Пробуждение от наркоза даётся ей с трудом. У неё тяжёлая голова и пересохшие глаза, но Нико делает над собой усилие, пытаясь прийти в себя. Меньше всего ей нравится неизвестность, а сейчас у неё ни малейшего понятия ни где она, ни что с ней. Судя по неприятным ощущениям в области лба при попытке поморщиться - ничего хорошего.

Она открывает глаза, стараясь не шевелиться особенно активно и пробегает взглядом по белому потолку, следом по белой стене, чтобы упереться взглядом в молодого мужчину, сидящего в кресле. Девушка вздыхает глубоко и немного обреченно, признавая в нем небезызвестного ей сотрудника Интерпола, и думает, что последнее, что ей сейчас нужно, это нравоучения.

- Как ты здесь оказался?

Она плохо помнит, что принимала, прежде чем села за руль. Вероятно, много пила, не меньше курила. Возможно, было что-то ещё, она никогда не вела слишком уж праведный образ жизни. В целом, она не собирается отрицать, что в ее крови может быть много интересного.

- Я ехала к тебе.

Нико считает, что это звучит своеобразно, но не хочет сейчас задумываться об этом слишком уж всерьёз. Как и не хочет объяснять, зачем вообще ехала. Она малодушно не хочет вспоминать об этом вовсе.

- Давай обойдёмся без нотаций. Я не фанатка тяжелых наркотиков, если тебя это успокоит.

Ей даются с трудом очень уж длинные фразы. Немного болит в груди при каждом вдохе и пересохло горло. Она поворачивает голову к прикроватному столику, чтобы убедиться, что на нем нем воды, и чертыхается следом недовольно.

- Лучше скажи, что со вторым водителем? Он жив?

Пожалуй, единственное, чего Нико боится сейчас всерьёз - услышать, что кто-то погиб из-за неё.

Нико считает, что ему не помешало бы быть менее осведомленным о происходящем в городе, иначе он рискует сойти с ума. О том, кто мог дать ему знать о том, что с ней что-то случилось, у нее нет даже догадок. Ее не может это не удивлять, потому что врачи обычно звонят по номеру для экстренных случаев, а у нее там только отец.

- Почему тебе, а не Рику?

Она вспоминает следом, что отец в командировке и мог попросту не взять трубку. Ей даются с трудом сейчас серьезные размышления, но она чувствует какой-то подвох, не находя адекватной причины, чтобы кто-то из персонала больницы сообщил Бьорну о случившемся. Если, конечно, это был медперсонал.

Девушка морщится вместо ответа на его вопрос. Она помнит, что была полна уверенности рассказать ему об угрозах, но сейчас думает, что это лишнее. У нее нет склонности очень уж доверять представителям власти, кем бы те ни были - ФБР, Интерпол, АНБ или любитель пончиков в соседнем участке. Особенно доверять по части борьбы с преступностью. То, что они нашли Бальтазара было чудом, а то, что Новак все еще разгуливал на свободе - досадной закономерностью.

- Может я соскучилась? - она знает, что это сомнительный ответ, потому что ради простой встречи с ним вовсе не стоило так спешить. - Не звонишь, не пишешь, решила узнать, как твои дела.

Николетт забирает у него из рук стакан воды, кивая благодарно, и делает глоток, чувствуя как становится немного полегче. Ее действительно волнует состояние второго водителя, и она не скрывает облегчения, когда Бьорн говорит, что тот жив. Она надеется только, что он не останется на всю жизнь калекой из-за ее халатности.

Ее отчего-то забавляет его признание, что он испугался, и она растягивает губы в дружелюбной насмешке, не собираясь обделять этот факт вниманием:

- Испугался за меня? С чего бы это?

Она морщится следом от легкой боли из-за треснувшей, по всей видимости, губе, и облизывает ее быстрым движением.

Ей становится страшно внезапно. Скорее - как действие проходящего наркоза. Она бросает нервный взгляд на дверь, когда осознает слишком хорошо, что Рик в командировке, а она, судя по всему, в государственной больнице, явно не обремененной дополнительными расходами на надежную охрану.

- Мне нужно домой, - она приподнимается на локтях, стараясь принять вертикальное положение. - Мне нельзя здесь оставаться.

Нико чертыхается, не сдерживаясь, когда Бьорн говорит, что Рик уже в курсе произошедшего. Она питает до этого слабую надежду, что тот ничего не узнает, пока не вернется из командировки, потому что у него действительно важные дела, и она совершенно не хочет, чтобы он бросал все на половине и мчался к ней. Несмотря на некоторую инфантильность, она действительно старается не доставлять ему хлопот, пусть порой в это сложно поверить.

- Какого черта врачи такие болтливые, - девушка ругается в целом беззлобно, понимая, что те просто выполняют свою работу, но не может сдержать раздражения от этого.

Аллегре помнит, что он действительно и писал и звонил, но не собирается сдаваться так просто. У нее нет уверенности, что она поступает правильно, скрывая от него то, что ее беспокоит, но полагает, что никому не станет легче, если она расскажет. А жаловаться понапрасну у нее нет привычки.

- Я постараюсь в следующий раз быть убедительнее, - она заверяет его, когда он дает оценку ее вранью. На самом деле Николетт осознает прекрасно, что он ждет объяснений, но ей нечего ему сказать.

- В следующий раз сыграем в Инджастис. У тебя вообще не будет шансов против меня.

Она и правда не готова продолжать выпытывать, с чего ему пришло в голову мчаться к ней посреди ночи. По ее мнению, некоторые вещи ради спокойствия лучше оставлять недосказанными. Как, например, то, что она действительно рада его видеть, пусть и не собирается этого демонстрировать.

У нее не так много сил, чтобы сопротивляться, когда он насильно опускает ее на подушку, и она лишь бросает на него рассерженный взгляд. Аллегре не любит, когда сомневаются в том, что она лучше знает, что ей стоит делать, особенно сейчас, когда он понятия не имеет от чего она бежит.

- Ты и так не сможешь мне помочь, - она бросает упрямо, повторяя снова, - мне нужно домой.

- Если ты не хочешь в следующий раз навещать меня на кладбище, лучше дай мне мой телефон и предупреди врача, что я хочу уйти.

Она позволяет себе подумать прежде, что это ее отец каким-то образом связался с Бьорном, а не наоборот. Нико не может сформулировать, что ее напрягает в этом, прямо сейчас, но обещает себе непременно вернуться к этому вопросу после, когда ее когнитивные способности придут немного в норму. Ей действительно тяжело дается отход от наркоза, схожий во многом с последствиями наркотиков.

- Надеюсь, ему не придет в голову лететь обратно, - она качает головой, полагая, что ей нужно срочно позвонить ему и дать знать, что жива, если он еще не вылетел.

- Если он позвонит тебе, убеди его, что ему нет смысла возвращаться раньше времени.

Николетт осознает, что он имеет право на претензию относительно ее поведения, но не может сейчас относиться всерьез к тому, что действительно могла разбиться насмерть в этой машине. Возможно, потому что в ее ситуации это было бы не худшим итогом, если Новак рано или поздно все же доберется до нее. Говоря откровенно, она не понимает, почему он так тянет. Может, его действительно останавливает то, что она избегает оставаться одна.

- По счастливому стечению обстоятельств, я как раз осталась жива. Если струсил, так и скажи.

Ей нужен телефон, чтобы позвонить не только отцу, но и в отель. Она знает, что из-за казино там отличная служба безопасности, и хочет попросить усилить охрану, а заодно и проверить ее номер. С недавних пор ее пугает заходить туда в одиночестве, пусть она и знает, что добраться до ее номера незамеченным та еще задачка.

Аллегре не приходит в голову, что она может спалиться так по-дурацки, когда он действительно будет передавать ей телефон. Она бросает раздраженное "черт бы тебя побрал", выхватывая у мужчины из рук свой телефон, и огрызается, стараясь выиграть себе время.

- Тебя что не учили, что нельзя читать чужую переписку?

Она знает, что для него это сейчас не аргумент и вовсе не имеет никакого значения.

- И что, по твоему, я должна была тебе сказать? Что психопат, который чуть не убил твоего брата, теперь обещает прислать меня Рику по частям на Рождество?

- Как будто это что-то изменило бы. Сколько вы уже не можете его поймать?

Нико теряется на мгновение, когда он озвучивает свою претензию. Она считает, что это звучит странно в контексте их короткого, пусть и впечатляющего, знакомства.

- Почему я должна была сказать о них тебе? - она не хочет грубить и спрашивает ровно, следом, впрочем, добавляя: - И чтобы ты сделал, если бы знал?

Ей кажется, что он слабо осознает, насколько тяжело, в самом деле, ей дается мысль о том, чтобы попросить чьей-то помощи. Пусть даже она питает к нему действительно теплые чувства. Единственный, к кому она может пойти - это отец. И то, когда все разрушится до основания. С остальными она предпочитает строить отношения на взаимовыгодном сотрудничестве, но никак не на альтруизме. Потому что как только она забывает позаботиться о себе, помогая другим, все летит в одночасье к чертям.

Аллегре качает головой, отзываясь мрачно:

- Не знает, и ему не нужно знать.

Она боится всерьез, что он накличет на себя беду еще большую, если попытается что-то с этим сделать. Ее устраивает держать отца в неведении хотя бы до тех пор, пока у нее есть надежда, что она сама может как-то контролировать ситуацию. Девушка, впрочем, отдает себе отчет в том, что это скорее иллюзия контроля, и она попросту боится и за себя и за отца.

- Новак болтливый парень. Судя по всему, ему нравится строчить мне сообщения.

Нико вздыхает глубже, снимая блокировку с телефона, но не отдавая его пока мужчине.

- Это не самое интересное чтиво. Он начал мне писать через несколько дней после того, как мы нашли твоего брата.

- Я отдам тебе телефон, и можешь делать с ним что хочешь, но только после того, как ты вытащишь меня отсюда.

Нико не знает, какого ответа ждёт от него на свой вопрос, но поджимает следом губы, бросая на него мрачный взгляд. Ей не нравится, как это звучит - то, что она становится для него вынужденной обузой. Она отдаёт себе отчёт в том, что передергивает, но не может избавиться от этого ощущения.

- Ну, тогда я снимаю с тебя эту ответственность. Я вернула Бальтазару долг, мы все в расчёте.

Она несомненно лукавит, что расценивает свою помощь как расплату за долг, потому что сделала бы это в любом случае. Но придерживаться политики взаимовыгодного сотрудничества намного проще, чем принимать чью-то помощь. Особенно его. Девушка не знает почему, но ее чертовски коробит мысль, что он будет носиться с ней потому что чем-то ей обязан.

Аллегре кивает уверенно на вопрос об охране, усмехаясь следом:

- Как ты думаешь, насколько тщательно подошёл к этому вопросу Рик, учитывая что в этом отеле живу я?

Она не большая любительница разговоров о чувствах, но никогда не сомневается, что отец ее действительно любит, чтобы позаботиться о хорошей охране.

Ее устраивают условия их сделки, особенно, если Бьорн действительно сможет забрать ее через пару часов. Нико готова потерпеть и даже поспать, как он предлагает, потому что у неё чугунная голова и действительно клонит в сон.

- Договорились. Разбуди меня, когда можно будет ехать домой.

Она делает осторожную попытку перевернуться на бок, но тут же морщится, комментируя:

- По мне как будто катком проехали.

Девушка подтягивает повыше одеяло, закрывая глаза и задумываясь напоследок о насущном:

- Не забудь заказать в номер пиццу, когда поедем домой.

***

Бьорн держит своё обещание и через пару часов они садятся в машину, чтобы поехать в отель. Ей даются с трудом подобные передвижения из-за ссадин по всему телу, но она считает это скорее досадной неприятностью, чем непреодолимым обстоятельством. Она действительно хочет домой, пиццу и чувствовать себя в безопасности.

Дорога не занимает у них много времени, и уже в отеле Нико вспоминает о своём обещании отдать мужчине телефон.

- Ты собираешься его забрать? Поаккуратней, там вообще-то вся моя работа.

Она фырчит следом озорно, предупреждая:

- И не листай фотки на работе, а то боюсь, работать ты больше не сможешь.

Нико кривится на рассказы о том, как принимать таблетки, как и на информацию, что к ней придет врач из Интерпола. Она считает шутливо, что это неосмотрительно - пускать в отель отца так много сотрудников Интерпола за раз. К тому же, с ее образом жизни, ей тоже не стоит водить слишком близких с ними знакомств.

Она садится аккуратно в кресло, стараясь сократить любую активность, и бросает нетерпеливый взгляд на часы. По ее подсчетам, пицца уже должна быть как минимум в лифте и мчаться к ее этажу.

- У меня нет выходных и больничных, Харт, - она усмехается, не прибедняясь, потому что любит свою работу. Потому что вся ее работа - это тот самый праздник, который всегда с тобой, и ей это чертовски нравится. Что, впрочем, не мешает ей периодически ругаться на клиентов, подрядчиков, журналистов и прочих причастных. - Что ты собираешься с ним делать?

- Ну, кроме того, чтобы разглядывать мои фотки.

Николетт не сомневается отчего-то, что он залезет в альбом, и не собирается возражать. Ей нечего стесняться, и ее забавляет их короткая интрижка, позволяющая отпускать подобные шутки.

Она дожидается, пока он не разберется с пиццей, и тянется к ней, варварски отрывая кусочек, пока Бьорн лезет в холодильник. Впрочем, пицца не спасает ее от праведного возмущения, когда он достает пиво только на одного.

- Эй, так нечестно! Обезболивающее с пивом это не самый страшный микс в моей жизни.

Девушка кусает пиццу и тянет зубами сыр, прежде чем добавить:

- Ты знаешь, что положительные эмоции способствуют выздоровлению? Так что делись пивом, не жадничай.

Нико вздергивает брови насмешливо, когда Бьорн подсмеивается над ней и ее "желанием", чтобы он посмотрел фотки.

- Я понимаю, что тебе не терпится, но прибереги их для холодных одиноких вечеров, - она отвечает ему в тон, не сдерживаясь, и весело фырчит следом.

Она чувствует себя настолько прекрасно, насколько это вообще возможно в данной ситуации, и забывает, что у нее по всему телу разбросаны синяки, которым полагается болеть. Единственное, что позволяет ей мирно существовать сейчас на диване, наслаждаясь пиццей, это доза болеутоляющего, действие которого рано или поздно закончится. О нем она предпочитает не думать. Особенно, когда мужчина маячит перед ней с бутылкой пива к пицце, утверждая, что ей нельзя пить алкоголь.

Ей, в общем-то, все равно, что они будут делать с ее телефоном, но она морщится страдальчески в ответ на его обещание, потому что не любит, когда люди разбрасываются словами.

- Не надо, Бьорн, - девушка прикусывает следом кусок пиццы, стараясь держаться беспечно, - не надо давать все эти обещания, если у тебя нет никаких гарантий.

- Давай сойдемся на том, что будет здорово, если вы поймаете его раньше, чем он начнет отправлять меня Рику по кусочкам. Он вроде что-то такое обещал.

Аллегре тянется к его бутылке, делая глоток, а после послушно возвращая. Она действительно не хочет провести вечер в обнимку с унитазом, но не скрывает своего сожаления от подобных ограничений. Говоря откровенно, она все еще считает, что ее организм способен справиться с таким потрясением как обезболивающее с пивом.

- Я не даю обещаний, который не могу сдержать, Харт, - она усмехается, немного пододвигаясь, чтобы освободить ему место на диване. - Я не буду сидеть здесь взаперти. У меня есть работа, и я не собираюсь все бросать по прихоти этого сумасшедшего.