Ресторанчик был небольшой, но уютный. Бальтазару нравилась как его "камерность", так и то, что тот находился (практически буквально) за дверью, ведущей в подъезд его дома. Где-то снаружи галдел Нью-Йорк, но в те моменты, когда швед занимал столик, его переставало это волновать.

Он всегда приходил один. По крайней мере, не водил с собой живых существ, однако часто приходил или с книгой, или с папками, полными бумаг. Смотрел внимательно, почти не отвлекаясь на еду, однако за последнюю – за местную кухню – Бальтазар ценил это место особенно.

В этот раз он немного опаздывал. Мужчина без прикрас заботился о низменных инстинктах, потому что не ел с самого полудня, а время за окном бежало нещадно. Забежать в любой другой супермаркет, оставшийся позади, его лишила очередная нью-йоркская пробка, продержавшая в своих объятиях дольше, чем требовалось. Думать о том, что завтра его ждало тяжелое судебное заседание, Бальтазар предпочитал в уютных стенах и за неплохим ужином.

Когда Бальтазар добрался до своего дома, уже стемнело. Сдаваться, впрочем, мужчина намерен не был, когда всё-таки ступил под знакомую вывеску. В окнах еще горел свет, и отчего-то Бальтазар считал, что им стоило работать дольше. Порой он забывал, что у людей бывала размеренная, семейная жизнь – полная противоположность его образу мышления и существования.

Харт толкнул дверь, однако замер следом спустя пару шагов с порога, когда его встретил вид явно прибранного помещения, только стулья еще не были перевернуты. Ресторанчик наверняка закрывался, но в зале все еще была парочка официантов, полирующих дерево, а также маячила женская фигурка. Он видел её прежде, но знакомы они, в привычном значении этого слова, не были:

– Вы уже закрыты? – Бальтазар обращался к ней, когда окончательно отошел от дверного проема; дверь за ним закрылась, подталкиваемая доводчиком. За спрос, как он помнил, платы не взимали, а он чертовски устал после минувшего дня, чтобы отказываться от приятных привычек запросто.

Бальтазар вскинул брови невольно, заслышав свою фамилию, пусть и следом усмехнулся расслабленнее. Ощущение было странным – словно они были закадычными друзьями. Швед почувствовал, что его не собираются выставлять за дверь, и чуть несколько осмелел, делая ещё несколько шагов. Официанты, заканчивающие смену, смотрели на него, как он посчитал, с опаской.

– Попал в пробку, – буднично повел плечом мужчина между делом, рассматривая стоящую перед ним собеседницу. Когда он подошел ближе и теплая полутьма ресторана отступила, её силуэт и черты лица стали четче. Он отметил без лишнего сантимента, что она была красива, но в этот момент голодающий организм посчитал необходимым о себе напомнить.

– Не видел смысла рисковать в забегаловках по пути, – усмехнулся адвокат в ответ, ловя женский взгляд, чтобы следом перевести разговор в иное русло:

– Мне неловко, что Вы помните моё имя, а я совершенно не знаю Вашего, – легко поинтересовался Харт, не делая, впрочем, из этого давящего вопроса. Всего лишь замечание.

Он бросил быстрый взгляд на столик, за которым расположилась молодая женщина, прежде чем сделать первый пришедший ему в голову вывод:

– Бюрократия на Вашем столе лишь убеждает меня в том, что Вы владеете этим местом. У Вас есть вкус, – подытожил швед.

Бальтазар не тратил долгое время на то, чтобы обдумать её предложение о кухне. Это действительно было не тем, на что он рассчитывал, но сейчас он не считал предложение собеседницы лишенным смысла.

– Кухня Вашего повора явно съедобнее, чем мой пустой холодильник, – бодро отозвался мужчина. Он, впрочем, вспомнил, что полночь близилась, когда заметил (в целом, из вежливости) следом:

– Однако не думаю, что мне стоит Вас задерживать.

Бальтазар наблюдал за ней с интересом и слушал её заговорческий тон. Сейчас он особенно явно осознал, что выбрался из офиса, пронизанного сквозняками кондиционера, потому что в нём не было людей, похожих на Фриду Блетчли.

– Приятно познакомиться, – отозвался швед, когда она представилась, и ни на миг не лукавил. Она, несомненно, спасала его от голодной смерти, но в этот момент его вполне устраивала её компания и без вежливой необходимости оказывать ему какую-либо услугу.

Бальтазар не скрывал, что его забавлял её названный титул "лучшего ресторана Нью-Йорка", но не брался спорить.

– Позвольте мне оставить здесь пиджак и бумаги, и я буду Вашим надежным сообщником.

Швед последовал своим словам, когда оставил на спинке стула верхнюю одежду, а также портфель, наполненный бумагами, посвященным завтрашнему суду. Сейчас он отказывался думать о работе; ему было не впервые проводить бессонную ночь в подготовке. Впрочем, он уже давно был не студентом, чтобы отказывать себе в чуточке импровизации.

– После Вас, – не теряя некоторого веселья предложил Бальтазар, пропуская молодую женщину вперед, чтобы она могла показать ему путь на кухню.

Швед оглянулся по сторонам, не скрывая интереса, прежде чем одобрительно, без высокомерия хмыкнуть.

– Вам стоит почаще водить своих посетителей на кухню, – оценивающе отозвался Харт, – они многое упускает.

Бальтазар вдруг поймал себя на странной, некомфортной для него мысли, однако в ней мужчина не увидел ничего плохого. Он успел выйти вперед Фриды Блетчли, прежде чем обернуться, интересуясь:

– Вы сами ужинали?

Отчего-то Бальтазар считал, что ему придется справляться самому. То, что Фрида Блетчли провела его на кухню, уже было щедрым жестом с её стороны. В остальном, как думал Харт, ему оставалось приготовить что-нибудь самому или надеяться на бутерброд на быструю руку. Его по большинству устраивало первое, в том числе как жест доброй воли, благодарность за чужую отзывчивость.

Впрочем, спорить Бальтазар не стал. Тем более, что предложение звучало аппетитно.

– Не откажусь от всего, что Вы описали, мисс Блетчли, – с готовностью отозвался мужчина, прежде чем усмехнуться, – и, несомненно, не забудьте про грушу.

Он вдруг опомнился, прежде чем поинтересоваться дружелюбно:

– Или миссис?

Бальтазар не постенялся отвлечься на вино, когда двинулся к указанному шкафчику, забирая оттуда бутылку.

– Надеюсь, это не личные запасы Вашего шеф-повара? Мы и без того хозяйничаем на его территории, – усмехнулся адвокат.

Он огляделся, находя взглядом пару бокалов, блестящих, явно недавно изъятых из посудомоечной машины, прежде чем заняться пробкой.

– Случаем, не Вы подбираете вино? – с интересом отозвался Бальтазар, присматриваясь к этикетке. Обычно такие решения он предпочитал принимать самостоятельно, однако этот выбор наталкивал его на мысль, что ему вряд ли далось бы это лучше.

– Думаю, оно действительно подойдет к голубому сыру.

Он понаблюдал за ней некоторое время, за которое успел составить бокал вина рядом с молодой женщиной, прежде чем поинтересоваться в бодром расположении духа:

– Вы помнили моё имя, – констатировал Бальтазар, присев пятой точкой на столешницу. Он не вмешивался в процесс приготовления.

– Я действительно здесь настолько примелькался?

Он посчитал, что ресторан, несомненно, был небольшой, однако не настолько.

Бальтазар кивнул, принимая обращение. Он находил их общение несколько вычурным, когда они обращались друг к другу по фамилии, но продолжал следовать правилам. Швед решил, что решит позже о том, что может быть комфортнее для них обоих.

– Стараюсь, – легко отозвался мужчина, не спеша приукрашивать свои таланты, когда его собеседница поинтересовалась его осведомленностью в вине.

– На самом деле, я довольно редко его пью, но мне чаще всего бывает любопытно, – миролюбиво констатировал Бальтазар. Он также не был заядлым поклонником здорового образа жизни, но предпочитал высыпаться на трезвую голову, когда то позволяла ситуация.

Харт поднял бокал, шутливо, однако вполне искренне салютуя её знакомому:

– Судя по всему, он отличный парень.

Мужчина усмехнулся следом, когда молодая женщина отметила его щедрость.

– У Вас прекрасный персонал, которому я частенько мозолю глаза, – откровенно "сознался" швед, заверяя, – они заслужили это.

Бальтазар не любил это клеймо – белого воротничка с Уолл-стрит, – поэтому взял небольшую, отнюдь не напряженную паузу, следом признавая легко:

– Когда-то работал, – впрочем, признал мужчина. Работал, впрочем, не в том ключе, в каком обычно работают на Уолл-стрит, но сейчас он предпочитал не вдаваться в подробности.

– Сейчас я – адвокат, – он поймал её взгляд на мгновение, прежде чем заметить, шутливо держа лицо, – несмотря на то, что я хорош, надеюсь, Вам никогда не понадобятся мои услуги.

Бальтазар поразмыслил, после позволив себе растянуть узел галстука, принимая менее официальный вид вдогонку к пиджаку.  Он оглядел молодую женщину ешё раз, когда поинтересовался в ответ:

– Где Вы учились готовить?

– Вкусно пахнет, – констатировал швед, не заставляя тянуть из себя комплименты.

– И много тех, на кого жалуются? – поинтересовался Бальтазар в ответ. Пожалуй, вопрос был отчасти механическим, знатно сдобренным его профессиональной деформацией. Однако "брать его назад" мужчина нужным не посчитал.

Он усмехнулся открыто в ответ на чужой лукавый взгляд, брошенный вскользь, и подметил без лишней скромности:

– Похоже, я популярен.

Он следом с мгновение раздумывал над тем, стоит ли обсуждать свою работу, когда следом отозвался лаконично, не скрывая благожелательного настроя духа:

– Думаю, нам стоит сохранить интригу. Люблю этот фильм, – легко сознался мужчина.

Бальтазар приподнял немного брови, когда она отозвалась, что из Италии родом.

– Признаться, не подумал бы, что Вы из этих солнечных краев, – отозвался швед дружелюбно. – Ваша фамилия, – не постеснялся признавать свое отсутствие фантазии адвокат.

Бальтазар заметил следом весело, сдаваясь стереотипам:

– Действительно: не удивительно, что Вы отлично готовите и, к тому же, разбираетесь в вине. Или, по крайней мере, имеете правильных друзей в этом вопросе, – улыбнулся мужчина.

Он кивнул, подхватывая пару тарелок с мойки и составляя на кухонный стол, поближе к шипящим на сковородке гренкам. Харт подлил вина в оба бокала, убеждаясь на этом, что все церемонии соблюдены.

– Эти гренки, – вдруг припомнил швед, – кажется, я не видел их в Вашем меню.

– Почему Вы уехали из Италии? – поинтересовался Бальтазар, протягивая следом руки к угощению на тарелке.

– В моей сфере на тех, кто жалуется, зарабатывают, – усмехнулся Бальтазар. Он считал, что им стоит перестать говорить о его работе, потому что и без того говорил о ней круглосуточно. Сейчас, как ни странно, его интересовала Фрида Блетчли и её истории. Пожалуй, у него давно не было такого неспешного, странного ужина.

– О, – он улыбнулся, когда женщина заговорила о брате. – В таком случае, мне есть, кому оставить эту честь – вероятно, разбить Ваши надежды, – дружелюбно подтрунивал швед.

– Это очень вкусно, – следом, не слезая со столешницы, проговорил Бальтазар, стараясь не вещать с набитым ртом. Он потратил некоторое время, пока прожевывал откушенный от гренки кусок, не стесняясь употреблять глубой сыр вместе с грушей. Отчего-то это сочетание напоминало ему о доме, но своим, крайне причудливым образом.

Он остался благодарен за салфетку, оказавшуюся под рукой, прежде чем помотал (изначально) головой, отвечая тем самым на вопрос собеседницы. Бальтазар в это время успел крепко встать ногами на пол, опираясь локтями о столешницу, не отходя далеко от своей тарелки. После мужчина продолжил, "вооружившись" бокалом с вином:

– Я живу в Нью-Йорке почти пятнадцать лет – наверное, некоторые бы сказали, что я местный, – констатировал Бальтазар, расслабленно поведя плечом, однако продолжил следом, сделав глоток:

– Моя семья живет в Стокгольме. Я люблю город, в котором вырос, но не жалею о том, что уехал.

– Нью-Йорк принимает не каждого, – вдруг подметил швед, – я рад, что Вам понравилось.

Он поднял следом бокал, салютуя невпопад:

– За Ваши кулинарный таланты, мисс Блетчли.

– Я был достаточно упрям, чтобы не вернуться, – поразмыслив, решил мужчина, когда она поинтересовалась о том, как он остался в Нью-Йорке, – хотелось самостоятельности.

– Окончательно передумал возвращаться, когда сюда переехал мой брат, – заметил Бальтазар. – Младший, – пояснил следом адвокат, после чего усмехнулся открыто, – кто=то же должен был за ним присматривать.

Швед без прикрас считал, что с братьями ему повезло, и никогда не было понятно, кто за кем присматривал на самом деле. Впрочем, глядя на карьеру Бьорна, тот всё больше начинал походить на "Большого брата" или "Всевидящее око". Бальтазар пообещал и ему, и себе не оставлять этот факт биографии родственника без дружелюбных подколов.

– У нас гораздо лучше, чем в Норвегии, – состроив шутливую мину, "привередливо" заметил Харт.

– Заезжайте, Вам понравится, – гостеприимно посоветовал следом мужчина.

Он сделал ещё несколько неторопливых глотков из бокала, расправился с одной из заманчивых гренок. Несмотря на то, что обычно он представлял ужин более полноценной трапезой, сейчас его всё устраивало.

Швед взглянул на молодую женщину с мгновение, когда кивнул, принимая её условие в отношении обращения.

– Бальтазар, – в свою очередь подметил Харт. Он не без веселья посчитал, что их имена друг друга стоили.

– По-моему, я к Вам напросился, но я рад, что Вы считаете благородным жестом, – насмешливо заметил Бальтазар, когда она поблагодарила его за компанию.

– Было приятно провести с Вами вечер, – впрочем, без лишних ужимок подытожил в итоге швед.

Он бросил взгляд на часы, решая, что уже и без того поздно, когда поинтересовался из человечных побуждений:

– Вы далеко живете?

– Да, – легко "сознался" Бальтазар, когда молодая женщина поинтересовалась его старшим братом, – нас трое. Не знаю, как это выдержали наши родители, – насмешливо заметил Харт в итоге.

Он подхватил опустевшие тарелки и бокалы, не спрашивая разрешения, чтобы следом составить это "богатство" в раковину. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы расстегнуть манжеты рубашки и закатать рукава, а после включить воду.

Бальтазар кивнул, не оборачиваясь, когда Фрида поделилась своими планами, а он к тому моменту составлял сполоснутый от вина и губ стакан в положенное место рядом с раковиной. Швед улыбнулся, вдруг развеселившись из-за её формулировок. Почему-то Фрида Блетчли напоминала ему его студенческие годы. Или, по крайней мере, беззаботную их часть.

– Не любите гулять по ночам в одиночку? – невсерьез поинтересовался Бальтазар, впосле заметив вполне честно, – мудрое решение.

Он подхватил одно из полотенец, вытирая следом руки, выключая льющуюся из крана воду и заканчивая с небольшой импровизированной уборкой на чужой кухне.

– Ваш повар ведь всё равно будет знать, что мы здесь хозяйничали? – отвлекаясь, с нотками обреченности констатировал Бальтазар. Впрочем, он не скрывал, что чужое мнение его волновало мало после того ужина, который они проводят с Фридой Блетчли.

– Я Вас провожу, – "сдался" швед, бросив следом лукавый взгляд на собеседницу:

– Раз Вы столь настаиваете, Фрида.

Он поразмыслил с мгновение, прежде чем решить:

– У меня завтра слушание, и я бы оставил документы дома, после чего мы смогли бы прогуляться, – поделился мыслями Бальтазар, не робея:

– Мой подъезд почти что за дверью ресторана, – пояснил мужчина, предлагая:

– Мне будет нужна пара минут. Подождете меня?

– Всегда пожалуйста, – Бальтазар улыбнулся, считая, что они, впрочем, благодарили друг друга достаточно, а то, что их обоих устраивала компания, было очевидно.

Он усмехнулся, когда она отозвалась в отношении его благородства:

– Ваша ирония мне льстит, – заметил Бальтазар шутливо, после чего всё же проследовал к спинке стула, на которой остался ранее висеть его пиджак. Он поправил, не слишком стаарясь, манжеты и набросил пиджак на плечи, после подхватывая бумаги. Мужчина обернулся следом, бросая взгляд на собеседницу, после чего, поразмыслив, вдруг предложил:

– Давайте я помогу Вам закрыть ресторан, а после Вы сможете подождать меня на этаже.

– За него могу ручаться, там безопасно, – дружелюбно заметил мужчина, припоминая перспективу темного парка.

– У меня ещё будет время подготовиться к слушанию, – уверенно заверил молодую женщину Харт, в остальном не вдаваясь в подробности. Всё же ему было не в новинку тратить ночь на пролет, чтобы подготовить необходимые материалы.

– Я всего лишь на тарелку гренок меньший незнакомец, чем Ваши потенциальные знакомые из ночного парка, Фрида, но мне кажется, так будет удобнее нам обоим.

Бальтазар подождал, пока молодая женщина проверит помещение, а после послушно вышел за дверь, наблюдая, как поворачиваются в замках ключи, а помещение встает на сигнализацию. Уже давно перевалило за полночь, однако поздняя трапеза давала о себе знать, не давая организму засыпать. Пожалуй, ему стоило побыть какое-то время на ногах, а прогулка обещала не помешать. На самом деле, Бальтазар не помнил, когда в последний раз разрешал кому-то столь беспринципно вмешиваться в свои планы, особенно когда дело касалось его работы.

– Заманчивое предложение, – отозвался Бальтазар, оценивая информацию, которой поделилась с ним Фрида.

– На завтраках я бываю у Вас реже, чем на ужинах. Пожалуй, стоит попробовать что-нибудь новое, – заметил мужчина.

Он показал свой подъезд и свою дверь, после чего, кивнув консъержу, поднял Фриду на свой этаж, как и обещал прежде – не оставлять в сомнительной компании.

Харт не пригласил её с свою квартиру поначалу, собираясь потратить действительно не больше пары мгновений, пока оставлял документы и портфель на журнальном столике и кресле.

Он не задумывался об этом раньше, но, когда снова обернулся к Фриде Блетчли, вдруг осознал, что те пятнадцать минут, которые они могут потратить на дорогу, совсем необязательны. По крайней мере, если это устроит не его одного; в остальном он не собирался настаивать.

– Вы ведь никуда не торопитесь, Фрида? – напомнил ей её же слова швед, прежде чем предложить, не сдержав дружелюбной улыбки:

– У меня есть неплохое португальское вино. Как ценитель, не желаете попробовать?

Бальтазар внимательно следил за её реакцией, потому что в полной мере осознавал, что предлагал ей; он также знал, что это понимала и Фрида. Он хотел надеяться, что после неплохого ужина ему не выдастся возможность её оскорбить.

Он подметил и оценивающий взгляд, и небольшую заминку. Когда Блетчли заговорила снова, швед поймал себя на неожиданной мысли, что не разочаровался в ней.

Харт не сдержался от усмешки, когда Фрида пожелала озаботиться его завтрашним слушанием. Признаться, ему бы не помешало отнестись к нему серьезнее, но сейчас Бальтазар продолжал считать, что время у него ещё было. Тем более, что не каждый вечер он проводил столь увлекательно.

– Оно в полдень, – поразмыслив, припомнил Бальтазар, бросая на Фриду Блетчли взгляд с нотками мальчишеского озорства:

– Португальское вино должно быть как раз кстати.

Швед не мешкал, следом предлагая избавиться гостье от верхней одежды.

– Чувствуйте себя как дома, – легкомысленно посоветовал Харт, возвращая, пожалуй, гостеприимный жест.

Он разлил вино по бокалам следом, чтобы принести то в гостиную, не возражая, впрочем, исследований местности, если бы Фриде того захотелось.

– Теперь я буду знать, что лучшие блюда подают в Вашем ресторане после закрытия, – задумчиво отметил мужчина. Он имел в виду гренки, не желая искать в собственных словах какого-либо подтекста.

– Пожалуй, стоит почаще опаздывать. Частенько у Вас нет планов на вечер, Фрида?

– Спасибо, – отозвался Бальтазар просто, когда она обратила внимание на окружающую обстановку. Швед никогда не скрывал, что ему нравился комфорт, и не видел смысла себе в нём отказывать, когда появилась подобная возможность. У него было достаточно "студенческих" (впрочем, в прямом значении также) лет.

– Мой брат любит обращать внимание на количество квадратных метров на одного человека в этой квартире, – усмехнулся мужчина, – но он придерживается более спартанских взглядов.

Бальтазара забавляло это: то, что они оба знали, чем должен был закончиться этот вечер, но продолжали держать дистанцию. Впрочем, та явно сокращалась благодаря не самым пристойным замечаниям. Швед не скрыл усмешки, следом делая очередной глоток из бокала:

– Кажется, большинство фраз с этого момента грозит звучать пошло.

– Я запомню насчет забегаловки, – отметил мужчина дружелюбно, подмечая следом:

– Впрочем, Вы задали ей неплохую рекламу, поэтому рано или поздно мне придется в неё заглянуть.

Бальтазар отставил бокал в сторону через какое-то время, когда, подсев ближе, без лишнего стеснения потянулся к молодой женщине, мягко целуя, убеждаясь, что они оба чувствовали себя комфортно.

Не сказать, что Бальтазар относился к предстоящему суду чересчур серьезно. Он оценивал, как считал, свои силы здраво, когда приглашал Фриду Блетчли на бокал португальского вина, а с этого момента не имел повода пожалеть о своем решении. Говоря откровенно, энтузиазм Блетчли его впечатлил, вызывая невольную улыбку, когда швед рассматривал оставшиеся от дела бумаги.

Он услышал её шаги босиком по паркету, но не подал вида, дочитывая строчки. Равнодушным, впрочем, оставаться было сложнее, когда женские зубки коснулись его кожи. Бальтазар молчал до тех пор, пока Фрида ни появилась в его поле зрения – и ему потребовать приложить ещё больше усилий, чтобы не потерять самообладание. Она была чертовски красива.

Им нечего было стыдиться после проведенной вместе ночи, поэтому заинтересованного взгляда швед не скрывал.

– Мне нравится, насколько ты буквально восприняла мои слова о том, чтобы чувствовать себя, как дома.

Мужчина потёр переносицу, потому что утро было действительно раннее, прежде чем поднять взгляд на Фриду снова.

– Не столько сложное, сколько выматывающее, – заверил её Бальтазар.

– Португальское вино, как мне кажется, было замечательной идеей.

Бальтазар, впрочем, одет был также исключительно символично.

– Что тебя разбудило? – поинтересовался мужчина следом, "жалуясь":

– Ещё слишком рано. Я подумал, что тебе не потребуется моё внимание, – улыбнулся шире швед, бросая на молодую женщину красноречивый взгляд, напоминающий о её поведении ночью.