Стоя в просторной ванной, опираясь руками на раковину, Фрида чувствовала, что начинает паниковать. Нормальная реакция для человека, который только что самым обычным маггловским способом убедился в том, что ближайшие девять месяцев придется вести почти праведный образ жизни.  Пугало ее, конечно же, не это, хоть и от привычек отказываться было делом страшным. За все четырнадцать лет брака ни ей, ни Бальтазару мысль о детях не закрадывалась в голову даже мельком. Отчего-то казалось вполне нормальным жить в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывая и не обременяя лишними хлопотами.
Блетчли очень любила детей, но преимущественно чужих. Ей доставляло огромное удовольствие баловать Майлза и сына Криса, опустошать детские магазины, учить играть в карты и покупать лишнюю порцию мороженого, но на этом материнские инстинкты как таковые заканчивались, и ей вполне этого хватало. В процесс воспитания ей лезть никогда не хотелось, для того у детей были свои родители, а мысли о том, что можно баловать не только чужих детей, но и своих, она как-то не допускала. Зачем? Им с мужем хорошо было и так.
Еще одним фактором, помимо шока, не позволяющим сейчас же сообщить всем радостную новость, была абсолютно непредсказуемая реакция Харта. Как муж к этому отнесется, отчего-то для нее было загадкой. Возможно, потому что у него отношение к детям было абсолютно схожее  - он с удовольствием с ними возился, но на этом, в общем-то, и все.
Глубоко вздохнув, ведьма вышла из ванной, здраво рассудив, что рано или поздно сказать все равно придется, а, значит, тянуть не имело смысла. Проскользнув мимо Кэрол и ничего ей не сказав, что было само по себе удивительно, потому как молчать в ее присутствии было совершенно невозможно, Фрида, не услышав на кухне характерного звона чашек, направилась в спальню.
Бальтазар, как и предполагалось, спал, что было не удивительно, потому как утро было неприлично ранним. По хорошему, спать полагалось и ей, негоже было нарушать традицию и вставать раньше мужа, но спалось, несмотря на усталость, ей в последнее время не ахти. Впрочем, раньше в недомогании и внезапно сильной усталости она винила стресс, преследовавший их уже достаточно долгое время, учитывая кавардак на работе и постоянный страх за семью. Она не жаловалась и тогда, но теперь все встало на свои места.
Присев на краешек постели, Блетчли поняла, что понятия не имеет, как нужно сообщать подобные новости. Да и, откровенно говоря, она не была уверена, что будить супруга таким образом это хорошая идея, но понимала, что за то время, пока он проснется, она успеет себя извести.
Наклонившись к мужу, ведьма мягко коснулась губами его щеки и улыбнулась, когда он начал просыпаться. Дождавшись пока, по ее мнению, Харт окончательно проснется, опустила глаза, потеребив краешек одеяла и собираясь с мыслями.
Правильная формулировка как-то в голову не шла.
- Поздравляю, Харт, ты скоро станешь папой, - выпалила Фрида, не в силах больше сдерживаться и поднимая взгляд на мужа.

Фрида почувствовала, как что-то внутри сорвалось и полетело вниз, а сердце от испуга забилось быстрее. Реакция Бальтазара не была похожа на реакцию счастливого отца, пусть даже она и отдавала себе отчет в том, что он просто в шоке. Все-таки новость была не из тех, которые в их случае можно будничным тоном сообщить с утра, а после предложить позавтракать. Но лучше бы он промолчал вообще, чем выругался. Чего-то именно такого она и боялась, пока стояла в ванной.
Она отвела взгляд первая, резко вставая с кровати и отходя от него на противоположную сторону комнаты. От растерянности и обиды в горле словно образовался комок, не давший бы словам, если бы они были, выйти наружу. Сказать Фриде, в общем-то, было нечего – реакция мужа была обескураживающая. Пусть она и сама не прыгала от восторга, пребывая в состоянии шока, все же от него она надеялась услышать что-то другое.
Блетчли возможно и хотела бы успокоить его тем, что это еще не точно и всего лишь ее предположение, но сомнений у нее не было. Она успела даже пожалеть о том, что не смогла удержаться от желания поскорее поделиться внезапным открытием. Видимо нужно было подождать, самой сотни раз обдумать и выбрать подходящий момент. Впрочем, для подобных сюрпризов подходящего момента быть не могло, тем более, что это мало что изменило бы в отношении Харта.
- Судя по твоей реакции, утро не такое уж и доброе, да? – поинтересовалась она, не глядя на мужа. Видеть недовольство на его лице ей хотелось меньше всего. Пусть даже он прекрасно умел скрывать свои эмоции, за столько лет брака грех было не научиться распознавать его настроение. Раздраженно откинув волосы с лица, Фрида не смогла найти иного слова, характеризующего ее отношение ко всему происходящему: - Потрясающе.
Меряя шагами комнату, ведьма старалась все также не смотреть на Бальтазара. Она понимала, что злиться и обижаться это глупо и бесполезно, в конце концов, он был человеком, ценившим стабильность и свободу, так что его реакция была более, чем понятна. Но легче от этого как-то не становилось.
Ей даже стало интересно, таким же ли образом отреагировал Алекс, когда Кэролайн сообщила, что беременна. Ситуации, конечно, были совершенно не схожи, учитывая, что тогда они не были женаты и более того, это даже не предполагалось, пока мисс Эйвери не объявилась с радостными вестями. Как-то до этого Фриде не приходило в голову поинтересоваться у брата, как прошел их разговор на эту тему. В тот момент ее больше интересовало, почему он просто не может забрать ребенка и дело с концом, зачем непременно нужно жениться.
Наверное, Алекс высказался примерно в тех же выражениях, но ему было двадцать, и Кэрол была очередной девушкой, углядевшей в нем отличную партию.

Фрида  повернулась к мужу спиной, находя менее травматичным разглядывать собственные ноги в голубых носочках. Цвет наталкивал на вполне логичные мысли, хоть и не первоочередные в данной ситуации, мысли о поле ребенка. В общем-то, ей было совершенно все равно. Любопытно, конечно, но это ничего бы не изменило в ее отношении к нему – весь этот бред о непременной необходимости наследника для каждого чистокровного и состоятельного рода, она считала полнейшей чушью. К тому же, ответственность за продолжение рода Блетчли лежала не на ней, а на Алексе, успешно с этим справившемся, а Харты… Тут еще не понятно было насколько сильно Бальтазар не рад. А мальчику ли или девочке – вопрос десятый.
Мыслей о том, чтобы избавиться от ребенка у нее даже не возникло, несмотря на пока отсутствующий материнский инстинкт. Ей было не двадцать, за окном не восьмидесятые, а муж был уже далеко не фиктивным. Четырнадцать лет назад она бы, возможно, просто поставила его перед фактом, что сделала аборт, зная, что он не будет возражать. Или не сказала бы вообще. Тогда это было исключительно ее решение, а ей ребенок не нужен был ни от него, ни от кого-либо еще. Да и ребенку совершенно точно не нужна была такая мать.
Напоминание, что ей теперь нельзя волноваться, ничего в ситуации не прояснило. Волноваться ей было действительно нельзя, да и вообще слишком много всякого «нельзя» теперь ее окружало. Нельзя волноваться, пить, курить… Хотя вот от сигареты она бы сейчас точно не отказалась. Но разве ж он ей разрешит? Впрочем, стоило отдать ему должное, сам он тоже не курил.
Фрида закусила нижнюю губу, пребывая в расстроенных чувствах и не очень понимая, как расценивать его фразу, когда муж ласково ткнулся, касаясь губами макушки.  Обида, опасно приблизившаяся к отметке «депрессия», сменилась недоверием.
- А сначала мне показалось, что ты не рад, - капризно протянула ведьма, поворачиваясь к мужу и обиженно поглядывая снизу вверх. После чего вздохнула, сменяя гнев на милость, и помотала головой, - конечно, не могла – это слишком долго!
Долго молчать вообще было не в ее привычках, а уж сейчас тем более. Да и до завтрака было еще та-а-ак далеко, по ее подсчетам Бальтазар смело мог поспать еще как минимум часик. Кстати, о завтраке! Путем нехитрых размышлений, Блетчли пришла к гениальному выводу, что теперь любимому супругу ну совершенно невозможно было отвертеться от завтрака. Ей же нельзя нервничать.
- Есть предпочтения насчет завтрака? – улыбаясь, поинтересовалась Фрида в ультимативной форме, не оставляя возможности отказаться от завтрака в принципе. Может хоть теперь он начнет есть по-человечески!
Потянув мужа за руку, ведьма сделала шаг двери и снова обернулась уточнить, строго оглядывая:
- А ты точно рад? Очень-очень?