Фрида невозмутимо кивает, когда он интересуется насчет справочника. Несмотря на его веселье, в нынешней Англии действительно вопрос о чистоте крови в списке неудобных. Откровенно говоря, его задают в последние годы исключительно в Министерстве ради галочки. Ничего особо не поменялось – сейчас, как и раньше, чистокровных можно легко узнать на улице. Отныне – по потрепаному виду. В то время как Уизли обживается в поместье Малфоев. Она не может скрыть радости, когда думает о том, что до Блетчли-холла им не добраться.

– Я подумала, что, возможно, ты захочешь оставить это в тайне, поэтому не стала смущать вопросами. Один из плюсов современной Англии – здесь обходят подобные вопросы стороной. Всегда проще узнать самому.

Она легонько пожимает плечами и тянется к банке с мазью, закручивая крышку и отставляя в сторону. Ей приходит снова в голову, что завтра придется каким-то образом объяснять свою просьбу Ла Реве, и что он не будет в восторге от того, кому и по какой причине понадобилось лечение. Он не хуже нее знает, что рано или поздно «правосудие» доберется до своей жертвы, как и до всех, кто с ней связан. В первую очередь, несомненно, до нее, но после грозит прийти и к нему в бар. Впрочем, она позволяет себе быть легкомысленной, когда думает, что француз пожалуй единственный человек в этой стране, который сумел найти подход к нынешнему правительству. Не даром «Цветы» пользуются популярностью у Рональда.

Она фырчит и советует ему не обольщаться, когда он принимает ее комплимент о его внешнем виде, но на самом деле ловит себя на дурацкой мысли, что он ей вполне симпатичен. С трехдневной щетиной в том числе, потому что в целом она его действительно не портит.

Ведьма считает, что то, что он говорит дальше, как раз таки подтверждает ее выводы о его происхождении, потому что все это слишком типично для наследника чистокровного рода. В особенности, эта банальная забота о потомстве. Естественно мальчике, потому что фамилия не должна пропасть, а дело загнуться.

- Твои невесты сбегали от тебя, не выдерживая? – она интересуется весело и беззлобно, не желая его обидеть, а после поясняет невозмутимо: - Порой ты совершенно невыносим в своей педантичности.

На самом деле, Фрида считает, что в целом ей повезло с соседом, не считая их мелких стычек по поводу разбросанных по всей территории вещей. В такие моменты она советует ему поискать соседа, который не будет раздражать его бардаком, и считает, что он слишком много требует от нее после того, как она двадцать лет прожила таким образом. Сначала зная, что за ней приберут, а потом вовсе не заботясь о поддержании порядка в крохотной квартирке. На то, чтобы раскладывать вещи по местам забил уже даже Бубенчик.

- На то, чтобы сделать ребенка? – она смотрит озорно, уточняя насчет того, на что у него нет времени, и продолжает немного поучительным тоном, - это недолго, Харт.

Ведьма допивает виски вслед за ним и остается сполоснуть бокалы и поставить их обратно в шкаф. После секундного раздумья вытряхивает пепельницу и споласкивает и ее тоже. По ее мнению, он может начинать собой гордиться, потому что любовь к чистоте обычно похоронена где-то под ленью.

Она оглядывает место, где обычно спит он, скептически и глубоко вздыхает, пораженная собственным благородством, когда забирается под плед. Откровенно говоря, она малодушно начинает жалеть о своей неслыханной щедрости, когда чувствует лопатками жесткий пол, и искренне не понимает, как он спал тут все это время.

Фрида резонно полагает, что ему бы тут пришлось куда хуже, чем ей, и пытается утешать себя мыслью, что поступила правильно. От кислой мины ей избавиться правда не удается, и она манит к себе хорька, полагая, что возможно так будет спать поуютнее.

Она приподнимается на локтях, когда он предлагает перебраться к нему, и смотрит насмешливо:

- И ты обещаешь быть хорошим мальчиком и не распускать руки?

На самом деле, она не отрицает, что его предложение практически на миллион, потому что несмотря суровые жизненные условия, она все еще слишком неженка, чтобы спать на полу. Она раздумывает с пару мгновений, прежде чем встать с пола, устраивая хорьку гнездо из пледа.

Ведьма убеждается, что Ноэлю все нравится, прежде чем продолжить оптимистично:

- Впрочем, в таком состоянии ты вряд ли способен на подвиги.

Девушка тянет краешек одеяла на себя, призывая поделиться, и вполне разделяет его счастье от наличия матраса под ними.

[AVA]http://savepic.su/5861270.jpg[/AVA]

Фрида не знает, как в целом реагировать на то, что делит достаточно узкий матрас с относительно знакомым мужчиной, а потому, после коротких раздумий, решает реагировать положительно. Говоря откровенно, в ее новом соседстве есть определенные плюсы. Например то, что Бальтазар теплый, когда март за окном не спешит баловать хорошей погодой.

К третьей ночи она располагается у него под боком уже без лишних смущений, потому что, помимо прочего, это – самое уютное место во всей квартире. Она не считает нужным мучиться муками совести и уж точно не вспоминает о своем происхождении и воспитании, потому что в нынешних реалиях это не имеет уже никакого значения. К тому же, они проводят ночи вполне целомудренно.

На самом деле, у нее не возникает мыслей за эти дни, что их отношения могут перейти в несколько иное русло. Они проводят время совершенно по-дружески, особенно, когда он не высказывает претензий по поводу разбросанных вещей, а на ужин находится, что поесть, поэтому ее вполне устраивает то, что они и так имеют. К тому же, она без зазрения совести подкалывает его насчет симпатичных медсестер в Мунго. По сути ее волнует только то, чтобы он не приглашал их домой – они с Ноэлем не слишком любят посторонних.

Ведьма устраивается удобнее, чувствуя сквозь сон, что лежит на чем-то мягком и удобном, но все также, не просыпаясь, ощущает, что это что-то шевелится. Ей требуется немного времени, чтобы заставить себя все-таки приоткрыть глаза, сонно щурясь, и обнаружить, что без зазрения совести лежит поверх шведа.

Она разглядывает его с пару мгновений, пытаясь до конца проснуться, и не знает точно, стоит ли забить и продолжить спать или все-таки слезть с него, вернувшись обратно под бок. Бальтазар решает все сам, когда тянется к ней, и первые секунды девушка целует его в ответ отчасти растерянно. Она смелеет, когда ловит себя на ленивой мысли, что не видит ни единой причины, почему не должна этого делать.

Фрида не особо задумывается над его привычками, когда устраивается сверху и, наклонившись, целует в шею, после несильно прикусывая тонкую кожу.

- По-моему, ты обещал вести себя прилично, - она бормочет между делом, подбираясь пальцами под его футболку и целуя снова. Ведьма отстраняется от него на мгновение и смотрит озорно,, невинно интересуясь: - Уверен, что способен на это с такими побоями? 
[AVA]http://savepic.su/5861270.jpg[/AVA]

Фрида ловит себя на дурацкой мысли, что, по всей видимости, это было неизбежно. Потому что  она не сомневается в собственной привлекательности и за эти дни успевает заметить, что у него тоже нет привычки сомневаться в себе. Тем более, когда на это нет и причин – несмотря на общую небритость, не слишком ухоженный вид и чуть великоватые вещи ее брата, Бальтазар все равно выглядит пожалуй слишком хорошо.

Сейчас она считает абсурдным, что не задумывалась об этом раньше, особенно с тех пор, как они спят вместе. Она валит все на выматывающую работу и разный график подъемов – швед просыпается раньше нее даже после самой тяжелой смены, и она вполне эгоистично не имеет ничего против, потому что он успевает сварить кофе к моменту, когда просыпается она.

Ведьма принимает аргумент, что она начала первой, и не испытывает за это стеснений. На самом деле, по ее мнению, начал он, раздразнив ее своим поцелуем, но она не может отрицать, что если бы хотела, могла это прекратить еще пару-тройку поцелуев назад. Она задумывается об этом мимолетно – о том, что возможно это плохая идея, но не находит ни единого аргумента против и не испытывает мук совести, теряя отчасти голову, когда он тянет ее к себе за шею.

Фрида спрашивает совершенно всерьез, но отчего-то не сомневается в том, что ответ будет положительным. В конце концов, достаточно сложно ответить как-то иначе, когда тебя целует симпатичная девушка, откровенно не имеющая ничего против продолжения. Впрочем, она не скрывает, что его ответ ее отчасти удивляет.

Она тянет майку вверх, раздумывая над его ответом, а после, без особых сомнений помогает ему избавиться от его футболки, которую считает в их отношениях лишней.

- Что, ссадины и болезненные синяки возбуждают тебя больше? Надеюсь, ты предпочитаешь их только на себе.

Она откидывает его футболку в сторону, куда ранее летит ее же майка, и целует его снова, прижимаясь губами куда-то под мочкой уха.

- И откуда они на тебе берутся обычно? Неужели любишь ввязываться в драки?

Ведьма интересуется глухо, чувствуя, как сбивается дыхание, но отчего-то не хочет оставлять разговор на потом из природного любопытства. В целом он не производит впечатление человека, которому очень уж нравится ходить битым, что в общем-то и не соответствует его статусу, но у нее нет ни единой идеи, с чего бы ему периодически быть избитым.

Ей приходится с него чуть привстать, чтобы избавиться от белья, как последней, несомненно лишней части гардероба, и избавить от лишних элементов одежды его. Она тянется к небольшому шкафчику, рядом с матрасом, вытаскивая из него из него презерватив, и думает лениво, что в этой гребаной Англии все не так. Мало того, что она, кажется, совращает мужика в два раза ее старше, так еще и в вопросах контрацепции отчего-то берет инициативу в свои руки.

- Прости, милый, но тебе придется обойтись без наследников еще какое-то время.

Фрида расправляется с этим достаточно быстро, оказываясь снова сверху, и оглядывает его синяки скептически, прежде чем упереться рукой ему в торс, позволяя себе не задумываться о том, насколько болезненно это может быть.

Она выдыхает громче, когда он входит в нее, и прикрывает на пару секунд глаза, позволяя себе двигаться поначалу медленно, прежде чем чуть ускорить темп. Она думает мимолетно, что он слишком хорошо устроился, но ничего не имеет против, когда наклоняется к нему, коротко целуя.

[AVA]http://savepic.su/5861270.jpg[/AVA]

Фрида выдыхает короткое «я знаю», когда он говорит, что ей идет быть сверху, и предпочитает больше не разговаривать. Откровенно говоря, ее быстро перестает волновать, откуда на нем берутся синяки, после того, как он пристраивает руку на ее груди. Девушка позволяет себе сосредоточиться только на своих ощущения, когда по правде больше ни на чем и не может, и слабо сдерживается, когда с губ срывается приглушенный стон. Она надеется, что соседям не пришло в голову остаться сегодня дома, потому что слышимость сквозь стены без заклинаний здесь феноменальная.

Они не говорят больше, пока через какое-то время не достигают оба пика. Ведьма нагибается к нему, касаясь губами ключиц, и прикрывает глаза, пытаясь восстановить дыхание. Она лежит на нем так несколько секунд, прежде чем, чуть приподнявшись, поцеловать, лениво прикусывая его губу. Ирландка устало откидывается на подушку рядом с ним еще через пару мгновений и не особо утруждает себя необходимостью завернуться в одеяло, разумно полагая, что после произошедшего это будет смотреться нелепо.

Фрида думает о том, что Эмори, вероятно, знатно повеселится, если узнает, что они переспали. У предприимчивого француза и так вызывало искренний восторг то, как удачно Бальтазар зашел в бар, обеспечив себя ночлегом по вполне разумной цене – варку кофе этот бессовестный лягушатник считал достойной платой. Ирландка считает, что он просто завидует и не может смириться с чужой сообразительностью, тогда как сам вынужден снимать квартиру и раз в месяц класть деньги в чужой карман. Что, конечно, его психика выдерживает с трудом.

Она устраивается у Бальтазара под боком, подперев голову рукой, и смотрит озорно:

- Кажется, мы не договорили.

Она проводит пальцами по одному из его синяков, стараясь не давить сильно, и продолжает уже действительно заинтересованно.

- Как ты это назвал? Издержки профессии? Напомни, чем ты занимался?

Блетчли помнит, что он говорил ей однажды, чем занимался раньше в Швеции, но признаться в ее голове, забитой пьяными россказнями посетителей бара, с трудом удерживается информация не имеющая конкретного отношения к насущным проблемам. Впрочем, ей кажется, что она вспоминает, когда на языке что-то усиленно вертится, и она щелкает пальцами, задумчиво нахмурившись.

- А, этим…как же его… Летучим порохом!

Она смотрит на него, просияв, и выглядит совершенно довольной тем, что справилась без его подсказки. Впрочем, быстро отбрасывает мысли об этом и возвращается к интересующей ее теме вновь.

- Тебя бьют недовольные покупатели?

На самом деле, у нее нет ни одной идеи, почему этот бизнес может быть так травмоопасен, поэтому она просто говорит первое, что ей приходит в голову, даже не стараясь быть серьезной.

- Если порох хреновый, то я не могу их за это осуждать.
[AVA]http://savepic.su/5861270.jpg[/AVA]

Ей начинает нравиться секс с ним больше, когда на нем постепенно заживают синяки, и это вносит в их отношения больше разнообразия. Эмори ожидаемо не может смириться с тем, насколько удачно Бальтазар завел знакомство в первый же день в незнакомом городе, и не упускает случая напомнить об этом. Фрида не спорит, потому что выгодное положение шведа очевидно. Не каждому в Англии везло так, как повезло ему, несмотря на то, что их квартирка не отличается приличными размерами, а уехать из этой страны у него все также нет шансов.

Она знает, что он не оставляет надежды, и не знает, как относиться к этому. За время, которое они живут вместе, она успевает в какой-то степени привязаться к нему и считает, что будет несправедливо, если его действительно запрут здесь на веки вечные. С другой стороны, она не тешит себя иллюзиями, полагая, что ему следует просто смириться с тем, что отныне его жизнь - то, что он видит вокруг себя прямо сейчас. Потрепанный чердак, создающий видимость квартиры, грошовая зарплата колдомедика и беспросветная серость вокруг.

Ей кажется, что они начинают ладить лучше, не в последнюю очередь благодаря новому аспекту их совместной жизни. Она целует его, когда он в очередной раз раздражается из-за разбросанных вещей, не потому что хочет избежать ссоры, а потому что ей нравится это делать и нравится то, как он каждый раз неизменно реагирует на ее ласки. Ведьма мало смущается собственных действий, когда предпочитает решать проблемы самым эффективным способом - через постель. Потому что они оба слишком разные и вряд ли смогут изменить друг друга, а значит его претензии не имеют особого смысла. Впрочем, она действительно старается быть аккуратнее.

Фрида оставляет его разбираться с кофе, когда сама выбегает ненадолго в ближайшую лавочку за горячими булочками с яблоком. Она считает, что они имеют право на нормальный завтрак, несмотря на плачевное состояние, и уж две булочки не особо подорвут их бюджет.

Она не сразу замечает, когда возвращается домой, что Бальтазар держит в руках, повернувшись к ней в полоборота, а разглядев выдыхает обреченно. Ведьма не посвящает его раньше в подробности собственной не слишком законной деятельности и всерьез не хочет, чтобы он это видел. Хотя бы потому, что не хочет подставлять в первую очередь его самого. По абсурдной логике тоталитарной Англии, он должен прямо сейчас донести на нее в Аврорат. К слову, тем самым, возможно, обеспечив себе в их глазах хорошую репутацию. В нынешней ситуации это было важно.

- Где ты это взял?

Фрида не помнит, чтобы оставляла их когда-то на видном месте, но спрашивает без претензий. В конце концов, она никогда не указывала ему, куда можно лазить, а куда нет, предоставив полную свободу действий.

- Лучше бы об этом никому не знать, Баль.

Фрида не хочет этого - недоверия между ними. Вся их - запертых в этой стране - жизнь строилась в первую очередь на недоверии друг к другу, когда донести на кого-то было единственным шансом на несколько месяцев спокойствия. Поблажка, поощрение за хорошую работу. Так, по ее мнению, кидали собакам кость, но сейчас и это было ценно. Их всех выматывали эти допросы, оставляя без сил, без самоуважения. Она видела так часто, как из Министерства выходили "новенькие" - попавшие на допрос впервые и бившиеся в истерике. Потому что пусть допрос и заканчивался спокойной, плотоядной улыбкой главы Аврората, но это всегда означало только одно - теперь их будет ждать только сущий Ад.

Она не хочет чувствовать это - страх, как парализующий первый рефлекс на то, что кто-то узнал ее секрет. Секрет, за который она может поплатиться жизнью, если Рихтер будет в дурном настроении. Она помнит жуткие истории о поцелуе дементора, и не сомневается, что именно это ждет организацию, устроившую покушение на жизнь главы Аврората. Покушение, о котором так и не стало известно газетам, но, они надеялись, надолго врезалось в память Авады.

- "Эхо". Нерегулярное оппозиционное издание. Запрещенное на территории Соединенного Королевства.

Фрида уточняет на всякий случай, не сводя с него внимательного взгляда, потому что если он захочет донести, она не откажется узнать об этом заранее, хотя бы, чтобы Эмори успел найти ей замену в баре. Она хочет, чтобы он точно понял, что держит в руках, чтобы они раз и навсегда закрыли этот вопрос, решив окончательно с его отношением к ее деятельности.

- Это часть организации "Шум и Ярость".

- "Жизнь - это история, рассказанная идиотом, наполненная шумом и яростью и не значащая ничего". В лучших традициях Шекспира.

Она цитирует, не уверенная, что точно, но в целом не смущаясь, потому что так или иначе доносит смысл, откуда берется название. Ведьма считает Драко и Эстер неисправимыми романтиками, отдающими дань их беспечному детству, оставляя в их жизнях, совсем не похожих на те сказочные, место излюбленному театру.

- Авада будет счастлива узнать, кто издает эти листовки, - Фрида улыбается спокойно, составляя на небольшой столик булочки и беря в руки чашку с кофе, прежде чем попросить мягко, - если ты захочешь поделиться этим с ней, предупреди заранее меня.

Фрида не знает, почему в целом реагирует так спокойно на открытие, которое делает Бальтазар. Возможно, потому что они все так или иначе приучают себя к мысли, что тайно рано или поздно станет явным, и им не удастся больше бегать от правосудия. Возможно, потому что действительно ему доверяет. За то время, которое он живет у нее, он не дает ей повода усомниться в нем ни разу. Она и так не склонна подозревать всех и каждого, потому что иначе можно сойти с ума, но, стоит отдать ему должное, швед умел располагать к себе людей.

Она кивает благодарно, когда он все же подтверждает, что делиться информацией ни с кем не намерен. Ей становится легче, когда он произносит это вслух, и она думает о том, что у нее нет причин ему не верить. Вот уж чего она действительно от него не ждет, так это такой подлости. Хотя бы потому, что это ниже достоинства шведа.

- Ты мне ничем не обязан, - ведьма хочет, чтобы он все-таки усвоил это, потому что они все здесь ничем друг другу не обязаны. Каждый делает для другого в меру своих возможностей, и каждый понимает, что быть кому-то должным - значит погрязнуть в этом болоте еще глубже. От подобных долгов никогда не стоило ждать чего-то хорошего. - И ты варишь по утрам кофе, как мы и договаривались, так что мы в расчете.

Фрида улыбается тепло, делая глоток, и полагая, что на этом разговор закончен. Она не хочет посвящать его в большие подробности, чем уже, потому что ему это не нужно. Он, несмотря на то, что вполне освоился здесь, все же не местный. Иностранец. Чужак, которому вряд ли когда-то удастся привыкнуть до конца к тому, что происходит, даже если он будет стараться. Она не считает, что ему привыкать стоит, потому что надеется не меньше него, что однажды его все-таки отпустят.

Ведьма не ожидает такого его вопроса, хотя в целом лукавит и уже после признает, что подобный расклад был очевидным. Она смотрит на него внимательно, пытаясь убедиться, что он абсолютно серьезен.

- Ничем, если ты хочешь когда-нибудь все же уехать из этой страны. Если нас всех поймают, остаток жизни ты проведешь в компании дементоров, а они далеко не такие милые, как я.

- Зачем тебе это, Харт? Лишние проблемы.

Фрида фырчит весело, не споря, что повезло ему с ней не то слово. В общем-то, она не хочет представлять, каково ему было бы, не приди он в ту ночь в не слишком приглядное местечко, где она работала, потому что шанс нарваться на кого-то менее дружелюбного, чем она, был крайне велик. В магическом Лондоне каждый выживал как мог, и многие пошли по самому простому пути, выбрав разбои и грабежи.

Она не успевает ответить на поцелуй и смотрит, развеселившись, потому что как и ему, ей нравится проводить время с ним, не строя никаких иллюзий на счет их общего будущего. Потому что это просто - его нет ни в каком виде, и она считает, что они куда счастливее тех же Дрейка и Эстер, у которых, помимо колец и обязательств, замечательный сын. И видит бог, он не мог найти времени хуже, чтобы появиться на свет.

- Здравомыслящими людьми? - она вставляет между делом ответ на его вопрос, не прерывая впрочем его рассуждения, потому что хочет действительно понять, зачем ему это нужно. В конце концов, его все это касается лишь до тех пор, пока его отец не придумает, как вытащить его из этой страны, имея на то все основания. Потому что дело против него шито белыми нитками, и это понятно даже слепому.

Фриду забавляет махровый эгоизм его рассуждений, когда он говорит, что его цель - не дать поймать ее. И вовсе не из заботы о ней, а чтобы она не смогла выдать его. Она усмехается, разглядывая его с дружелюбной насмешкой, когда все-таки уточняет:

- Я правильно понимаю, что ты боишься, что я выдам тебя Аваде, если меня поймают? Какое благородство.

Она подпрыгивает, устраиваясь на столешнице, и тянет к себе пакет с булочками.

- А что, если поймают тебя? Тогда ты сдашь всех нас и пострадаешь сам.

Ведьма вытаскивает одну из булочек, не спеша, впрочем, приступать к завтраку, когда ощутимо мрачнеет, отводя взгляд.

- Это мышиная возня, - она ведет неопределенно в воздухе лакомством и кивает на листовки, - все это. Иллюзия борьбы, но без особого толка.

Кристоф не сразу верит в то, что Бальтазар оказывается заперт в другой стране без возможности вернуться обратно. Ему приходят письма с печатью Министерства Магии и небольшой припиской "просмотрено", свидетельствующей о том, что их содержание дословно отныне известно Аврорату. Он не пытается никогда раньше интересоваться делами Соединенного Королевства после того, как уезжает оттуда, но после этого пытается навести справки о том, насколько в действительности положение серьезно.

Его напрягает то, что друг остается без денег, когда выясняется, что его счет перекрыт для любых операций внутри страны. Как и не внушает доверия то, что он живет у девушки, так легко впустившей в дом незнакомца. Крис никогда не отрицал человеческое в человеке, но слишком хорошо разбирался в людях, чтобы доверять кому-то в такой стране, в которую превратилась Англия.

Он решает, что хочет посмотреть на все это сам, ведомый беспокойством за начальника и друга. То, что тот работает врачом ему кажется хорошим знаком - врачами не разбрасывались никогда и нигде, в особенности толковыми. По крайней мере, это звучало похоже на постоянный, стабильный заработок, пусть и недостаточно судя по всему большой.

Мужчина предупреждает в письме о времени прибытия и аппарирует, убедившись прежде в наличии у себя денег и всех документов, в особенности короткой выписки из посольства, подтверждающей его неприкосновенность, как гражданина другой страны, не имеющего никакого отношения к тому, что происходило и происходит в Великобритании.

Следующим, что шокирует его уже на территории страны - звенящее восторженное существо, называющее себя "Бубенчиком" и обещающее проводить к мисс Блетчли и мистеру Харту. Он вздыхает глубже, полагая, что в этой стране все не слава богу, включая домовиков, но все же берет за руку нового знакомого, позволяя перенести себя на порог их квартиры. Первым делом, ему бросается в глаза общий обшарпанный вид двери, в которую он стучит сначала неуверенно, не понимая, что здесь вообще делает Баль, но после смелее под ободряющий кивок домовичка.

Кристоф слышит женский голос, предъявляющий претензии кому-то из-за не найденных вещей, становящийся громче, по мере приближения к несчастной двери, визуально держащейся на честном слове. Ему, впрочем, не составляет труда почувствовать мощный магический блок, не позволяющий так просто попасть в квартиру случайному прохожему.

Он улыбается дружелюбно, когда дверь все же распахивается, разглядывая миловидную девицу младшего совершеннолетнего возраста, а после замечает за ее спиной Бальтазара, убеждаясь окончательно, что действительно пришел по нужному адресу.

Врач присвистывает отчасти пораженно, когда после всех приветствий попадает вглубь квартиры, и отчаянно ищет более подходящее слово для этого жилища, львиную часть которого занимает матрас, кинутый на пол и пара небольших шкафчиков.

- С какой-то стороны чердак - это, конечно, пентхаус, но неужели все настолько плохо?

- Есть шанс выбраться отсюда или хотя бы переехать куда-то в более приличное место?

Кристоф считает все, происходящее в Англии, абсурдом. Он не имеет ничего против сурового и жестокого суда над бывшими Пожирателями Смерти, потому что он их рук пострадало столько невинных людей, и признает любые законные меры против них справедливыми. Но Министерство слишком явно, слишком откровенно переходит черту, впадая в крайности, когда для них каждый, имеющий хоть какое-то отношение к этой шайке - потенциальный преступник.

Он знает о перекрытом счете Бальтазара, и вздыхает коротко следом, осознавая, насколько это в действительности усложняет ему жизнь. По крайней мере, будь у него деньги, он вряд ли стал бы ютиться в этом сарае, со всем уважением к Блетчли, помощь которой, кажется, переоценить действительно сложно. У него, впрочем, это по-прежнему не вызывает доверия, но он не высказывается на этот счет вслух, полагая, что его друг не дурак. В конце концов, с него сейчас и взять-то нечего.

- Если бы не я, Кристоф приехал бы на твои похороны, - он оборачивается на дружелюбный голос девушки, устроившейся на импровизированной кровати, и усмехается в ответ на ее беспечное замечание. Он не хочет драматизировать, но отчего-то не сомневается в том, что здесь все настолько плохо. Судя по их словам - даже хуже, чем он может представить.

Крис смотрит на друга твердо и говорит ровно, хотя ничего хорошего сказать ему не может:

- Никак. Твой отец делает все возможное, чтобы повлиять на британское правительство, но пока они непреклонны. Думаю, они знают, что им нечего тебе предъявить, но хотят помучить еще.

Он знает, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут, но считает, что Министерство давно уже пора поставить на место.

- Чай, кофе, что-нибудь поесть?

Фрида встает с кровати, вспоминая о гостеприимстве, и подходит к подвесным шкафчикам, вытаскивая оттуда запасы на стол. Она старается не лезть в их разговор, но чуть качает головой, слушая их.

- Это может продолжаться годами, пока они не решат, что достаточно наигрались. Они же сами разорвали все связи с другими странами, на них нечем воздействовать.

- Иначе, возможно, меня бы здесь тоже уже не было.

Ведьма думает о Фишере и Ивонн, которые могли бы вытащить ее отсюда, если бы у них была на то возможность. Впрочем, свою возможность она упустила в самом начале, когда выбрала остаться в Англии поближе к отцу и брату, а не отправиться во Францию вслед за матерью.

Кристоф считает, что в ее словах есть логика, но отказывается принимать за аксиому их безвыходное положение. Он знает возможности Амадеуса и уверен, что рано или поздно тому удастся что-то с этим поделать.

- Кофе, если можно, - он не отказался бы от чего-то покрепче, но полагает, что к этому они перейдут попозже.

- Полагаю, тебе нужен кто-то, кто вступится за тебя здесь, в Англии, и сможет надавить на местное правительство. Есть идеи, кто это может быть?

Он обращается с последним вопросом к ним обоим, но в большей степени к Фриде, потому что она явно знает местную кухню лучше, чем Бальтазар. Мужчина вспоминает о вопросе друга неожиданно, когда улыбается следом тепло:

- Твой крестник передает тебе привет и все еще ждет в подарок обещанную метлу.

Кристоф действительно знает Амадеуса и не позволяет себе сомневаться в том, что тот справится. По мнению врача - лучше все-таки рано, чем поздно, потому что эта квартира, если считать ее таковой, олицетворяет в полной мере, насколько в самом деле плачевно положение друга. Несмотря на вещи с чужого плеча, он не может отделаться от ощущения, насколько неправильно и нелепо Бальтазар смотрится в этом мире.

Он знает, что его идея не слишком разумна, потому что вряд ли в магической Англии найдется человек, готовый рискнуть и навлечь на себя подозрения ради того, чтобы отправить малознакомого человека в родные тепличные условия Швеции. Несмотря на свою веру в людей, альтруизм он считал пережитком прошлого, пусть, как оказалось, есть еще люди не лишенные его.

Крис считает куратора из Мунго неплохим вариантом, если он действительно имеет вес в Министерстве, особенно в Визенгамоте, но ждет чего-то получше. Кого-то, чей голос может оказаться решающим в этой проблеме, и при всем уважении к Бальтазару, возлагает надежды на Фриду, знавшую местный контингент гораздо лучше. Он знает о ее происхождении и ждет терпеливо, пока она задумчиво засыпает в турку кофе на троих.

- Его поручительство нам пригодится, если он согласится помочь. Сможешь поговорить с ним до моего отъезда?

Он считает, что ему не стоит задерживаться здесь для общего блага, потому что куда полезнее для них будучи в Швеции, чем запертый вместе с ними в этой стране. Он все еще ждет ответа от Фриды и смотрит за ее размеренными действиями немного нетерпеливо, когда все же не выдерживает.

- Мисс Блетчли, может у Вас есть кто-то на примете?

- Фрида, - ведьма поправляет его мягко, считая, что они могут отбросить формальности, и медлит, прежде чем продолжить. - Есть.

- Он адвокат, сын одного из шишек в Министерстве. Мы были знакомы еще до войны, а сейчас он иногда заходит в бар, где я работаю. Оставляет, кстати, щедрые чаевые.

Она считает это показательным, потому что он явно делает это не потому, что привык разбрасываться деньгами, но зная, о том, как живется тем, кто остался за бортом.

- Не могу обещать, что он согласится помочь, но я попробую с ним поговорить.

Кристоф начинает считать, что их дела не так плохи, как кажется изначально. Он не слишком надеется на успех мероприятия и то, что Фриде действительно удастся убедить кого-то вступиться за Бальтазара, но полагает, что все же попробовать стоит. Так или иначе, у них появлялся шанс, и он собирался выжать из него максимум, чтобы вытащить друга из этой чертовой страны.

- Звучит неплохо, - он одобрительно кивает, внося, впрочем, следом своеобразную ложку дегтя, - только с ним и с колдомедиком необходимо поговорить в ближайшее время. Чтобы мне было с чем вернуться в Стокгольм и что сказать твоему отцу.

Потому что Амадеус лезет из кожи вон, но ему необходима помощь. И в первую очередь - изнутри.

Фрида кивает, соглашаясь, что тянуть бессмысленно и нужно начать это как можно скорее, потому что Бальтазар действительно засиделся. Она мотает головой коротко, отказываясь от предложения поговорить с адвокатом, потому что знает точно, что если он сделает это сам, Реджинальд не согласится. Не увидит на то объективных причин, почему он должен жертвовать своим спокойствием ради незнакомца.

- Лучше, если сначала с ним поговорю я. Мне отказать ему будет сложнее, чем тебе, - ведьма улыбается немного вымученно, чувствуя, как внезапно совсем немного начинает плыть перед глазами, и рефлекторно цепляется за столешницу крепче, надеясь, что это не слишком заметно. - Если он согласится помочь, то вы встретитесь так или иначе.

Ее надеждам, что ее плохое самочувствие останется незаметным, не суждено бывает сбыться, когда Бальтазар невзначай интересуется в порядке ли она, пусть и не придает этому особого значения. Она так и не отвечает, пользуясь тем, что он отвлекается на Кристофа, выпрашивая у него денег, и вздыхает глубже, пытаясь понять, что происходит.

Она сваливает все на давление и полагает, что кофе это исправит.

Кристоф смотрит на Харта насмешливо, ловя его просящий взгляд, стоит тому заговорить о деньгах. Он думает об этом с того момента, как переступает порог этой квартиры, и не собирается уезжать, оставляя их вновь без копейки. Он не может дать им много, потому что большая сумма, снятая с его счета, заинтересует Министерство, но не собирается жадничать насколько это возможно.

- Без "пожалуйста" не дал бы ни галлеона, - он усмехается дружелюбно, - но раз ты вспомнил про него, то так и быть.

Он хочет добавить что-то еще, когда их прерывает жалобным тоном Фрида:

- Откройте окно, тут душно.

Борге рассматривает ее пару мгновений внимательно, чтобы наметанным взглядом установить, что той действительно нехорошо, судя по побледневшему лицу, и поинтересоваться быстро и собранно:

- Голова болит или кружится? Тошнота, слабость?

- Болит, кружится, тошнота, слабость, - ведьма подтверждает все перечисленное несколько раздраженно, полагая, что лучше бы он открыл окно, чем задавал вопросы, и отворачивается к турке вновь, разливая кофе по чашкам. Ей не нравится повышенное внимание к ее самочувствию, когда у них есть проблемы поважнее, и она заявляет следом прохладно: - Все в порядке.

- Кофе пейте, а то остынет.

Фрида считает, что Кристофу нельзя здесь задерживаться, как и не стоит афишировать очень уж явно, к кому именно он приехал. Она знает, что на него нечего повесить вообще, потому что уточнила несколько раз у Бальтазара, не имеет ли его друг какого-то отношения к тому, что здесь происходило, но вместе с тем уверена, что Аваду это не остановит, если она что-то заподозрит. Например то, что они пытаются вытащить шведа из Англии. Она кивает согласно, когда Крис подтверждает ее мысли, проговаривая, что останется здесь на пару-тройку дней. Ведьма задумывается на мгновение, прежде чем решить, что это действительно оптимальный срок.

Ее мало успокаивает то, что Кристоф врач, и она думает ворчливо, что это, пожалуй, еще хуже, потому что с детства не переносит врачей и их дотошность в вопросах здоровья. Причем преимущественно чужого. Она вздыхает глубже, когда в комнате становится немного свежее и легче дышать, но общая слабость никуда не уходит. Ирландка хочет, чтобы они продолжили обсуждать план по спасению Бальтазара, а не смотрели на нее своими внимательными взглядами, но осознает, что уже привлекла к себе внимание и теперь будет сложно от него отделаться.

Фрида молчит на его комментарий, пододвигая к нему ближе кружку, а после неохотно кивает, подтверждая, что ее плохое самочувствие не в первый раз.

- Вчера в баре. Это быстро прошло, так что все в порядке.

- Не хочу лежать, - она мотает головой упрямо, но отзывается в целом не слишком уверенно, потому что в целом это неплохая идея.

- Ответите на пару вопросов? - Кристоф подходит чуть ближе и улыбается мягко и дружелюбно, прекрасно чувствуя ее настроение и нежелание говорить с ними о своем самочувствии, но вместе с тем не может побороть в себе подозрение, что все не так радужно, как она хочет думать.

Проходит не больше десяти минут, прежде чем ему удается уговорить ее забраться под одеяло и наладить вполне дружескую беседу. Он принимает к сведению то, что она отвечает на его вопросы, и обещает не закармливать ее "мерзкими лекарствами", бросая вскользь, что лекарства, кажется, ей не понадобятся вовсе.

Он предлагает Бальтазару выйти покурить на лестничную клетку настойчиво, потому что им нужно поговорить. Потому что, если Кристоф прав в своих выводах, Харт заслуживает хорошую затрещину.

Врач затягивается неторопливо, прежде чем бросает на друга внимательный взгляд:

- Есть ли потенциальная вероятность, что твоя подружка может быть беременна? - его не волнует до этого характер их отношений, пусть он и не маленький и вполне может предположить, что они спят вместе, хотя признаться возраст Фриды его несколько смущает. - Просто пока все указывает именно на это.

Кристоф слушает его внимательно, но несмотря на то, что говорит друг, чувствует, что у них, кажется, большие проблемы. Он не сомневается, что они предохраняются и вряд ли мечтают о счастливой семье друг с другом по многим причинам. Начиная с того, что в этой Англии мечтать о семье - абсурд и большая глупость, заканчивая тем, что их интрижка - всего лишь способ красить серые будни. Он слишком хорошо знает Бальтазара, чтобы отбросить вероятность, что в том проснулось великое чувство к девчонке, младше его в два раза.

Он молчит, когда Харт берет паузу, полагая, что тот слышал все сам и может сделать правильные выводы также, как и он, только лучше зная ситуацию. Его напрягает, что он не возражает сразу и твердо, чтобы отбросить все подозрения, а рассуждает размеренно о том, что в их планы это не входило, только усиливая напряжение. Потому что если эти двое забыли о том, что у них есть голова на плечах, и ею необходимо пользоваться, то он, в отличие от них, осознает здраво, насколько плохи их дела.

- Нет, но еще несколько дней, и она начнет догадываться сама.

Кристоф проговаривает спокойно, сдерживая раздражение от чужой безалаберности, пока не получит подтверждения этому. Ему не нравится идея отчитывать начальника, но после того, как тот все же говорит, что подобная вероятность имеет место, считает, что он заслуживает хорошей затрещины.

- Ты с ума сошел? - он интересуется прохладно и не считает вопрос риторическим в данный момент. - Единственная подробность, которая меня интересует, это где ты потерял голову. Забыл ее в Швеции?

Он забывает практически о сигарете, когда вздыхает глубже, размышляя лихорадочно, какой может быть выход из этой ситуации и не видит никакого другого, кроме аборта. Его коробит эта идея, потому что, хоть он и не религиозен, но считает неправильным избавляться таким образом от собственного ребенка, но сейчас считает, что им не до философии и моральных метаний.

- Нужно решить, что делать дальше. И, возможно, найти хорошего врача за пределами Мунго.