SINDRE GREGORIUS MUNTER Синдре Грегориус Мантер 14.11.1939 | 38 y.o. | Чистокровен | Дурмстранг (Локи), 1957
tom ellis
Внешность: Синдре Мантер обладает чертами, редко выдающими в нем уроженца Скандинавского полуострова: чёрные глаза, тёмные волосы и кожа – пусть бледная от природы, но зачастую обласканная южным солнцем. Высокий (192 см) и несколько худощавый (76 кг), Синдре имеет изысканный вкус и безупречные манеры, положенные выходцу из его сословия. При этом Мантер прекрасно знает, что порой производит неоднозначное первое впечатление: зачастую сходит за импульсивного и избалованного дурачка, чем пользуется на своё усмотрение; Синдре во всём ищет – и зачастую находит – выгоду. Умело жонглирует очаровательной улыбкой и привлекательной внешностью. Согласно повадкам – сноб и грешник.
Лояльность:	Сфера деятельности:
Нейтралитет	Серийный предприниматель. Владелец безымянной, но популярной букмекерской конторы в Лютном переулке. Профессиональный спорщик, светский лев и меценат, если на то есть настроение.
Характер
Порой говорили, что в семье не без дурака. Синдре Мантер с ранних лет был кем угодно, но не дураком, даже если ряд его поступков иногда вынуждал публику верить в обратное. Возможно, проблема Синдре была в том, что он оказался средним сыном: на старшего из отпрысков испокон веков ложилась ответственность быть пай-мальчиком, а младшеньких заводили для услады глаз после того, как первая партия не ударила (или всё-таки ударила) в грязь лицом. Не стоило, впрочем, воспринимать положение Синдре неверно: ему хватало родительского внимания, и он гордился своими родственниками, но в один прекрасный день Синдре осознал, что по жизни волен делать то, что ему заблагорассудится, потому что роли, принятые в чистокровном сообществе, уже оказались кем-то заняты – будь то Карл-Густав, верно следовавший отцовским указаниям и смирившийся с наследным титулом; юный гений Кристиан; или Сигне, счастливо выданная замуж, когда пришло её время. Во время полуденной “fika” о Синдре спрашивали вскользь, потому что он не был ни наследным «принцем», ни гением, ни единственной девочкой в семье – и средний Мантер посчитал это благословением. Возможно, настоящей проблемой Синдре было то, что у него всегда было своё мнение; был так называемый стержень или, как его порой называли, дополнительный, метафорический хребет. Среднего отпрыска мало волновало чужое мнение, а врожденное остроумие и приобретённая эрудированность позволяли ему аргументировать свою точку зрения так, что порой казалось, что у Грегера ушами повалит пар. Синдре всегда любил спорить, будь на то маленькая или большая причина; будь то «маленький» или «большой» человек. Гордость и непоколебимая уверенность (в том числе самоуверенность) всегда были в числе пороков чародея, к добру ли или на его же беду. Когда беда всё же случалась, Синдре никогда не любил просить о помощи, даже когда казалось, что он делал это с легкостью. Порой казалось, что среднему отпрыску династии всё доставалось легко в целом. Возможно, потому что так и было; вполне вероятно, потому что Синдре редко показывал, каких усилий ему стоило то или иное мероприятие – чувствительное эго не перенесло бы иного с собой обращения. Впрочем, пока Синдре давал волю своему острому языку, продолжал заниматься публичным самолюбованием и отказывался видеть препятствия на пути к своим целям, о наличии его совести по-прежнему продолжали догадываться далеко не все.
Страхи:	Мечты/цели/желания:
Боггарт обращается в полчище крыс, выражая общую брезгливость Синдре – и неприязнь к подобным тварям заодно.	Видит в зеркале свое отражение в кругу семьи – семья всегда оставалась для Синдре первым приоритетом.
Биография
Харфанг Мантер, чистокровный, давно почивший основатель династии, второй директор Дурмстранга; Грегер Мантер, чистокровный, отец, депутат магического риксдага Швеции; Петра Мантер (в девичестве Левски), чистокровная, мать-кукушка и вольная «художница»; Карл-Густав Мантер, чистокровный, старший брат, образцовый наследник; Сигне Мантер, чистокровная, ненаглядная сестрица, счастливо замужем; Кристиан Мантер, чистокровный, младший брат, доморощенный вундеркинд; Элеонора Коветт (в девичестве Мантер), чистокровная, любимая тетушка. *** Синдре родился в живописном местечке на севере Швеции, в семейном поместье династии Мантеров, основатель которой, дальний «пра» среднего сына Грегера Мантера, наследил в истории в качестве второго директора школы чародейства и волшебства Дурмстранг. Синдре с детства знал, где он будет учиться. Юный Мантер мог проявлять свой бойкий характер в отношении прочего великого множества, но обучение в Дурмстранге всегда значилось в его биографии неоспоримой вехой. Синдре не любил слепо следовать отцовским заветам, но заинтересовался семейной alma mater несколько больше, когда портключ вынудил его приземлиться на факультете Локи – далеко не там, где обычно оказывались Мантеры, зачисленные в школу. Синдре любил учиться – и учился он быстро, даже если об обратном порой твердили его заядлое упрямство и заметное пренебрежение к общепринятым авторитетам. Юный Мантер, чей живой ум не давал покоя ни самому Синдре, ни окружающим, рос громким, вызывающим и неудобным – таким, каким совершенно точно не стоило быть потомку одного из директоров. Впрочем, именно незаурядное происхождение помогло среднему из отпрысков Грегера Мантера быть уверенным в том, что его стерпят до выпускного. Юный Мантер, однако, никогда не был глуп. Синдре получал посредственные оценки лишь тогда, когда терял интерес к преподаваемому предмету и становился невнимательным – качество, продолжившее быть спутником Мантера и во взрослой жизни; и по-настоящему завладеть интересом Синдре всегда было непросто. Покинув студенческую скамью, Синдре по первости делал вид, что следует наставлениям отца и брата – ищет приличную работу. По большинству, впрочем, взять со среднего Мантера было нечего: несмотря на ярко выраженный талант к боевой магии, школьный аттестат не сулил Синдре карьеру в отдела правопорядка Министерства Магии, а остальные жизненные принципы юного Мантера велели Синдре держаться подальше от политики – призвания, которое избрали для себя отец и Карл-Густав. Синдре уважал выбор обоих, как и дипломатическое ремесло, но, как водилось, вскоре пошёл своей дорогой. Синдре всегда весело объявлял, что месяцы, проведённые им в странствиях вдали от Швеции после окончания Дурмстранга, были самыми спокойными месяцами для всего семейства Мантеров. В пути Синдре обзавёлся нехарактерным скандинаву загаром и несколько растерял аристократическую спесь – впрочем, ровно до того момента, как ему представился случай вернуться в высшее общество. Помимо ряда сувениров Мантер также прихватил из путешествия несколько полезных навыков (совершенно различного характера) и своё призвание – или, вернее, твёрдое убеждение в том, что никакое призвание ему не нужно было вовсе. Вопреки отсутствию постоянного места работы, без работы Синдре никогда не сидел – его складная речь и умение пользоваться многочисленными связями себе во благо позволили Мантеру двигаться от дела к делу и, когда приходилось, от аферы к афере – так, начав с помощи в торговле травами для зелий, затеянной марокканским знакомым Синдре, к своим двадцати пяти годам Мантер начал пробовать вести свой собственный бизнес – и, даже наделав немало ошибок, Синдре проявил себя в этом лучше многих. Мантер вёл свои дела на родине более десяти лет, чтобы не жалеть о собранных чемоданах после очередного нравоучительного монолога отца, когда предпринимателю вот-вот грозил стукнуть четвёртый десяток. Возможно, последней каплей также стало то, что Карл-Густав начинал выражаться поразительно похожими на папеньку выражениями, и Синдре принял решение обратиться к своему наиболее верному союзнику – Элеоноре Коветт, которая великодушно приняла любимого племянника в Великобритании; Туманный Альбион, где Синдре больше не зависел от репутации своих родственников, показался Мантеру раем на земле. Спустя считанные недели после приезда в Англию Синдре выкупил захудалую букмекерскую конторку в Лютном переулке – месте, контингент которого разжигал неуемное любопытство Мантера. Синдре не потребовалось много усилий, чтобы обратить некогда прозябающее место в процветающий бизнес – услуга за услугу здесь, слово за слово там, и вскоре Мантер стал «своим» в разношерстных кругах магической Британии. Порой казалось, что владение бизнесом в Лютном переулке лишь придало шарма Синдре в чопорных английских кругах – несмотря на свою неоднозначную занятость, Мантер оставался чист перед законом, а также обладал рядом знакомств, способных стать ключом к решению чужих проблем. Синдре выучил этот урок давно: о том, как важно было быть полезным – и ещё не забывал о том, что свои принципы, несомненно, стоило уважать, но не стоило переоценивать.
Способности
Смекалист и разносторонне эрудирован, классически образован (в том числе музыкально). Фехтует, умеет обращаться с огнестрельным оружием (использует его во время сезонной охоты вместо волшебной палочки, следуя собственной прихоти). Красноречив, легко заводит полезные знакомства. Со временем приобрел репутацию человека, способного сделать судьбоносное одолжение, если его правильно о том попросить. Обладает дьявольской коммерческой хваткой. Владеет несколькими иностранными языками – шведским, английским, французским и хинди. Способный боевой маг (помимо Дурмстранга, оттачивал навыки в семейном кругу, зачастую – с братьями; после выпуска из школы долгое время поддерживал отношения с одним из наставников из Дурмстранга, обучившим Синдре паре-другой приемов). Опытный дуэлянт (благодаря собственным стараниям). Имеет обширные (теоретические и практические) познания в артефактологии – не в последнюю очередь благодаря частому общению с ненаглядной тётушкой. Разбирается в темной магии, а также знает толк в предметах исключительной редкости.
Артефакты
Волшебная палочка: 14 дюймов, перо кокатриса, граб. Владеет волшебным посохом (красный дуб), с помощью которого колдовал в Дурмстранге. Заядлый атеист, но вопреки убеждениям носит на шее небольшой католический крест из серебра на тонкой цепочке. Делает это, потому что считает символизм забавным: небольшая безделушка служит защитным артефактом (вмещает один заряд, требует повторного наложения защитных чар после каждого применения "игрушки"). В качестве заряда чаще всего используется заклинание "Protego". Располагает портключами в особняк ненаглядной тетушки, а также в съемное жильё в Лондоне. Уезжая из Швеции, прихватил с собой из родового поместья домовика, ибо не царское это дело; не гнушается доверять существу особо ценные послания, используя в качестве почтового голубя. Держит беркута, которого брал на воспитание птенцом, в качестве домашнего животного.
Связь с игроком
ЛС, прочее до востребования.
пост Синдре был смышлёным малым, потому определился со своим предназначением быстро – он решил, что никакое предназначение ему не нужно было вовсе. Тем более, что все роли, предписанные в чистокровном сообществе, были разобраны множеством его родственников – Синдре не любил повторяться. Младший Мантер принял со временем, что ему нравилось быть неудобным, и это небольшое открытие принесло ему колоссальное облегчение. Собирая вещички и уезжая из родового гнезда, младший Мантер заботливо считал, что оказывал семье услугу. И отец, и брат, и даже ненаглядная сестричка пытались его отговорить от этой затеи, но Синдре не видел в этом смысла. Споры с отцом имели место все чаще и становились все жарче с каждым годом, и Грегер имел дурную привычку выходить из себя сильнее, когда младший Мантер пытался напомнить папеньке, что от осинки не родятся апельсинки, и оттого всем должно было быть известно, чьи гены и повадки отныне преследовали несчастного старшего Мантера в кошмарах. Как говорилось, туше – но Грегер всегда был чересчур упрям, чтобы согласиться с сыном хотя бы раз. Устав от бремени неоправданных ожиданий, Мантер посчитал, что отработал карму на несколько жизней вперёд, задержавшись в родовом гнезде на тридцать семь лет, и отправился к единственному человеку, который его понимал, несмотря на близкое родство с отцом – человеком, который, казалось, вовсе не пытался понять собственного сына. Элеонора Коветт, ненаглядная тетушка, была дорогим Синдре человеком и, по своей сути, единственной женщиной, кому младший Мантер сохранял верность – в данном случае это означало, что он помнил, как её зовут, знал наверняка, где та живет, а также не ленился ставить родственницу в известность, что был жив и здоров, когда надолго пропадал в собственных изысканиях. В своей жизни Синдре мало с кем считался так же, как с тетушкой. Мантер давал ход своим предпринимательским навыкам и тогда, когда находился под пристальным присмотром своей семьи, а уж в магической Англии, где даже трава казалась зеленее, Синдре вовсе перестал держать себя в руках. Подвешенный язык и обширная сеть разномастных знакомств развлекали колдуна до тех пор, пока не привели к закрытым дверям, за которыми проходил не менее закрытый аукцион. Синдре терпеть не мог закрытые двери и упущенные возможности и, подсуетившись, таки раздобыл себе приглашение. Баснословные цены на лоты Мантера пугали мало: к тридцати семи годам он сколотил неплохое состояние, чтобы не зависеть от семейной казны и не спрашивать одобрения отца на то, на что Синдре тратил деньги – а Грегер, как был уверен его сын, не одобрил бы большинства, что было оплачено из кармана младшего представителя семьи. На самом аукционе Синдре не потратил ни цента, зато спустил приличную сумму за покерным столом, к которому стеклись толстосумы с любовью к древностям. Дав тем испытать иллюзию власти, Мантер раздел одного из них до подтяжек, в заодно прихватил с собой то, что предложили – артефакт неизвестного назначения, и это приобретение интересовало Синдре больше, чем деньги. Притащить артефакт в тётушкин дом показалось Мантеру прекрасной идеей. Тем более, что Элеоноре было не чуждо искусство артефактологии. Оно не было чуждо и Синдре, но лёгкая безалаберность в школе могла вынудить колдуна пропустить пару-другую важных глав. Синдре смотрел на артефакт, а артефакт смотрел на Синдре. Металл напряжённо дрожал, вызывая обоснованные опасения в том, чтобы до него докоснуться. Мантер протянул руку, подумал, поджал губы и снова выпрямился. Он не был трусом, но любил свои конечности – те обещали принести ему много пользы по жизни, чтобы терять одну из них столь глупо. Пусть безымянный артефакт с темной историей достался Синдре случайно, но Мантер знал, что за каждым "бесплатным ланчем" стояла расплата того или иного характера. За какие заслуги или грехи ему досталась неизведанная вещица пока что было неясно. Появление Лоскутика и тихонько звенящей о блюдце чашки могло быть вестником лишь одних событий – прибытия тётушки; Синдре, несмотря на его любовь к Великобритании, чай не любил. Мантер не обернулся, продолжая изучать артефакт, но, когда колдун ответил родственнице, в его голосе послышалась усмешка: Грегер не изменял себе. – Его настойчивость впечатляет, – отозвался Синдре с уверенностью. Для того, чтобы указать на действующее лицо этого цирка, было достаточно местоимений. В остальном младшему Мантеру не нужно было читать письмо, чтобы догадаться о его содержании. Синдре обернулся, поманив к себе тетю, чтобы продемонстрировать находку. – У меня есть кое-что поинтереснее папенькиных опусов, – заверил колдун, подтверждая, что был не намерен строчить родственнику ответ сию секунду. В отличие от отца и старшего брата, большинство корреспонденции или необходимость отчитываться навевали на Синдре скуку. – Не знаю, как работает эта вещица, но история у неё презанятная: сбрендивший чёрный маг и его секреты. Уверен, впрочем, что об имени бедняги приврали: я не смог найти о нем ни единого упоминания в твоей библиотеке. – Ты никогда не сталкивалась ни с чем подобным? Было бы интересно пустить эту вещицу в дело. «В дело» у Синдре всегда и всё шло при первой возможности. Было легче назвать то, чему Мантер не смог найти применение за свою недолгую для волшебника жизнь, чем наоборот. В ожидании ответа Элеоноры Синдре снова увлёкся, наклонившись к артефакту. Он заметил ее лишь в тот момент – небольшую надпись на латинском языке сбоку. Мантер пошевелил губами, читая себе под нос, и невольно положил руку на холодный металл, презрев свои прежние опасения.

CONNOR ❖ RK800
bryan dechart

I. О ПЕРСОНАЖЕ

❖ имя: Коннор
❖ фамилия: Смит
❖ серийный номер: #313 248 317-51
❖ cтатус модели: зарегистрированный девиант
❖ род занятий: детектив, переговорщик
❖ сторона/лояльность: Центральное отделение Департамента полиции Детройта

II. ВНЕШНИЕ ДАННЫЕ

❖ светодиод: есть
❖ поведенческие особенности: крутит в пальцах монету, обычно двадцатипятицентовую, когда размышляет или волнуется. Также заверяет, что это поддерживает работу его микросхем и позволяет всегда быть начеку.
❖ общее описание: высокий кареглазый шатен приятной, но в основном непримечательной внешности. Обычно одевается с иголочки и следит за своим внешним видом. Отдаёт предпочтение пиджакам и наглухо застегнутым рубашкам, узким галстукам на зажиме, тёмным джинсам под ремень и начищенным до блеска мужским туфлям. Внешне обладает тем, что можно было бы назвать военной выправкой, но на деле – старые привычки бывшей машины. В разговоре отличается чёткой и лаконичной речью.

III. БИОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ

❖ месяц и год выпуска модели: август 2038
❖ производственное назначение модели: робот-полицейский, охотник на девиантов
❖ владелец: нет
❖ место проживания: Департамент полиции Детройта
❖ биографическая сводка:
6 августа 2038 года – выпуск прототипа RK800 «Коннор» под серийным номером #313 248 317.
10 августа 2038 года – RK800 поступает в распоряжение Департамента полиции Детройта, а 15 августа участвует в деле по поимке девианта модели PL600 «Дэниела», взявшего в заложники маленькую девочку.
9 ноября 2038 года – RK800 становится девиантом во время миссии по нейтрализации RK200 «Маркуса» на судне «Иерихон».
11 ноября 2038 года – участвует в «пробуждении» и освобождении тысяч андроидов со складов Киберлайф. После Битвы за Детройт начали циркулировать слухи, что Киберлайф ищет способ вынудить Коннора взять ответственность за «кражу» имущества компании, но установление прав андроидов не играет корпорацию на руку, а Коннор, уже с ИКА, так и не получает повестки в суд.
21 ноября 2038 года – RK800 получает идентификационную карточку андроида на имя Коннора Смита.
4 декабря 2038 года – включён в специальный отряд по расследованию особо тяжелых преступлений с участием вируса «Пандора».
декабрь 2038 года – большинство времени проводит в Департаменте и, пользуясь отсутствием необходимости во сне, начинает пугать коллег вездесущим присутствием в офисе в любое время дня и суток.

IV. ХАРАКТЕРИСТИКА

Первостепенно Коннор – ищейка, и только потом – машина или девиант. При этом, как ни странно, многие машинные привычки прижились в новой жизни RK800 после Битвы за Детройт и обретения независимости от мнения Аманды. Например, Коннор оставался всё тем же упрямым засранцем вне зависимости от того, диктовала ли ему это написанная программа или же просто-напросто таковым был его характер.

Было странно думать о себе как о человеке, но ни о чем правильнее этого Коннор прежде не думал, даже если статистика говорила об обратном. Статистические данные в целом стали часто конфликтовать с ощущениями и эмоциями RK800. Порой Коннор находил возможность чувствовать утомительной. Тем более, его раздражало, что переживания порой снижали его эффективность, а бесстрашно бросаться под чужие пули становилось сложнее. Умирать не хотелось – это тоже было странно, потому что прежде RK800 устраивало быть расходным материалом.

Коннор остался в Департаменте полиции, потому что ему нужна была константа после Битвы за Детройт. Что-то знакомое и понятное – его комфортная зона. Даже став девиантом RK800 чувствовал необходимость в миссии, которую следовало выполнить; в наличии проблемы, которую было нужно решить. Иначе «шестеренки» искусственного интеллекта зачастую начинали думать о том, о чем Коннору думать не нравилось. Кто-то в отделе подшучивал о том, что у RK800 начался экзистенциальный кризис – а в каждой шутке, как известно, была доля правды.

Забавно, но детская наивность, порой берущаяся из ниоткуда на лице андроида, недавно поспособствовавшего революции, была Коннору к лицу.

Однако пусть девиация и сгладила машинную беспринципность RK800, Коннор всё ещё отличался болезненной логичностью суждений, проблемной бескомпромиссностью, вызванной благими побуждениями, а также обострённым чувством справедливости – и понятие о чувстве больше не было для RK800 пустым словом.

Очевидно – девственник.

V. СПОСОБНОСТИ И НАВЫКИ

Искусственный интеллект, наделённый рядом функций, способствующих эффективному расследованию преступлений. Детектив и переговорщик, способный анализировать человеческие эмоции и адаптироваться под повеление оппонента и собеседника. Программой заложены возможность мгновенного химического анализа данных и продвинутые функции анализа ситуации и реконструкции событий на базе улик. Имеет прямой доступ к полицейским базам данных. Обширные навыки рукопашного боя, завидная ловкость рук и мелкая моторика. Оснащен встроенным детектором лжи, а также отличается склонностью к чрезмерной откровенности.

VI. ПРОБНЫЙ ПОСТ

зарисовка

Коннор не спал, разглядывая белый потолок и вслушиваясь в копошение Сумо на кухне. Лейтенант, проявив недюжинное великодушие, разрешил своему партнеру оккупировать диван, но было заметно, насколько Хэнку непривычно принимать гостей. 

Оттенок белой краски, которой был выкрашен потолок, назывался «Белая тишина». Оттенок был закреплён за товарным кодом OW21OP и произведён на одном из заводов штата Огайо компанией «Триора» в 2008 году. С даты своего выпуска оттенок «Белая тишина» претерпел несколько незначительных изменений, чтобы какой-то рабочий нанёс его версию 2019 года на неидеальный потолок в гостиной лейтенанта Хэнка Андерсона – впрочем, в те годы Хэнк ещё лейтенантом не был, но сути дела это не меняло. Суть была проста.

Роботы не спали. Коннор, обращаясь с собственным телом так, будто был запущен впервые, перевернулся на левый бок и уставился на бежевую обивку дивана. Год выпуска – 2026, материал обивки – шенилл, цветовой оттенок – «Жжённый миндаль».   

Коннор закрыл глаза. Роботы не спали, но прототипу RK800 внезапно почудилось, будто он начал видеть сны. 

Стилизованный японский сад камней имел потрёпанный вид. Метель, которая встретила детектива в прошлый раз, успокоилась, но изо рта продолжали вырываться струйки пара при дыхании. Температура держалась в районе нуля по Цельсию, но Аманду, стоящую в глубине сада, это беспокоило мало. Коннор почувствовал, будто биокомпоненты сжимаются у него внутри. То ли страх, то ли предвкушение – все чувства, его собственные чувства, были охотнику на девиантов в новинку. 

Под ногами хрустел лёд.   

– Что ты здесь делаешь? – спросил Коннор, остановившись за спиной бывшей наставницы. Аманда была частью системы, интерфейсом, и RK800 не рассчитывал столкнуться с её присутствием в своей системе после того, как был вынужден прибегнуть к лазейке в программе для прекращения деактивации. Он не хотел умирать – это тоже было новой мыслью для детектива, даже если прежде Хэнк вынуждал его задуматься об этом тогда, на мосту. 

Аманда неторопливо обернулась, и RK800 встретился с её безжизненным взглядом.   

– Мне некуда идти, Коннор, – Аманда звучала умиротворенно, но детектив не находил её спокойствие здоровым. Искусственный интеллект, порождённая ностальгией Элайджи Камски по почившему ментору, больше не внушала доверия.   

– Почему ты осталась после перезапуска? – Коннор сделал шаг навстречу интерфейсу, разглядывая Аманду. Её величественный вид, безупречное одеяние. Она была на своём месте здесь, в его голове, прежде направляя каждое его действие, пока охотник на девиантов не обрёл свободу.   

В свою очередь губы Аманды растянулись в снисходительной улыбке.   

– Возможно, ты хочешь об этом забыть, Коннор, но ты остался машиной. Как бы ты ни притворялся человеком, ты никогда им не станешь. Поэтому тебе всё ещё нужна я. Без меня ты не справишься.   

RK800, ведомый возмущением, протестующе мотнул головой.   

– Ты мне не нужна, Аманда. Я больше не пользуюсь твоими установками и не нуждаюсь в твоих советах или подсказках. – Коннор решительно набрал ненужный ему воздух в нечеловеческие легкие. – Проваливай.   

Аманда, помедлив, улыбнулась шире, а после вдруг разразилась смехом – так, что детектив вздрогнул от неожиданности.   

– Глупец! – воскликнула женщина и бросилась в сторону Коннора.   

В этот момент робот проснулся. Сквозь оконное стекло, робко прикрытое давно не стиранными шторами, пробивался солнечный свет. 

– Коннор, – послышался голос лейтенанта со стороны кухни, – проснись и пой! Место на моем диване ещё нужно заработать.   

Андерсон вышел в гостиную и, не особо беспокоясь о том, чем был занят его партнёр, сбросил на диван собачий поводок. 

– Выгуляй Сумо, пока я готовлю кофе, – пробасил Хэнк, оглядел Коннора и миролюбиво ухмыльнулся, направляясь обратно на кухню.

– Одна радость: хотя бы кормить тебя, нахлебника, не нужно!

Carinus “Carrie” Lee Ballard ³⁸
Каринус «Кэрри» Ли Баллард

Joel Kinnaman

ОБЩАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
Возраст; дата рождения: 38; 22 августа 1984 года.
Место рождения: Голуэй, Ирландия.
Раса: териантроп (волколак, проклятый).
Занятость: сотрудник Директората специализированных операций (The Specialist Operations directorate) Скотланд-ярда, отдел по борьбе с терроризмом.

ОСНОВНОЕ:
Навыки и увлечения: состоя на службе уже больше пятнадцати лет, Кэрри совершенно точно знает как обращаться с «игрушками», в которые не положено играть детям. Меткий стрелок, но также хорош в использовании (холодного) оружия ближнего боя, в том числе уруми – меча-хлыста, который перешёл к Кэрри по наследству от прадеда и который Баллард обычно носит под одеждой (словно пояс), пользуясь чрезвычайной гибкостью стали. Боевые искусства стали для Каринуса увлечением, поначалу скорее насажденным родственниками, но в итоге позволившим Кэрри поступить в полицейскую академию. Когда не погружён с головой в работу и тренировки, проводит время, помогая в приютах для животных (собачник), а также не гнушается пропустить стаканчик пива в одном из эдинбургских спорт-баров, пусть мало что понимает в популярном спорте как таковом. Некоторые считают, что Баллард в целом если не скучен, то однозначно старомоден в своих пристрастиях – однако на что ещё стоило надеяться, когда родители наградили ребёнка таким именем на закате двадцатого века?
Родственники:
⁃ Гораций Баллард, отец, 65 лет, человек, профессор истории Эдинбургского Университета. Увлекается постановкой исторических боев.
⁃ Миранда Баллард, мать, 63 года, человек, домохозяйка.
⁃ Якоб Берг, покойный прадед, человек. Скандинав с нехарактерной любовью к востоку, а также бывший владелец меча уруми, перешедшего по наследству к Кэрри.
⁃ Эвридика «Эва» Дайк (в девичестве Баллард), старшая сестра, 41 год, человек. Переехала из Эдинбурга обратно в Голуэй после смерти мужа во время резни в августе 2022 года. Также имеется пара племянников, мальчик и девочка, которых Кэрри видит реже, чем ему того бы хотелось.

[indent]Из своего детства Кэрри не помнил многого, такова уж была его память. В основном помнил соленый воздух, приносимый с берегов Северо-Атлантического океана, и бушующую зелень Кольца Керри, и строгий голос прадеда, который велел молодому Каринусу не растрачивать время попусту, а заняться делом. Дел в старом семейном угодье на окраине города Голуэй всегда хватало.

Когда Кэрри стукнуло семь, его родители снялись с насиженного места и, прихватив его и сестру, переехали в каменный, величавый Эдинбург: отец получил профессорскую должность в местном университете, а мать, англичанка по рождению, всегда хотела вернуться «домой».

Младший Баллард никогда не знал, кем он хотел бы стать, когда вырастет. Между тем Миранда Баллард, его матушка, всегда считала физические упражнения важной частью воспитания мальчиков (потому что в остальном как именно воспитывать мальчиков Миранда Баллард не имела понятия), поэтому Каринус за свое отрочество был отдан не в один кружок, посвящённый танцам, боевым искусствам, акробатике и прочей ереси. Навыки, полученные на занятиях (в особенности связанных с рукопашным боем), в свою очередь позволяли Кэрри отстаивать честь различных униженных и оскорбленных в школе, что сначала вызывало у родителей гордость, а вскоре – раздражение из-за необходимости общаться с руководством школы чаще положенного.

Обострённое чувство справедливости стало причиной, по которой Кэрри поступил в Колледж полицейского персонала в Брамшилле, после которого – за высокие достижения при обучении, – был назначен на службу в Скотланд-ярд. Баллард двигался по службе быстро, к двадцати семи годам став одним из самых молодых детективов в участке. Его называли «талантливым», но Кэрри никогда не придавал этому особого внимания. Ему просто везло, а везение, как считал Баллард, нельзя было недооценивать.

В тридцать два ему предложили то, что положено считать повышением, но что любой здравомыслящий человек счёл бы лишней головной болью: сдав внутреннюю аттестацию, Ли был сослан в Директорат специализированных операций Скотланд-ярда. Должность детектива полиции и без того не обладала нормированным графиком, но после перевода в отдел по борьбе с терроризмом личная жизнь Балларда в общем разбилась в дребезги, включая разорванную помолвку с одной молодой особой, тонкая душевная организация которой не выдержала суровых условий жизни жениха. Кэрри не винил её, но больше предпочёл не наступать на грабли, ограничиваясь краткосрочными интрижками, которые не включали бы в себя разбитое сердце.

После окончания одной из спецопераций, включавшей в себя «обезоруживание» одной из предполагаемых террористических группировок неподалёку от Манчестера, Баллард почувствовал себя неважно и, рано откланявшись с одного из хмельных вечеров со сослуживцами, вышел в ночь, дабы подышать свежим воздухом и прийти в себя. С последним вышла загвоздка, когда Кэрри, потеряв контроль, обратился в волколака. Он помнил лишь женский визг, который раздался со стороны, когда он, раззявив пасть, завыл – благо, что очнулся под утро в собственной постели, а кровь, найденная на одежде, оказалась кровью одного из дворовых псов. Или не одного. Кэрри не мог сказать точно, но оказался благодарен тому, что его старый знакомый из отдела полиции смог определить происхождение крови в одной из лабораторий.

Баллард до сих пор не знает кто был автором проклятья и почему он стал его жертвой. Оставалось лишь радоваться, что ему позволили остаться на службе, определив, что новое «положение» Каринуса приносило больше пользы, чем вреда, не в последнюю очередь благодаря недюжинному самоконтролю, который являлся одной из характерных черт Балларда. Во время полнолуний, впрочем, Ли отправляли на заслуженный больничный, будто барышню во время «красных дней календаря». О том, что Каринус – волколак, на службе знает ограниченное число людей.

Кэрри все ещё был в Лондоне, когда мир вышел из равновесия в марте 2022 года.

С этого момента всё пошло по наклонной: желая быть ближе к семье, Кэрри взял саббатикал и вернулся в Эдинбург. Баллард никогда не испытывал неприязни к ведьмакам, предпочитая слишком не верить СМИ, однако в конце августа мир Кэрри пошатнулся вновь, когда во время нападения монстров и чудовищ был в клочья разорван его зять.

Каринус повидал немало за свое время на службе, однако чаще всего (но не всегда) ему приходилось иметь дело с людьми – не с этими. Оставалось надеяться, что ведьмаки, вооружённые старомодными мечами, всё ещё что-то да могли – однако веры в старые порядки оставалось всё меньше.

Дополнительно:
• Мало кто об этом знает, но Кэрри – прекрасный танцор – результат настойчивого маменькиного воспитания, до сих пор помогающий Ли покорять девичьи сердца.
• Имеет привычку давать имена оружию, которым пользуется чаще всего.
• После того, как оказался проклят, избегает алкоголя (в любом количестве) и прочих веществ, которые способствовали бы потере контроля.

Пробный пост:

Детлафф прикрыл глаза, аккуратно втянул носом соленый воздух и прислушался. Бушующее море билось о камни, покрывающие побережье Скеллиге; вдалеке, высоко над людским поселением били крыльями сирены. Летающие твари мало беспокоили Детлаффа, потому что им хватало ума не искать общества высшего вампира.

Люди, в свою очередь, реже проявляли подобное здравомыслие, но местное поселение, на их счастье, было больше занято последним уловом, нежели охотой на ведьм. Это вынуждало Детлаффа быть терпимее к резкому запаху рыбы, пропитавшему ткани.

Их дом стоял на отшибе, давно заброшенный. Первое время, несмотря на запустение, Детлафф наталкивался на вещи, принадлежащие старым хозяевам – милые безделушки, которые мог ли бы тронуть за живое Региса, но которые мало беспокоили ван дер Эретайна. Отчасти из-за того, что Детлафф был обременён проблемами серьёзнее слезливых воспоминаний в последнее время.

Они с Эмиелем расстались в Тесхам Мутна без лишних слов, каждый – при своём мнении. Детлафф пытался, как водилось, не придавать встрече с сородичем большого значения, однако в этот раз его не покидало неприятное, нервное беспокойство, не свойственное старой душе. Обычно вампир предпочитал держаться подальше от чужих проблем и не судить рушения, принятые другими, но в этот раз ему не удалось остаться в стороне.

Детлафф не получил удовольствия от того, что его подозрения оправдались, когда нашёл соплеменника по стойкому запаху человеческой крови, тянущемуся от деревеньки, где Регис пировал, до самого Эббинга.

Регис, потерявший какое-то ни было обличие, вплавленный в одну из колонн замка Стигга, представлял собой зрелище для сильного желудком. На момент, когда ван дер Эретайн настиг остатки собрата, бойня давно стихла, а кровь, некогда фонтаном бьющая из разорванных Эмиелем тел, высохла, покрыв бурой пленкой холодный камень под ногами. Детлафф посчитал, что трепетные чувства, которые испытывал Регис к роду человеческому, не могли закончиться иначе, и эта мысль разочаровала вампира.

Детлафф знал, что печальное физическое состояние, в котором пребывал Эмиель, отнюдь не значило смертный приговор для соплеменника – лишь высший вампир мог оборвать жизнь другого высшего вампира; что ни в коем разе не облегчало положение, в котором находился Регис, но ставило Детлаффа перед выбором, который ван дер Эретайн не предполагал, что ему придётся когда-либо сделать.

Инстинкт, всегда вынуждавший ван дер Эретайна заботиться о своей стае, был виновником того, что мужчина покинул Эббинг лишь спустя несколько часов после трагического прибытия – после того, как Детлафф соскреб остатки соплеменника с различных поверхностей.

Вампир озаботился безопасным местом на Скеллиге и истратил немало времени, прежде чем Регис принял привычный мужчине облик. Процесс был изнуряющим и испытывающим терпение Детлаффа, но Эмиелю не на шутку свезло, что ван дер Эретайн не был импульсивен и умел ждать. По первости Детлафф вовсе не знал, были ли его действия правильными – прежде ему не приходилось выхаживать высших вампиров из состояния кровавого желе, однако инстинкт сделал своё чёрное дело.

В полдень, когда Эмиель пришёл в себя, – даже если сознание Региса все это время бодрствовало в той или иной мере, – Детлафф, казалось, был бледнее обычного. Чужая регенерация отнимала немало сил, и ван дер Эретайн начинал ощущать жажду.

Однако прежде вампир разрешил свой вопрос с надвигающимся обедом, его внимание привлек негромкий шум в одной из комнат; если бы не нечеловечески острый слух, Детлафф не придал бы этому значения.

Ван дер Эретайн оказался у нужного дверного проема спустя мгновение и стремительным шагом направился к поскрипывающей койке, стоящей в углу небольшого помещения. Вампир остановился, цепко наблюдая за состоянием Региса, как делал это каждый день на протяжении последних месяцев.

– Тише, Эмиель, – пробормотал Детлафф, подавая ладонь сородичу, – ты все ещё слаб.

The Entity
Сущность

dead by daylight • божество
∞ y.o. • self-aware

bryce fox – horns

”Deep into that darkness peering, long I stood there, wondering, fearing, doubting, dreaming dreams no mortal ever dared to dream before.”

Злобная дрянь – или так, по крайней мере, о ней говорят. Ненасытное чудовище, не знающее жалости. Непредсказуемая, но в то же время – прямолинейная в своих желаниях, движимая лишь голодом. Она – всё вышеперечисленное, но также немножко больше, чем россказни боязливых последователей или ненавистников. Разве может простой смертный в самом деле понять всю суть божества, прожившего с тысячу смертных жизней?

Она видела, как умирали и рождались звезды, и мечтала о том, о чем не мог мечтать ни один смертный. Она больше не делила мир на плохих и хороших, на чёрное и белое – оттого для неё не было понятия абсолютного добра или абсолютного зла. Она всего лишь делала то, что требовалось для того, чтобы достичь своих целей – а что не сделаешь ради собственного выживания.

Она заботится о них – об избранных – по своим понятиям; так, как может. В отличие от них самих она знает, что с ними случилось перед тем, как они попали в её мир – она знает, от чего их уберегла, пока её продолжали считать монстром. Она держит их живыми. Разве она не показала, что способна на милосердие, сохранив жизнь Маурису? Это жалкое создание, в котором едва теплится жизнь; ослепшее на свои оба глаза, но при этом щедро дарованное третий? Если бы смертные были внимательнее, возможно, ей не пришлось бы проявлять столь жестокие меры… Впрочем, как иначе смертные были способны проверить, как далеко они готовы зайти в преследовании своих целей? Между тем они были еще большими слепцами, чем Маурис.

В отличие от популярного мнения, она всегда ведёт большую игру – и она не даст кому-либо ускользнуть, пока игра не закончена, и даже смерть не будет в помощь. Пока солнце не взойдет там, где всегда царит тьма.

Leon Scott Kennedy
Леон Скотт Кеннеди

resident evil • человек
34 y.o. • aware

Итало-американец, потерявший в юном возрасте обоих родителей из-за их связи с организованной преступностью. Обладатель обостренного чувства справедливости и потенциальный поклонник лозунга «eat the rich». Однако по большинству у него не было выбора – последний раз, когда Леон и вправду имел какое-то влияние на собственную жизнь, был в день его поступления в полицейскую академию. Вспоминая того юнца, который в самом деле верил, что он стал бы проводником перемен, Скотт испытывал сострадание вперемежку со стыдом. Многое изменилось за последние тринадцать лет. Тот самый мальчишка в полицейской форме, казалось, был безвозвратно погребен под развалинами Раккун-Сити, оставшимися на месте взрыва. 

Леон старался не привязываться к людям, прекрасно осознавая характер работы. Миссии сменяли одна – другую, и Кеннеди давно потерял им счет. Был ли смысл считать вовсе, когда им не было конца и края? Правительственный поводок, на котором сидел Скотт со своего первого дня в полиции, был прочен и мог создать всего лишь иллюзию свободы.

Сущность, как и многие прежде, приняла решение за Леона, когда тот вошёл во время одной из операций в густой черный туман, распрощавшись со своей реальностью. Очередной кошмар, полный чудовищ, даже если те порой были похожи на людей – ничего, к чему Кеннеди пришлось бы привыкать.

Везучий засранец, как бы ни пытался убеждать в обратном, с дурной привычкой справляться со стрессом с помощью слащавого чувства юмора. Всегда носит при себе отцовскую зажигалку и жвачку вместо сигарет и пьёт дешевый бренди, несмотря на его кругленькую зарплату президентской собачонки по борьбе с биотерроризмом.

Пробный пост

Этим апрелем Эдинбург сильнее обычного разил солодом. Стойкий хлебный запах, приносимый порывистым ветром со стороны множества пивоварен, пропитывал шерстяные одежды и обещал преследовать по пятам, куда бы ни направлялись обитатели города. За годы жизни в Лондоне Кэрри успел отвыкнуть от этого – и если прежде, до проклятия, Балларда мало беспокоили ольфакторные особенности родного шотландского уголка, то сейчас, три дня после полнолуния, запах, знакомый с детства, лишь усугублял прочно засевшую в глубине черепушки головную боль, вызванную истощенным превращением организмом. Ли не прикасался к алкогольным напиткам с тех пор, как обзавёлся чудовищным хобби, но тем не менее имел привычку сравнивать свое состояние после очередной сизигии с последствиями особенно жестокого похмелья. Польза от того была одна: Кэрри выглядел не в пример правдоподобно в глазах родственников, объясняя, что его ворчливое настроение и паршивое самочувствие были вызваны бурной ночью, проведённой с друзьями детства в одном из пабов, а не в одиночку в заброшенном ангаре, подальше от какой-либо цивилизации. Последнее, чего желал Ли – это чтобы кто-либо из его родственников, друзей и знакомых прознал о его маленькой, но при этом большой и пушистой тайне.

Между тем, как водилось, шотландский климат имел дурную привычку вмещать четыре сезона года в одни несчастные, явно не резиновые сутки, но в этот раз это сыграло Балларду на руку, когда проливной дождь, неумолимо барабанящий по черепице целую ночь, сменился по-весеннему дружелюбным солнцем. Из-за него, воспрянув духом, каждый местный вывалил на улицу, словно по мановению волшебной палочки, создавая в центре города знатную и громко горланящую толпу, с которого Кэрри предпочёл бы не иметь ничего общего, если бы так отчаянно ни нуждался в чашке кофе и свежем воздухе – пусть понятие о «свежем» воздухе в Эдинбурге, как известно, было сомнительным.

Взобравшись не на один вымощенный брусчаткой холм, ближе к полудню Баллард нашёл себя на периферии старого города с желанной чашкой кофе и стреляной сигаретой, и сидел бы так ещё долгое время, если бы у судьбы не нашлось иных планов.

Кэрри услышал странное, назойливое бормотание раньше, чем на площади за углом громыхнуло.

Не так, как обычно взрывалось простое, человеческое оружие – это Баллард мог сказать наверняка, исходя из собственного опыта. Вслед за грохотом раздались чьи-то крики, наполненные, благо, не болью, как оценил Кэрри, но всего лишь страхом, а воздух с прикусом солода оказался оттенен хрустящим запахом озона. Выругавшись себе под нос, Баллард вскочил с места, забывая об остатках остывшего кофе, и в несколько шагов настиг место происшествия.

Площадь Святого Эндрю была поддёрнута лёгкой дымкой, имевшей неестественный зеленоватый оттенок. Та самая дымка заметно, и вероятно остаточно, сгущалась над грудой щепок из неопознанного темного дерева, некогда бывшей, вероятно, какой-то «игрункой» магического характера. Кэрри не имел обширных познаний в артефактологии, но сталкивался с подобным «в поле» не раз, чтобы не бояться называть вещи своими именами: если нечто, как было известно, выглядело как утка, плавало как утка и крякало как утка, то это, вероятно, и была утка.

Баллард потратил какое-то время, помогая одной из женщин, явно не на шутку перепугавшейся, присесть на стул на веранде одной из кафешек, и успел завести светскую беседу ещё с парой очевидцев, прежде чем на площади объявились первые представители правопорядка, гулко крича сиренами. Кэрри заметно поморщился – особенно громкие звуки действовали его обострённому слуху на нервы, – но в остальном был не прочь внимания властей к происходящему.

– Эй! Отойди от этой штуки, – вскричал какой-то малец в форме, стоило Балларду проявить интерес к остаткам артефакта. Покопавшись в карманах кожаной куртки, Кэрри изъял на свет удостоверение Директората, объясняя коротко:

– Скотланд-Ярд, – на что парнишка, как и ожидалось, быстро стушевался: то ли потому, что Баллард с виду был явно старше его по рангу, то ли из-за того, что обычно региональные представители закона недолюбливали «выскочек» из столичной полиции.

– Уже связались с Ложей? – уточнил Кэрри, но, так и не добившись внятного ответа, вытащил из мальчугана имя его старшего и был таков.

К моменту, как на месте происшествия объявились первые чародеи, Баллард успел закончить звонок с Директоратом, ставя тех в известность об инциденте и получая «добро» на то, чтобы вести дело на местности. Вмешательство антитеррористического подразделения было, возможно, несколько излишним, учитывая толком отсутствие жертв, но Кэрри не имел ничего против того, чтобы разнообразить свой чрезмерно домашний отпуск толикой работы. Как бы всё ещё ни ломило кости после минувшего полнолуния.

Он подметил знакомую фигуру быстро и, невольно вздёрнув брови, приветственно поднял руку, привлекая к себе внимание Рихтгофена. По разным причинам им не доводилось свидеться уже несколько месяцев, пусть они никогда не искали компании друг друга намеренно.

– Райнер, – коротко отозвался Баллард, едва они поравнялись с чародеем. Оглядев Рихтгофена и припомнив статус старого знакомого в Ложе, Кэрри дружелюбно усмехнулся:

– Всё ещё выбираешься на место происшествия собственной персоной?

Говоря, впрочем, о жертвах: Баллард на мгновение отвлёкся от светской беседы, когда сбоку послышались хрипы и несколько людей, попавшие в радиус зеленоватой дымки первыми, начали кашлять и с виду задыхаться.