Бальтазар усмехается, когда Фрида выдвигает предположение об источнике кровавых рек.

– И твоей, и моей, и его. Его не интересует количество гражданских потерь на пути к цели.

Швед едва заметно качает головой, пытаясь привести свои мысли в порядок. Он считает, что основную мысль, как бы Блетчли ни сопротивлялась, он донес до неё: Бальтазар не был ей врагом. К сожалению, всех проблем данное щедрое заявление не решало.

Харт не собирается оспаривать осторожность, когда подмечает:

– Если ты или твой бармен не донесете на меня в суд, я должен быть в порядке.

Бальтазар считает, что всё было бы, увы, гораздо проще, если бы он действительно угрожал ирландке.

– Я предпочитаю считать это дружеской услугой, – с долей меланхолии парирует швед, когда Фрида вешает ярлык на характер их сегодняшнего разговора.

Бальтазар наблюдает за ней задумчиво, когда ирландка встаёт за стойку, и решает всерьез, стоит ли ему выпить ещё. Здравый смысл подсказывает, что, несмотря на желание, пить больше не стоило, однако здравый смысл не был сегодняшней сильной чертой адвоката. Мужчина собрался решать проблемы по мере их поступления.

Он старается не показывать вида, но замирает на мгновение, когда Фрида делится перспективой, что она могла бы уехать из Нью-Йорка. Бальтазар понимает, что их отношения закончились, не начавшись, но в глубине души сопротивляется искренне подобному сценарию.

– Интересный план "Б", – всё же подтверждает мужчина.

Он не ожидает подобного интереса со своей стороны, когда спрашивает:

– Куда бы ты уехала?

Харт запускает коротким, усталым движением ладонь в волосы, после опуская руки снова, касаясь предплечьями края столешницы.

– У тебя есть мой номер, Блетчли. Просто подумай на досуге о том, что я могу сделать, чтобы помочь тебе.

Бальтазар далеко не наивен. Он осознает, на что идёт, когда приходит к Блетчли, и прекрасно понимает о чём её просит. Его это удивляет не меньше её самой – градус его благородства. Он вспоминает себя на десяток лет младше, когда изначально стремится стать адвокатом для того, чтобы бороться за правое дело; до того, как его идеализированные юношеские мечты сталкиваются с жестокой реальностью.

Швед наблюдает, как Блетчли возвращает ему наполненный бокал, и слушает её задумчиво. Мысль о том, что суд может закончиться плачевно и она уедет, не даёт мужчине покоя. Он улыбается, впрочем, уголками губ в какой-то момент, когда смотрит на молодую женщину исподлобья:

– Ты разобьешь этому райончику сердце, если уедешь и увезешь с собой свой ресторан.

Харт перестает улыбаться, когда Фрида следом говорит о том, что ему не стоит ей помогать. Однако Бальтазар не успевает вставить и слова, когда Блетчли выбивает его из колеи последующим признанием.

Харт не отвечает насчёт девиц сразу, не способный переключиться с темы на тему так быстро, как она того хотела. Бальтазар вздыхает, смиряясь с чужими аргументами. На самом деле мужчина считает, что Фрида использует неожиданный, но запрещённый приём.

– Вряд ли я когда-нибудь привыкну к твоему упрямству, – возводит "очи горе" Бальтазар после кивая, подумав немного:

– Я не собираюсь рисковать попусту. Однако я не смогу спокойно смотреть, как Тревор отбирает твой ресторан.

Бальтазар улыбается расслабленнее, подытоживая примиряюще:

– Не переживай за меня. Я принял во внимание твою позицию.

– Что до взбалмошных девиц... – швед усмехается следом открыто, делая глоток из обновленного бокала, прежде чем вернуть тот на стойку. Бальтазар бросает на Фриду непошлый, но оценивающий взгляд, отвечая следом на её вопрос:

– Одна – меня бросила, а с другой мы больше не видимся так часто, когда отпала необходимость её "нянчить".

– Расскажешь что-нибудь о себе? – просит Бальтазар. Впрочем, он не настаивает, уважая личное пространство Фриды.

Мужчина делает ещё один глоток из бокала, когда внезапно возвращается к минувшей теме их разговора. Он ловит взгляд ирландки, когда отзывается лишь одной фразой:

– Ты мне тоже дорога, Блетчли.

Бальтазар следом снова прикладывается к бокалу, решая беспечно, что Фрида может делать с его признанием что ей душе угодно с этого момента.

– Не извиняйся, – уверенно просит Харт, когда Фрида проявляет любопытство. Бальтазар не считает это неправильным, несмотря на историю его отношений с Аллегре.

– Мы видимся время от времени, – легко признает швед, прежде чем сделать шутливый акцент на последующей фразе, – как друзья. Мне кажется, после того, как я словил за неё пулю, у Николетт улучшился характер, – усмехается мужчина.

Бальтазар в самом деле не имеет ничего против компании Аллегре и остаётся рад, что они продолжают видеться.

Швед слушает, что Фрида рассказывает о том, что происходит в её жизни, и отчего-то ловит себя на мысли, что что-то меняется после того, как он позволяет себе откровенность. Бальтазар старается думать, что это не его забота. Мужчина оказывается готов поговорить с молодой женщиной об её поездке на Кубу, но не успевает.

Фрида снова начинает говорить, вспоминая былое. Бальтазару требуется прикладывать всё больше усилий, чтобы держать себя в руках. Он всерьез начинает размышлять над тем, что, возможно, это было неосмотрительно – оставаться после того, как их разговор, касающийся судебного дела, закончился.

– Не нужно, – просит Бальтазар, когда Фрида говорит о сожалении. Он позволяет себе заметный вздох, когда поднимает на Блетчли взгляд, улыбаясь без лишней праздности. – Ты была права с самого начала о том, что ждало наши отношения.

Бальтазар считает, что кривит душой, говоря ей об этом, но предпочитает не вдаваться глубже. Швед считает, что им обоим не нужны были разговоры о прошлом, особенно включающие диалоги об "если бы да кабы".

– Я рад, что у тебя всё хорошо, – мягче замечает Харт, улыбаясь теплее.

Он бросает взгляд на бокал, когда отставляет его в сторону, предпочитая остаться настолько трезвым, насколько это возможно. Соблазн, впрочем, был велик. Особенно после того, как их разговор с Фридой начал принимать неожиданный животрепещущий оборот.

– Я, пожалуй, пойду. Мне не стоит тебя задерживать, – подмечает мужчина, вставая из-за барной стойки.

Бальтазар размышляет с мгновение, прежде чем усмехнуться, испытывая лёгкое дежа вю:

– Если ты сейчас закроешь ресторан, я могу проводить тебя до дома. Ты по-прежнему живёшь непозволительно далеко от своей работы, Блетчли.
[sta]you beautiful, dramatic idiot[/sta]

Бальтазару, как и ей, не приносит облегчения их разговор. В особенности то, что Фрида говорит о собственной правоте. Швед бы предпочел её переубедить в обратном – что всё, что случилось с их отношениями в этот момент, это ошибка, – но предпочитает молчать, потому что к добру дальнейшие обсуждения их не приведут. Это не было нужно ни ей, ни ему самому.

Несмотря на то, что Бальтазар вызывается сам проводить её до дома, он испытывает подобие смятения, когда Фрида соглашается на его предложение. Мужчина теряется всего на мгновение, после которого берет себя в руки. Швед вдруг улыбается мягко, однако по большинству своим мыслям, ибо похоже, что этим вечером никто из них двоих не был в здравом уме: ни он, когда приглашает её, ни Блетчли, раз та соглашается на его сумасбродное предложение. Бальтазар не считает своё приглашение желанием поставить точку, но внезапно понимает, что, возможно, они не скоро смогут провести время наедине. Если у них будет повод пообщаться в целом в рамках суда или за его пределами, когда окончится процесс.

– Хотя бы раз я должен всё же проводить тебя до дома, а не нагрянуть среди ночи, – швед улыбается одними губами, не скрывая веселого взгляда.

Бальтазар кивает уверенно, когда Фрида переспрашивает о его намерениях:

– Как часто тебя кто-нибудь провожает, Блетчли? Такси ты сможешь взять в любой другой раз, когда меня не будет рядом.

Швед ловит себя на мысли, что, на самом деле, понятия не имеет, провожает ли её кто-либо до дома и, тем более, как часто, но аоздерживается от попыток уточнить эту информацию.

Бальтазар убеждается, что Фриде не нужна его помощь, и выходит на свежий воздух раньше ирландки. Он успевая выкурить сигарету к моменту, когда Блетчли закрывает помещение и оказывается рядом с ним.

Он подает ей локоть, предлагая перехватить его под руку. Бальтазар не особо задумывается над тем, что делает, движимый в основном хорошими манерами.

Швед помнит о том, где находится её дом, и решает, что, при необходимости, Фрида не даст им потеряться в ночи.

– Я не хотел тебя держать допоздна, – всё же подмечает Харт.

Он вдруг вспоминает о чем-то и улыбается шире, прежде чем поделиться:

– Я нашел твою футболку с медведем в моём шкафу несколько дней назад. Она всё ещё тебе нужна?

Бальтазар смеётся, когда Фрида предлагает не приносить медведя в зал суда. Он представляет картину чересчур ярко. Несмотря на то, что выглядит "предложение" женщины интригующе, швед остаётся солидарен с Фридой, что судье вряд ли понравится такой поворот событий.

– Во всем стоит искать твои плюсы, – философски, далеко не всерьез подмечает адвокат, когда Блетчли предполагает его, в принципе, закономерное увольнение при описанном стечении обстоятельств.

Он не уточняет, какие плюсы именно, потому что не желает начинать обсуждение судебного заседания снова.

Несмотря на щекотливое положение и его, и Фриды, Бальтазар вдруг осознает, что остаётся благодарен обстоятельствам, что те сводят его и Блетчли в одном помещении снова.

– Будем считать твоего мишку моим талисманом, – пожимает плечом Бальтазар. Делать с игрушкой что-либо швед в любом случае не планировал. Он не ощущает в себе готовности выбрасывать вещи Блетчли, что бы ирландка ему не советовала.

Вечер оказывается благополучным, а Нью-Йорк – щедрым на достойную погоду. Харт получает удовольствие от прогулки, пока они не добираются до дома Блетчли, и привыкает к присутствию женщины под боком, когда осознает, что стоит выпустить руку Фриды. Он вежливо не разжимает локоть до тех пор, пока Фрида сама не захочет от него отстраниться.

Бальтазар всё ещё ощущает запах её парфюма, когда наблюдает за Фридой. Он считает, что она сводит его с ума, несмотря на отвратительную формулировку. На деле швед, без сомнения, скучает, и считает, что встретить кого-либо ей взамен будет чертовски сложно. Самое главное, что он не хочет пытаться.

– Теперь я могу быть спокоен, что ты добралась до дома, – с виду легко и довольно отзывается швед.

– Доброй ночи? – мужчина отчего-то спрашивает, когда знает, что это неуместно.

Харт делает шаг вперед, собираясь дружески поцеловать Блетчли в щеку, но останавливается, замирая перед женщиной.

Бальтазар осознает, что это глупый, очевидный и несвойственный ему вопрос, когда интересуется негромко, бросив взгляд на женские губы:

– Мне можно тебя поцеловать, Блетчли?

Он знает, что просто может её поцеловать, но отчего-то желает убедиться, что она тоже этого хочет.

Бальтазар не знает, к чему приведет его вопрос, и отчего-то удивляется на мгновение, когда Блетчли всё-таки тянется к нему, целуя. Он даёт им время обоим привыкнуть к мысли о том, что они творят, и целует ирландку в ответ, когда её поцелуй становится увереннее. Если прежде их расставание грозило быть быстрым и неловким на пороге её дома, то сейчас Бальтазар не мог избавиться от мысли, что всё шло своим чередом.

Бальтазар смотрит на неё сосредоточенно, когда Блетчли отстраняется и предлагает ему зайти. Швед прижимается к ней ближе, придерживая за талию, и выжидает немного в раздумьях, насколько им стоит это делать. Он знает, что она права о том, что у него могут быть проблемы из-за их связи, но считает это совершенно неважной мелочью на этот момент.

Харт находит её губы своими, целуя коротко снова, прежде чем вздохнуть, восстанавливая дыхание:

– Да, с удовольствием, – мягко отзывается мужчина, легко кивая для пущего подтверждения своих слов.

– Мы не будем об этом жалеть, – уже не спрашивая, негромко даёт установку им обоим мужчина, прежде чем прижаться губами к женской шее, стоит Фриде заняться замком.

Он улыбается следом озорно, когда интересуется:

– У тебя, случаем, не найдется португальского вина?

Бальтазару приходится по вкусу итальянское вино и то, как они проводят время. Мужчина скучает по Фриде, поэтому вспоминает их лучшие времена, не сдерживая себя вовсе. Он притягивает её ближе, засыпая ткнувшись носом в копну рыжих волос, и не видит в этот момент других вариантов развития событий того, как иначе мог бы закончиться их вечер.

Он встаёт вынужденно раньше неё, потому что заседание в первой половине дня. Бальтазар предпочел бы принять душ, переодеться и просмотреть пару бумаг до слушания, но не торопится уходить, задерживаясь настолько, насколько это возможно. Мужчина успевает сварить кофе на одного, хозяйничая на кухне ирландки, и относит наполненную кружку Блетчли. Он ставит ароматный напиток на тумбочку рядом с её кроватью, прежде чем запечатлеть на губах женщины мягкий поцелуй, извиняясь за то, что он уходит.

Бальтазар, уже в своей квартире, смывает под душем мысли о том, что их с Блетчли общение минувшей ночью выглядит сюрреалистично. Он знает, что ему нельзя думать об этом сейчас, и стоит сосредоточиться на работе и клиенте, который строит дело против ирландки. В суде, собранный и свежий, швед объявляется минута в минуту к началу слушания.

Харт заметно хмурится, когда её адвокат выступает перед судом, едва слушание успевает начаться. Швед следом не скрывает своего удивления, стоит адвокату Блетчли сделать "ход конем", рассказывая судье о том, что Бальтазар находится в зале суда из личной мести, потому что Фрида в свое время бросает его. Харт осознает комизм этой ситуации, но все равно не может избавиться от гадкого осадка на душе, когда его выставляют в таком свете. Особенно, когда это, по сути, это делает она.

Шведу дают шанс привести свою долю аргументов, когда слушание переносят на следующий день, пока судья сможет решить, стоит ли отстранять Бальтазара от дела, учитывая все имеющиеся свидетельства.

Бальтазар нагоняет её в безлюдном коридоре, ведомый желанием задать несколько вопросов. Он распален, потому что всё ещё помнит, как хорошо им было вместе накануне. На самом деле, его интересует всего одна вещь.

– Ты знала о том, что собирается делать твой адвокат?

Бальтазар спрашивает немного резче, чем того желает, но в остальном держит себя в руках. Он знает, что на войне все методы хороши, но не может пока что обуздать засевшую в груди обиду.

Бальтазар отчего-то не ожидает той твердости, с которой Фрида заверяет его в том, что знала о планах своего адвоката. Швед берет себя в руки быстро, но не может до конца унять раздражение, нарастающее по мере того, как ирландка делилась своей точкой зрения.

Его удивляет то, что она переходит в нападение, потому что ждёт более открытого разговора, учитывая то, что происходит накануне вечером.

– Почему ты не сказала мне? – выдыхает мужчина. Бальтазар не следит за этим, но закрывается в должной степени, чтобы, нахмурившись, ответить твердо, в тон Фриде:

– Ты права – я бы сам поступил так, как это сделал твой адвокат. Я понимаю, что он делает. Он всё делает правильно, – подытоживает Бальтазар, однако после не может скрыть разочарования в голосе:

– Я всего лишь был бы благодарен, намекни ты мне заранее на то, какое планируется представление.

Бальтазар не собирается ругаться с ней. Отчасти его приводит в ступор её желание защищаться.

– Впрочем, я бы посоветовал твоему адвокату подумать перед тем, как пытаться снять меня с этого дела, – понижая голос, отмечает швед. Он хочет, несмотря на инцидент, чтобы она помнила о том, о чем они говорили вчера.

– Надеюсь, ты не пожалела о том, как закончился вчерашний вечер, – зачем-то, пусть разочарованный тем, что Фрида скрывает от него, отмечает Бальтазар.

В целом он считает, что получил то, что хотел от неё, и не торопится продолжать их дискуссию.

Бальтазар вздыхает невольно, когда Фрида подтверждает, что узнает о планах своего адвоката полчаса назад. Швед думает о том же, что и она – что Блетчли могла бы, на крайний случай, сбросить ему сообщение на телефон перед заседанием. Несмотря на то, как они проводят ночь, мужчина осознает в полной мере, что ему не удается убедить Блетчли в том, что они играют за одну команду. Бальтазар благодарен ей за опасения за его репутацию, но считает, что приоритеты оченвидны в создавшейся ситуации. Для него – совершенно точно. В этот момент швед не задумывается, что может недооценивать масштабы катастрофы, которая случится, если кто-то узнает о его проступке. Харт уверен, что его план чертовски хорош. Разве кто-то играет по правилам в суде? Ему до этого многое сходило с рук, и это, во имя благой цели, несомненно, сойдет тоже.

Бальтазар заставляет взять себя в руки, потому что их ссора ни к чему не проведет. Адвокат Фриды сделал свое дело – и сделал его хорошо, – поэтому швед не собирался создавать проблемы и себе, и Фриде на ровном месте.

– Посмотрим, чем закончатся старания твоего адвоката, – подытоживает Харт спокойно. Он не хочет её задерживать, а также не хочет давать поводов для обсуждения их отношений, когда отходит от ирландки на несколько шагов.

– Я знаю, что ты здесь ни при чем, Блетчли, – всё же признает Бальтазар. Даже если она одобрила план своего адвоката. – Твой защитник выглядит самостоятельным малым, – усмехается мужчина.

– Я растерялся, – заключает швед.

Даже если судья снимет его с дела, Бальтазар вдруг четко осознал, что ему необходимо сделать.

– Увидимся завтра в суде, – прощается швед. Он был бы не прочь повторить их вечер, но сейчас понимал, что у него слишком много работы. Итальянское, как и португальное вино могло подождать.

***

Бальтазар приглашает на ужин старого знакомого, который должен ему услугу. Швед рассчитывает каждый шаг, чтобы быть уверенным, что ещё парочка людей, которые должны ему старому знакомому, с которым они распивают несколько бокалов виски, смогут донести до нужного человека одну мысль. Швед знает, что поступает не менее гуманно, чем его клиент, когда беззастенчиво пользуется знаниями, нарушая адвокатскую тайну. Бальтазар знает о Треворе слишком много и не сомневается, что если ему удастся избавиться хотя бы от одного звена в цепи, которая помогает Тревору выходить сухим из воды, план его клиента и этот суд перестанут быть актуальными.

Результат не заставляет себя ждать. Бальтазару приходится перенести еще несколько слушаний, во время которых никто не желает забыть, что он может быть мстительным любовником, но шведа это больше не волнует.

Бальтазар осознает риски, но когда ему приходит повестка на слушание об отзыве лицензии, его это выбивает из колеи. Он выходит вечером дня, когда получает повестку, в бар неподалеку от дома, и возвращается поздно вечером.

Швед выходит из лифта на нужном этаже, когда хмурится невольно, замечая Фриду у двери. Они не виделись несколько дней, и Бальтазар привычно скучает по ней, но сейчас мужчина не тешится тем, что их разговор будет носить какое-либо подобие романтического характера.

– Думаю, нам лучше поговорить в квартире, – резюмирует без лишних предисловий швед, доставая ключи и открывая дверь.

Бальтазар знает, что она ему скажет. Фрида говорила об этом с самого начала, когда он только вызвался ей помогать. Швед знает, что она не просила о помощи, но, в то же время, не жалеет о содеянном. Если Блетчли не просила о помощи, это не значило, что помощь ей нужна не была.

Он закрывает за ними дверь в квартиру, когда Фрида начинает говорить. Бальтазар стягивает обувь, пока женщина его отчитывает, вешает куртку на вешалку, после этого оборачиваясь к Фриде. Швед чувствует, что чертовски устал и что его причудливо раздражает то, что до его лицензии в этот момент ей больше дела, чем ему.

– Я думал, нашим негласным правилом был запрет на разговоры о работе, – подытоживает мужчина.

Его особенно коробит, когда она говорит о том, что ей не нужна была победа такой ценой.

– Меня устраивает цена, – заверяет Фриду Бальтазар, проходя вглубь квартиры.

– Идём, – зовёт её вслед за собой мужчина. В голову ударяет алкоголь, потому что он особо не стремится себя в чем-либо ограничивать этим вечером. Разумеется, остаётся в пределах разумного, но скорее на его грани, чем сохраняя баланс.

Бальтазар не имеет ни малейшего понятия о том, что он будет делать, когда у него заберут лицензию. В последнем он не сомневается. Объективно говоря, суд будет прав, когда признает его виновным. Возможно, он заслужил отпуск. Пусть и принудительный.

Они не говорят об этом, когда она остаётся у него ночь из ночи, или когда Бальтазар приходит к ней, не желая держаться от неё подальше; не говорят об этом, но швед давно хочет ей об этом сказать. Мужчина помнит, что ирландке никогда не нравились его признания в любви, но он хочет, чтобы она запомнила простую истину: Фрида была действительно ему дорога. Он не видел смысла в их связи, если их держит вместе только постель, и он не мог бы что-либо для неё сделать. Особенно, когда это было в его силах. Особенно, когда ей было это нужно.

– Блетчли, я знал о последствиях. Когда я сделал то, что сделал, то расставил приоритеты, – объясняет Бальтазар. Он даёт ей время сделать выводы самостоятельно, прежде чем продолжить:

Харт между делом достает бутылку виски, прежде чем разлить содержимое по двум бокалам.

– Возможно, мне стоит попробовать что-то новое, – усмехается мужчина, наблюдая за ирландкой.

Он молчит мгновение, вдруг замечая следом:

– Я не хотел, чтобы ты уехала. Я не мог отдать моему клиенту твой ресторан по его прихоти. Этот ресторан – твоё детище. Может быть, это и была твоя проблема, но последствия повлияли бы на людей, которые любят тебя и твое заведение.

Бальтазар не сомневается, что лиричности ему придавало количество выпитого, но в этот момент не считал это зазорным.

– Кроме того, эта стройка принесла бы много бед разным семьям. Я уже видел не раз, как Тревор с моей помощью закрывал такие дела. Это всегда некрасиво по итогу.

– Если тебе так удобнее, можешь считать, что я делал это не ради тебя, но ради них.

Бальтазар вздыхает, выглядя мрачно, когда Фрида продолжает его отчитывать. Мужчина считает, что она всё портит, когда не даёт приукрасить его проступок. Несомненно, глупый с точки зрения его карьеры и благополучия. С другой стороны, Бальтазар, несмотря на досаду в отношении лицензии, не мог заставить себя жалеть о содеянном. Однако по поведению Фриды он мог судить, что ирландка была не на шутку разозлена.

– Почему ты не даёшь мне сделать вид, что все нормально? – без энтузиазма интересуется швед, глядя на женщину исподлобья. Ему не доставляет удовольствия его вид, когда она без труда определяет, что последние несколько часов он провёл в ближайшем баре. Бальтазар оставляет без комментариев её "догадку", что причиной попойки было праздное настроение. Он был благодарен, что Фрида не пыталась останавливать его ритуал саморазрушения этим вечером. Бальтазар считал, что он заслужил его как право расслабиться.

Он считает, что это лишь сейчас звучит так просто – его потенциальная просьба о том, чтобы она не уезжала. Учитывая их отношения, отчего-то Бальтазар сомневается, что его просьба имела бы достаточный вес, отбери Тревор у Блетчли ресторан. Жизнь не стояла на месте, и швед не стал бы останавливать женщину, найди она лучшее место для своего бизнеса в Тоскане, а не в Нью-Йорке. Он знает, что не стал бы её останавливать.

Харт возвращает бокал на стойку раздражённо, прежде чем вздохнуть глубже, глядя на Блетчли упрямо, когда Фрида в очередной раз просит отставить его благородство.

– Хорошо, Блетчли. Я сделал это ради тебя, если ты так хочешь это услышать, – он отзывается резче, чем того хочет, и, вопреки тону, продолжает неожиданно. Бальтазар ни в чем себе не отказывает, желая, наконец, высказать наболевшее, чему не помогают регулярные встречи с Блетчли вечерами на протяжении слушания.

– Я сделал это, потому что люблю тебя; потому что хочу заботиться о тебе, но ты всегда была слишком самостоятельной. Слишком независимой. Поэтому я не говорил тебе о своих планах. Потому что ты бы все испортила своим желанием разбираться со своими проблемами самостоятельно. Ты не хочешь принимать помощь и не подпускаешь людей ближе, Блетчли.

– Когда ты, наконец, поймёшь, что ты не обязана делать что-либо в одиночку.

Бальтазар допивает следом бокал залпом, не желая слишком много думать о том, что наговорил. Он морщится мгновение, когда виски обжигает горло, и признает без удовольствия устало:

– Я не собирался рисковать лицензией. Моя помощь не должна была стать "жертвой", потому что я всегда знал, как ты это воспримешь. Адвокатам сходит подобное с рук каждый чёртов раз.

– Мне в самом деле не повезло, – выдыхает мужчина.

Бальтазар хмурится следом, когда она заявляет, что сможет защитить его право на лицензию. Харт молчит с мгновение, прежде чем признать:

– Я бы посоветовал тебе не лезть в это, но я знаю, что ты меня не послушаешь.

– Что ты собираешься делать?

Бальтазар обходит стойку, когда приближается к Фриде, целуя без лишних раздумий ту аккуратно и коротко:

– Спасибо, Блетчли, – смирившись, искренне отзывается Харт.

Бальтазар в очередной раз разливает им обоим виски, когда Фрида стоит на своём. Швед не сомневается, что ей "не нужна такая забота", но считает, что хоть какая-то забота ей определенно была нужна. Он не спорит, что, возможно, из-за своей лицензии перегнул палку, заставляя её волноваться. Бальтазар мог ей пообещать, что такого больше не повторится.

Харт не отвечает до того момента, пока она его не целует в ответ. Швед вздыхает облегчённо, потому что ожидает, что ирландка оттолкнет его в ответ на откровенное проявление чувств. У него словно спадает гора с плеч, когда Фрида поддерживает его несвоевременную инициативу. Впрочем, вероятно, лучше времени было придумать сложно.

Он случает её внимательно и немного хмурится, когда Фрида говорит о том, что попросит о помощи отца. Бальтазар не хочет думать, что теперь, кроме Рихарда Спаака, будет должен Энтони Блетчли. Однако, как выясняется, выхода у него не было. Бальтазар не обладал достаточными связями, чтобы защитить свою лицензию. Как бы мужчина ни пытался оправдываться, а также делать вид, что смена деятельности входила в его планы, по большинству он действительно любил свою работу.

Бальтазар смотрит на Фриду сосредоточенно несколько мгновений, когда тянется к ней снова, целуя, а после прижимаясь губами под женской мочкой.

– Я был неправ, – негромко подмечает швед. Он отстраняется несильно, чтобы наполнить их бокалы щедро, уже не слишком следя за приличиями.

– Я не должен был заставлять тебя волноваться, а также чувствовать себя виноватой.

– Несмотря на это, я рад, что нам удалось сохранить твой ресторан, – возвращается мыслями к сути Харт.

– За это я не стану извиняться, Блетчли.

Он вздыхает после обречённо, когда подытоживает наполовину шутливо:

– Дай мне потом знать, что я буду должен твоему отцу за услугу.

Энтони останавливается в Нью-Йорке на несколько дней, чтобы разобраться с делами и повидать дочь. Несмотря на теплые отношения с Фридой, расстояние играет свою роль, и они не видятся так часто, как Блетчли бы того хотелось. Мужчина знает, что она – взрослая девочка, но, как и любому родителю, ему даётся тяжело мысль о том, что дети должны жить своей жизнью. В отличие от Александра к тому же, Фрида всегда была "папиной дочкой".

У него плотный график встреч, но Тони никогда не ставит работу выше семьи. По крайней мере, с того момента, как Оливия своим разводом дала ему понять, что так делать в будущем не стоит. Блетчли не смог восстановить свой брак, но, несомненно, извлёк ценный урок.

Он опаздывает на считанные минуты, когда подмечает Фриду и не может сдержать улыбки, коротко обнимая дочь, прежде чем занять свое место за столом. Тони проворно стягивает чужой бокал, пробуя вино, и просит следом подошедшего официанта принести им бутылку. Он не думает долго над выбором блюда, заказывая вместе с дочерью, прежде чем расслабиться и позволить своему любопытству поучаствовать в жизни Фриды.

Чем дольше они говорят, тем больше Тони считает, что Фрида здесь неспроста. Он не сомневается, что она рада его видеть, но Фрида по большинству случаев была для Блетчли открытой книгой, когда что-то замышляла. Он ни о чем не жалеет, когда спрашивает её напрямую.

Признаться, Блетчли не ожидает подобных рассказов, когда слушает дочь внимательно. Он знает об инциденте с рестораном, но не успевает вмешаться, когда ситуация разрешается сама собой. Как оказывается, не совсем самостоятельно.

Энтони молчит несколько мгновений после того, как Фрида завершает свой рассказ, и неторопливо делает очередной глоток вина. Он не выпускает ножки бокала из руки, когда переводит взгляд на дочь. Он чувствует, что у него осталось несколько вопросов, пусть Блетчли не сомневается в том, что не откажет в её просьбе. Фрида просила его не часто, и это было интересно.

– Из того, что ты рассказала о Бальтазаре, могу судить, что решение помочь тебе было его осознанным выбором. Он был осведомлен о рисках, даже если надеялся на везение, – заключает Блетчли.

Энтони кивает, когда заверяет:

– Я смогу помочь восстановить его лицензию. У меня есть знакомый в этой сфере, который сможет за него поручиться.

– Он знает, что ты ему помогаешь? – интересуется Блетчли.

Тони усмехается тепло, рассматривая дочь:

– Ты прежде не просила меня за своих бывших парней, Фрида. Я понимаю, что Бальтазар оказал тебе услугу, но... – Блетчли замолкает, подбирая слово, прежде чем уточнить:

– Вы всё ещё встречаетесь?

Блетчли кивает, принимая во внимание отношение Бальтазара к происходящему. Энтони вдруг припоминает былой инцидент, когда интересуется:

– Твой Бальтазар – это, случаем, не тот Бальтазар, который не так давно задолжал Спааку?

Блетчли близко общался с Рихардом и был наслышан о происшествиях. В том числе о том, что адвокат, переняв амплуа телохранителя, словил за дочь Спаака пулю. Послужной список молодого мужчины впечатлял, пусть решение Рика в отношении выбора телохранителя Тони по-прежнему ставил под сомнение. Всё хорошо, впрочем, что хорошо заканчивалось.

Блетчли припоминает, что Спаак рассказывает ему о причинах минувшего долга Бальтазара, прежде чем подытожить:

– По-моему, этот парень чересчур благороден, чтобы быть адвокатом. В прошлый раз его лицензию тоже спасло лишь чудо, – уверенно заверяет Тони.

Он не собирается, впрочем, вдаваться в обсуждения о Бальтазаре всерьез. По-настоящему Блетчли в этот момент волнует другое.

Тони считает, что в "показаниях" Фриды что-то не сходится. Ему отчего-то не даёт покоя мысль о том, что Бальтазар – первый "бойфренд" в жизни Фриды, о котором она говорит с отцом, признавая их связь. Учитывая, что Фрида и Энтони были близки, а первой практически стукнуло двадцать пять, иногда Тони начинал беспокоиться за личную жизнь дочери. До этого момента у него не было повода расспросить об этом Фриду напрямую, а сейчас упускать возможность Тони не хотел. Ему было важно знать, что с ней все в порядке.

Он не собирается давить и портить их вечер, но Энтони не наивен, чтобы не сложить "дважды два", когда Фрида говорит, что Бальтазар ей дорог, а потом сразу – что они видятся "периодически".

– Мы уже оба достаточно взрослые, чтобы ты могла сказать мне, что у тебя есть парень, – мягко улыбается Тони.

Блетчли подмечает до этого её сухой тон, которым Фрида говорит о встречах с Балттазаром. Он не может не чувствовать вину, что их отношения с её матерью не сложились гладко, но никогда всерьез не думает, что это могло наложить столь сильный отпечаток на Фриду.

– Я буду рад, если о тебе будет кто-то заботиться, потому что мне ты не разрешишь это делать круглосуточно, – усмехнувшись, подытоживает Блетчли.

– Если тебя что-то беспокоит, ты можешь мне рассказать, – уверенно просит Энтони, глядя на дочь.