправщика с поднятыми руками, чтобы показать свои благие намерения. Бьорн мельком взглянул на Николетт и жестом попросил её держаться в стороне. У него был план, и если она бы вмешалась, то швед не смог бы гарантировать ее безопасность.

– Вот и платите! Деньги вперёд!

Это было всем, что успел сказать владелец бензоколонки, прежде чем Бьорн без предупреждения дёрнулся вперёд, убеждаясь, в то мгновение дуло ружья не было направлено ни на него, ни на Николетт.

Раздался выстрел, пуля пролетела вверх, не задев канистры, и завязалась потасовка – и быстро закончилась, когда Харт заботливо приложил хозяина здешнего заведения прикладом пистолета, отправляя в нокаут. Неприятно, но не смертельно.

– Сукин сын, – повторил мужчина слова Николетт, прежде чем обратить внимание на молодую женщину. – Ты в порядке?

Бьорн восстановил дыхание, между делом приложив ладонь в горящему уху – пуля пролетела мимо, лишь мельком задев мужчину, вызывая небольшое кровотечение, но в остальном – никаких последствий.

– Я помогу с канистрами, – подтвердил швед, прежде чем забрать столько, сколько он смог бы, и направиться на выход из чужой лачуги.

– Ничего серьёзного, – ответил Бьорн в ответ на предложение Николетт обработать царапину, но всё же согласился: – Сможем обработать позже.

Мужчина подхватил канистры и вынес их на улицу, дожидаясь, пока Николетт откроет багажник, прежде чем положить канистры внутрь. Он был согласен с молодой женщиной, что им не стоило задерживаться на заправке и что по дороге они могли найти уединенное место, чтобы «подкормить» её Астон Мартин бензином.

Кстати об Астон Мартине (и чужих мотоциклах).

– Мой с тех пор, как его владельца обглодали заражённые в Лас-Вегасе, – между делом хмыкнул Бьорн, отозвавшись на предположение Николетт о транспорте, на котором прибыл мужчина.

– Я надеялся, что его маневренность поможет мне быстро добраться до Лос-Анджелеса, – объяснил мужчина следом, не скрывая. – У меня живет там брат.

Харт перевёл заинтересованный взгляд на Николетт, когда та щедро предложила ему воспользоваться её транспортом. Бьорн ценил проявленную человечность, которой в последнее время было ничтожно мало вокруг, и справедливости ради понимал, что женщина не была обязана ему помогать: они смогли найти источник бензина, а вокруг наверняка можно было найти брошенную машину.

– Спасибо, – искренне отозвался Бьорн. Взвесив все «за» и «против», ответил утвердительно:

– Буду рад составить компанию. Как и в целом буду компании рад, – улыбнулся Харт.

Он вдруг попросил Николетт подождать и вернулся ненадолго в лачугу заправщика, откуда вышел с двумя бутылками виски средней руки, не забыв прикрыть дверь за собой.

– Я оставил ему пару купюр на кассе, как и договаривались, – усмехнулся Бьорн и без лишних вопросов прошествовал в сторону пассажирского сидения.

– Куда ты едешь? – поинтересовался мужчина, от которого не укрылось интригующее заверение молодой женщины о том, что она знала то, как им выбраться.

Бьорн благодарно кивнул и потянулся к бардачку, доставая салфетки. Откупорив бутылку, смочил салфетки алкоголем и приложил, протирая, к уху, мельком поморщившись из-за неприятного ощущения. Могло бы быть, несомненно, гораздо хуже, если бы владелец бензоколонки умел стрелять хоть чуточку лучше.

Швед обратил заинтересованный взгляд на Николетт, когда та обрисовала планы на будущее. Мужчина оказался заинтригован как упоминанием военной базы, так и самолёта. Нынче многие пытались выбраться из страны, но далеко не каждый мог позволить себе сделать это так.

– Звучит многообещающе, – искренне отозвался Бьорн. Он надеялся, что у Николетт всё получится, потому что пусть она была бойкой девочкой, ей нечего было делать в том пекле, в какой превращались Соединённые Штаты – как и, собственно, нечего было делать в стране любому незараженному, но, к примеру, у людей с такой подготовкой, как у Бьорна, шансы выжить были несколько выше, чем у остальных.

При некотором сожалении о том, что у шведа не было такого же красивого способа выбраться за пределы Америки, всерьёз приглашения присоединиться к Николетт Бьорн не ожидал. Начиная с того, что обычно в подобных ситуациях в эвакуационных самолётах места были ограничены и, как следствие, заняты родственниками или друзьями. Здесь мало того, что Николетт предлагала, похоже, взять на борт самого Бьорна, так и предлагала дополнительное место для его брата.

Харт выдержал паузу, внимательно разглядывая молодую женщину в ответ на уточнение о возможностях Бальтазара, прежде чем уверенно усмехнуться:

– Думаю, не ошибусь, если скажу, что он сделает всё возможное, чтобы оказаться в Сан-Франциско как можно скорее.

Если с их последнего звонка ничего не изменилось и Бальтазар всё ещё был жил, но об этом Бьорн сильно задумываться не хотел.

Избавившись от окровавленной салфетки и пристроив обе бутылки виски в ногах, Харт снова обратил своё внимание на Николетт.

– Кем, если не секрет, работает твой отец, если у него есть доступ к военным базам?

Потому что в условиях «зомби апокалипсиса» богатыми считались далеко не все, кто считался богатыми в мирное время. Когда дело доходило до выживания, ценник на определённые услуги резко возрастал.

Бьорн дружелюбно усмехнулся:

– Обычно в подобные заграничные путешествия берут в худшем случае троюродных тёток или лучших подружек, а не незнакомых мужчин. Тем более, что двоих.

Боевик замолчал на мгновение, обдумывая свои возможности, после чего всё же сказал:

– Я работаю в Интерполе. Если возникнут трудности, к примеру, с доступом к военной базе, скажи мне. Не уверен в том, как сейчас работают наши службы, но мы, по крайней мере, сможем попытаться воспользоваться их поддержкой.

– Хороший план, – согласился Бьорн, когда Николетт поделилась мыслями о дороге, которая могла ждать Бальтазара впереди, а также о координатах и особенностях частных перелетов. Швед мог лишь надеяться, что его брат держал телефон заряженным и не имел перебоев со связью.

Интересные подробности нежданного знакомства не заканчивались, и Харт увлечённо выслушал Николетт, когда она не стала сдерживаться, отвечая на его вопрос об её отце, а также, заодно, об его хороших знакомых. Если гостиничный бизнес Бьорна интересовал мало, – пусть Николетт была права, и отели её отца было сложно не заметить, если те были в городе, – то личность Энтони Блетчли была хорошо известна сотрудникам Интерпола.

Бьорн улыбнулся шире, не скрывая озорного взгляда.

– Что ж, это многое объясняет, – вторил девушке мужчина, потому что больше вопросов ни к военным базам, ни личному самолёту или Астон Мартину у Харта не осталось.

Он следом не скупился на объяснения, отвечая на риторический вопрос Николетт о специфике своей занятости в Интерполе:

– Отряд быстрого реагирования, – пояснил Бьорн, открыто улыбнувшись. – Нам приходится заполнять гораздо больше бумажек, чем многим кажется.

– Если вдруг я доживу до встречи с твоим отцом, то обязательно расскажу, как ловко ты обращалась с ножичком на заправке. Достойное зрелище, – одобрительно усмехнулся швед.

Он подметил некоторую, едва уловимую перемену в Николетт, когда та ответила насчёт троюродных тёток или друзей, и выдержал паузу, прежде чем заметил так же легко и непринуждённо:

– Полагаю, где-то неподалёку скитается основная часть моих коллег, которых отправили зачистить группу заражённых в Вегасе прежде, чем ситуация стала хуже некуда.

Бьорн отвлёкся на дорогу, когда Николетт съехала с трассы, и также посчитал место подходящим. Швед выбрался из машины, когда женщина припарковала транспорт на обочине, и полез в багажник, чтобы помочь заправить автомобиль.

– Я могу сменить тебя за рулём, если мы будем ехать всю ночь и ты устанешь, – предупредил между делом мужчина. Шесть-семь часов не казались таким уж длинным перегоном, но грех было не воспользоваться наличием двух водителей в одном автомобиле.

Мужчина, впрочем, усмехнулся следом, заверяя:

– Я буду нежен с твоим Астон Мартином.

Убрав канистру обратно в багажник, Бьорн достал с пассажирского сидения бутылку виски. В другой ситуации он не стал бы предлагать пить за рулём, но времена нынче были тяжёлые.

– За выдающееся знакомство, – предложил швед, протягивая одну из бутылок Николетт. – По глотку, раз ты за рулём.

Бьорн дружелюбно усмехнулся, когда Николетт обозначила, что обычно никого не пускала за руль. Он считал, что ей это шло: и Астон Мартин, и четкое понимание того, что она хотела или любила. Бьорн ценил людей, которые умели блюсти свои границы, при этом не ограничивая себя во многом (если Николетт в чем-то ограничивала себя вовсе).

- Никаких обид, - уверенно отозвался Харт, улыбнувшись шире следом, - однако если вдруг ты решишь изменить себе, знай, что при общении со мной малыш не останется в обиде.

Бьорн на мгновение задумался, что сказанное могло бы быть воспринято с намеком на пошлость, но не стал брать свои слова обратно. Как ни крути, иначе о таких машинах, какую водила Николетт, говорить было не принято.

Мужчина усмехнулся молодой женщине в ответ, когда заметил:

- Будем считать твой навык вождения в нетрезвом виде суперспособностью. Тем более, что в наше время осудить уже некому. Или выписать штраф.

Харт благодарно кивнул, принимая следом телефон из рук молодой женщины, и не медлил, отправляя сообщение Бальтаразу с координатами и инструкциями, прежде чем вернуться к разговору с Николетт. Бьорн изобразил удивление, когда женщина подметила, что ему шло работать в Интерполе.

- Наконец-то хоть кто-то так считает, - усмехнулся Харт. - Обычно из-за моего внешнего вида, включая татуировки, мне говорят, что я больше похожу на тех, кого мы отлавливаем.

Он взглянул на Николетт с интересом:

- Почему вечеринки?

Бьорн заметил, что девушка не посчитала нужным ограничивать себя одним глотком, и отчего-то посчитал это положительным качеством. Несмотря на свою работу в правоохранительных органах, морализаторство Харт не любил.

Бьорн усмехнулся, считая предположение Николетт об его потенциальной работе под прикрытием здравым предположением в общем и целом.

– Я работал под прикрытием однажды, – доверительно поделился подробностями своей биографии швед, следом состроив смешную физиономию. – В шпионских фильмах это выглядит гораздо интереснее, чем на самом деле.

– В остальном нужно будет не забыть оставить тебе мой номер телефона, если мы выберемся отсюда, – улыбнулся шире мужчина, поясняя: – На случай, если твоему отцу когда-нибудь понадобится помощь.

Бьорн ловил себя на мысли, что ему нравилась её честность и прямолинейность, и Харт весело фыркнул, не сдерживаясь, на оценку Николетт своих способностей. Он полагал, что она была чересчур с собой строга, зато отчего-то верил, что в организации вечеринок и праздников жизни ей не было равных.

– Позовёшь только посмотреть? – озорно усмехнулся мужчина, не стесняясь дружелюбно подначивать Николетт. Он уже не сомневался, что у неё было чувство юмора, и не сдерживался.

Харт проследил за тем, как женщина отставила в сторону бутылку виски, и заинтересованно приподнял брови, когда она попросила его показать татуировки.

– Не могу раскрыть тайну о татуировках на неприличных местах, но у меня найдётся парочка приличных, которые я могу тебе показать, – заговорщически заверил мужчина.

Бьорн подцепил бегунок на молнии и потянул вниз, расстёгивая плотную кожаную мотоциклетную куртку. На улице было ощутимо прохладно без верхней одежды, но мужчина не жаловался, считая, что представление стоило некоторых испытываемых им неудобств.

Под кожаной курткой обнаружился тонкий свитер, и Бьорн закатал эластичные манжеты, оголяя руку чуть выше локтя и демонстрируя плотно забитые «рукава».

Харт поднял любопытствующий взгляд на Николетт, наблюдая за её реакцией.

– Нравится? – бессовестно поинтересовался мужчина, живо уточняя следом:

– У тебя есть татуировки?

– Необязательно, – легкомысленно пожал плечом мужчина, когда Николетт уточнила не желал ли он стать «звездой программы». Бьорн не был стеснителен, но не любил лишнее и бестолковое внимание. – Но предпочитаю не стоять в стороне, когда хорошие люди хорошо проводят время, – улыбнулся Харт.

Бьорн улыбнулся шире, когда она в очередной раз одарила его комплиментом. Он также знал, что мог, вероятно, и не спрашивать, подметив ещё раньше её интерес к своему внешнему виду, но при этом мужчина искренне считал, что татуировки были увлечением на любителя. Из-за этого ему было вдвойне приятно, что Николетт явно разделяла его увлечения.

Бьорн улыбнулся, когда женщина продолжила строить планы на будущее.

– Одним поводом больше выбраться из этого безумия, – заверил девчонку Харт, прежде чем отозвался со знанием дела. – С твоей внешностью тебе подойдёт любой эскиз, выполненный хорошим мастером.

– Уже знаешь, где бы ты хотела набить рисунок? – спросил мужчина, отчасти считая свой вопрос излишним, потому что рамки приличий становились всё относительнее между ними – что было, впрочем, не столь важно, учитывая, что каждый день мог бы быть последним. Бьорн ценил то, что мог бы стать самым крутым среди остальных зомби, но всё же зомби становиться не торопился.

Харт открыто усмехнулся, когда Николетт припомнила его «тайные татуировки» на неприличных местах, и отозвался, изо всех сил стараясь прислушиваться к здравому смыслу:

– Думаю, нам пора ехать дальше. Чем быстрее доберёмся до военной базы, тем быстрее сможем воплотить те планы на будущее, которые уже успели построить.

Бьорн искренне улыбнулся:

– Никогда бы не подумал, что мне так повезёт с компанией на время «зомби апокалипсиса».

Последние несколько суток госпиталь жил в аду. Бальтазар практически не спал, изредка ел и возвращался домой только тогда, когда нельзя было иначе. Его никто не осуждал, потому что многие врачи и медсестры следовали тем же правилам, пытаясь помочь каждому, кому помощи была нужна. Пока они помочь могли вовсе.

Люди быстро дали выдуманное имя невыдуманному вирусу, который не понимали. «Зомби апокалипсис». Бальтазар относился к подобному событийному названию с остатками чувства юмора, но старался не забывать то, откуда пришли эти самые «зомби» – неизвестный вирус, а нулевой пациент ещё не был обследован, если вовсе был найден, потому что заражение распространялось с невиданной скоростью. Особенно, когда заражённым захотелось вкусить человеческой плоти, и их жертвы, если не были разорваны на куски, быстро присоединялись к остальной стае.

Они были в аду, и выбраться из этого ада с каждым часом становилось всё сложнее.

Из-за этого Бальтазар взглянул на сообщение от Бьорна недоверчиво, когда брат прислал координаты и короткую инструкцию. Основной призыв был прост и ясен: «Выезжай как можно скорее». Потому что такие самолёты не ждали опаздывающих, а приглашение на частное военное судно, возможно, было их единственным верным шансом выбраться из страны. Бальтазар не любил драматизировать, но обычно доверял суждениям брата.

Он решил, что сядет за руль сразу же, как закончится смена, ибо до её конца оставалось не так долго, а его руки всё ещё были связаны клятвой Гиппократа. Тем более, что в такие времена не стоило забывать, что люди по-прежнему болели чем-то помимо «зомбизма».

Бальтазар разглядывал медицинскую карту, когда выходил из палаты, поэтому не успел среагировать, когда молодая женщина налетела на него. Швед лишь непроизвольно охнул от неожиданности, прежде чем оглядеть визитёра с головы до ног.

Девушка начала говорить прежде, чем мужчине удалось спросить ее о том, что она здесь делала. И от её слов ему легче не становилось. Он уже видел таких, как она, и слышал подобные истории, неизбежно похожие одна на другую.

Ещё Бальтазар думал о другом: если её друг заболел, то может ли быть заражённой она сама? Пусть, вероятно, не демонстрировала каких-либо симптомов.

– Пойдёмте со мной, – сказал Бальтазар, заводя девушку в соседнюю палату. Не стал поправлять женщину в отношении обращения, пусть считал, что имел на это право после всех усилий, которые требовались для того, чтобы стать врачом. – Если ваш друг заболел, то мне нужно осмотреть и вас. Полагаю, в госпиталь вас пустили без особых проверок.

Потому что она выглядела нормально, и в этом было главное коварство вируса. Они все выглядели нормально, пока не начинали жаждать мозгов ближнего своего.

– Как вас зовут? – спросил Харт, взглянув на молодую женщину.

– Расскажите, как заболел ваш друг? – уточнил Бальтазар. – И почему вы решили, что у него этот вирус?

Бальтазар хотел верить женщине на слово о том, что она была здорова, как никто другой, но не мог допустить ошибку.

– Мы не можем рисковать, – примирительно заметил швед, надеясь, что девушка не станет сопротивляться. Ему нужно-то было проверить температуру и убедиться в отсутствии каких-либо физических изменений. – Я не стану вас задерживать, если всё в порядке, – заверил посетительницу Бальтазар.

Стелла, занимавшая стол на входе в госпиталь, в самом деле должна была быть напугана.

– Она многое пережила за последние несколько суток, – попытался объяснить поведение медсестры Харт, пусть и был уверен, что особенно в объяснениях молодая женщина, стоящая перед ним, не нуждалась.

Отчего-то ответный вопрос Фриды об его имени вызвал у мужчины дружелюбную улыбку.

– Обычно пациенты не называют меня иначе, как «доктор Харт», – объяснил швед, взглянул на женщину и улыбнулся открыто. – Надеюсь, впрочем, что вы не станете моим пациентом. Меня зовут Бальтазар.

– У вас красивое имя, – искренне, при этом без намёка на пошлость или флирт отозвался врач. Обычно он не скупился на комплименты, общаясь с посетителями госпиталя. Порой это помогало их успокоить и почувствовать себя несколько увереннее в стенах больницы.

Бальтазар, как и обещал, проверил температуру женщины, проверил реакцию зрачков и убедился, что ни кожа ни прочие части тела не изменили цвет на нездоровый. Швед, как и обещал, не собирался задерживать Фриду, но к моменту, как он закончил осмотр, а женщина – говорить, он не мог сказать ей ничего хорошего об её друге.

Бальтазар поймал взгляд Фриды, подбирая слова, чтобы ответить так или иначе на её вопрос. Мужчина выглядел заметно напряженнее, чем прежде.

– Я вижу, что вам дорог ваш друг, – сказал, наконец, швед, внимательно наблюдая за реакцией молодой женщины и испытывая неприязнь к собственному бессилию.

– Но пациентов с симптомами, как у вашего друга, мы обычно передаём военным, – вынес вердикт Бальтазар, не позволяя себе малодушничать. Он добавил после искренне, дав девушке некоторое время, что осознать сказанное им, и не сомневался, что стадия отрицания не заставит себя ждать:

– Мне жаль.

– Где ваш друг сейчас? Где бы он ни был, вам нельзя возвращаться к нему одной. И лучше не возвращаться вовсе.

Бальтазар усмехнулся, кивая солидарно на замечание Фриды об его имени:

– Мои родители никогда не предполагали, что я стану врачом, – отозвался мужчина в шутку, но считая, что, как и всегда водилось, в каждой шутке была доля правды.

Отрицание действительности, как и предполагал Харт, не заставило себя ждать, когда девушка отозвалась убеждённо, что ей не стоило приходить в госпиталь. Впрочем, Бальтазар, признаться, ожидал от Фриды более эмоциональной реакции, когда девушка, как считал швед, отозвалась следом достаточно взвешенно, пусть и сентиментально, о том, что не могла бросить своего друга. Бальтазар осознавал жестокость ситуации, но считал, что у неё не было иного выхода.

– Я не могу представить какого вам, – искренне отозвался Харт, желая лишь, чтобы Фрида не наделала глупостей, ведомая благими побуждениями. – Однако вы вернётесь к нему лишь для того, чтобы убедиться, что от человека, которого вы знали, ничего не осталось.

Бальтазар отвлёкся следом, прослушиваясь к происходящему, однако Фрида выскользнула за дверь раньше, чем мужчина успел придумать какой-либо план. Швед обречённо выругался себе под нос, выходя в коридор следом за молодой женщиной.

И персонал и посетители, допущенные в госпиталь, были переполошены, наблюдая за дёрганным мужчиной с оружием в руках. Его кожа успела побледнеть, а белки глаз уже начинали менять свой цвет. Неудивительно, что люди были напуганы и что они кричали. Заражённые вынуждали волноваться даже самых стойких даже тогда, когда заражённые не были вооружены.

Бальтазар выступил впереди Фриды, повышая голос:

– Что вам нужно? – спросил пришельца швед, перекрикивая причитания. Толпа на мгновение отвлеклась от собственных переживаний, взирая на него.

Мужчина словно ждал этого вопроса, и принялся красноречиво выражаться в адрес некомпетентности госпиталя и о том, что из-за здешнего персонала его жизнь была кончена. Потому что его заразили вирусом именно здесь, и теперь он превращался в монстра, и ему было нечего терять. Последняя часть заявления волновала Бальтазара больше остальных. Не считая того, что его в целом никогда не привлекало понятие о коллективной вине.

– Посмотрите вокруг. Здесь находится не только персонал, но и люди, которым нужна помощь, – снова подал голос швед, стараясь говорить поверх остального шума.

Мужчина потряс автоматом, заявил, что все они и так мертвецы, и выпустил из оружия шальную очередь, лишь чудом пролетевшую над головами людей, вынужденных пригнуться в панике. Крики стали громче.

– Если вас заразили в госпитале, мы найдём виновного, но не трогайте людей! – прикрикнул Бальтазар, при этом, несмотря на наивное заявление, прекрасно понимая, что стоявшего перед ним мужчину ничего не вразумит. Как он и говорил, он превращался в монстра, и им всем, пожалуй, стоило лишь надеяться, что он потеряет рассудок и озвереет раньше, чем целенаправленно расстреляет каждого из них.

Ни того, ни другого не произошло.

«Мы все уже мертвы!» – повторил, взвизгнув, мужчина и надорвал чеку на гранате, которую держал в руках. Бальтазар заметил ее в его руках слишком поздно. Кто-то заплакал.

Когда раздался взрыв, швед инстинктивно бросился в сторону Фриды, стоящей ближе всего к нему, и толкнул её в сторону приоткрытой двери одной из палат, ища убежища.

Взрывная волна оказалась сильнее, чем Бальтазар ожидал, и в какой-то момент мужчина потерял контроль над собственным телом, отброшенный к стене. Перед глазами на мгновение потемнело, а затылок отозвался ноющей болью, вынуждающей шведа потратить больше времени, чем стоило, чтобы прийти в себя и, прислушавшись к призывам Фриды, направиться к выходу из госпиталя.

Вокруг царил хаос, и призывы о помощи вынуждали Бальтазара нервничать, потому что они не могли помочь всем. Проходя мимо, швед быстро нагнулся над одним из тел, рядом с которым звала о помощи женщина, и объяснил в двух словах то, как правильно зажать рану, чтобы избежать потери крови. Харт осознавал, что это был его жест отчаяния, прежде чем выйти на улицу вслед за своей новой знакомой.

Бальтазар обернулся в сторону, куда указывала Фрида, и не собирался спорить с её выводами.

– Надеюсь, ваш отец не вычитал об этом в желтой газетенке, – беззлобно заметил швед, не желая оскорбить её саму или её отца, но не доверяя большинству источников информации, когда дело коснулось нового вируса.

Мужчина вычистил карманы врачебного халата и без раздумий сбросил его, оставляя поверх подвернувшейся мусорки, и кивнул Фриде, разворачиваясь корпусом в противоположную от «зомби» сторону.

– За углом припаркована моя машина, – объяснил Харт, призывая следом, – пойдемте со мной.

Бальтазар закрыл салон автомобиля изнутри, когда Фрида последовала за ним, и пристегнулся, заводя двигатель.

– Ваш друг, о котором вы говорили прежде, он у вас дома? – уточнил швед, стараясь избегать осуждающего тона. Терять близких людей было тяжело, и он не мог всерьёз обвинять молодую женщину в том, что та отказывалась оставлять своего друга позади.

– Как его зовут? – вдруг спросил Харт, желая несколько отвлечь Фриду, потому что ничего хорошего сам он ей сказать не мог.

Они выехали на проезжую часть быстро, не слишком соблюдая отжившие себя правила дорожного движения, и Бальтазар попросил:

– Говорите, куда ехать.